Передвижение по колодцам было запрещено даже при выключенных
двигателях, но он пренебрег запретом. Сильно оттолкнулся от ограждения
и за десять секунд пролетел семь этажей, которые отделяли середину
корабля от кормы. В камеру реактора он не вошел. В стене, примерно
посередине, виднелся длинный засов. Пиркс подплыл к нему, открыл узкие
дверцы. За дверцами было вделанное в сталь прямоугольное оконце из
свинцового стекла, образующее заднюю стенку клеток с мышами. Благодаря
этому можно было наблюдать за ними, не входя в камеру.
За стеклом он увидел грязные пустые донца клеток. Дальше за
проволочными сетками, в глубине камеры, поблескивал в свете высоко
укрепленной лампы облитый водой корпус робота. Автомат почти
горизонтально висел в воздухе, лениво двигая руками. Его панцирь был
покрыт белыми мышами; они рысцой бегали по наплечьям, по грудному
щиту, скапливались там, где в углублениях членистого живота большими
каплями собралась вода: мыши слизывали ее, подскакивали, взлетали в
воздух. Терминус ловил их, они скользили между его железными пальцами,
их хвостики причудливо закручивались. Картина была странная, такая
комичная, что Пирксу стало смешно. Терминус совал пойманных мышей в
клетку, его мегалитическое лицо совсем приблизилось к глазам Пиркса,
но робот, по-видимому, не заметил его. Еще две-три мышки летали по
воздуху; Терминус поймал их, запер клетку и исчез из поля зрения
Пиркса, только гигантская тень, словно зацепившись за муфту главного
трубопровода, размазанным крестом легла на бетон реактора.
Пиркс тихо закрыл дверцы, вернулся в каюту, разделся и лег, но не
мог уснуть. Он принялся за записки астронавигатора Ирвинга; глаза
горели, словно в них попал песок, голова отяжелела, но спать все равно
не хотелось. Он с тоской подумал, что до утра далеко, накинул халат и
вышел.
На пересечении главного коридора с бортовым он услышал в
вентиляционном отверстии звуки шагов и приложил ухо к решетке. Звук,
искаженный эхом стального колодца, шел снизу. Пиркс оттолкнулся от
решетки, с минуту плыл ногами вперед, потом по ближайшему
вертикальному проходу попал на корму. Шаги зазвучали громче, замерли,
послышались снова. Автомат возвращался. Пиркс поджидал его под самым
потолком высокого в этом месте коридора. В глубине коридора скрежетали
шаги, потом звук исчез. Пиркс начал терять терпение, но шаги
возобновились, из прохода вынырнула длинная тень, и вслед за ней
показался Терминус. Он прошел под Пирксом так близко, что было слышно
биение его гидравлического сердца. Терминус сделал еще несколько
шагов, остановился и издал протяжное шипение. Потом он качнулся вправо
и влево, будто кланяясь железным стенам, и двинулся дальше. У темного
входа в боковой коридор робот снова остановился. Заглянул туда.
Протяжное шипение повторилось. Пиркс поплыл вслед за громадной фигурой.
- Ксс, ксс... - слышал он все отчетливее.
Терминус опять остановился перед очередным вентиляционным
колодцем и попытался просунуть голову через решетку. Потерпев неудачу,
он зашипел, медленно распрямился и заковылял дальше. Пирксу это
надоело.
- Терминус! - крикнул он.
Автомат, как раз наклонявшийся, застыл, не окончив движения.
- Слушаю, - сказал он.
- Что ты опять тут делаешь?
Пиркс всматривался в приплюснутую металлическую маску, хотя она
не была лицом и по ней нельзя было ничего прочесть.
- Ищу... - ответил Терминус. - Ищу... кота.
- Что?!
Терминус начал выпрямляться. Он вытягивался вверх - медленно,
чуть поскрипывая суставами, в его движениях чудилось нечто угрожающее;
руки автомата безвольно свисали, словно он забыл о них.
- Ищу кота, - повторил он.
- Зачем?!
Терминус с минуту молчал, застыв, как железная статуя.
- Не знаю, - ответил он тихо, и Пиркс смутился.
Мертвая тишина, тусклый свет ламп, заржавевшие рельсы грузового
пути и закрытые ворота делали коридор похожим на штольню заброшенной
шахты.
- Хватит, - сказал наконец Пиркс. - Возвращайся к реактору и
не выходи оттуда. Слышишь?!
- Слушаю.
Терминус повернулся и ушел. Пиркс остался один. Поток воздуха
миллиметр за миллиметром сносил его, висящего между полом и потолком,
к открытой пасти вентилятора. Он оттолкнулся ногой от стены, свернул к
подъемнику и помчался вверх, минуя по дороге черные зевы колодцев, из
которых, словно тиканье огромных часов, доносились слабеющие,
удаляющиеся шаги автомата.
4
Пять следующих дней Пиркс был поглощен математикой. При каждом
новом включении реактор грелся все больше, а толку от его работы
становилось все меньше. Боман предполагал, что нейтронные отражатели
доживают свой век. Это подтверждала и медленно, но неуклонно
возраставшая утечка. Пиркс проделывал сложнейшие расчеты, стараясь
правильно дозировать время тяги и охлаждения. Когда реактор
простаивал, Пиркс перебрасывал криоген с бортовых трюмов в кормовые,
где стояла настоящая тропическая жара. Это бесконечное лавирование
требовало терпения - Пиркс часами просиживал у Вычислителя и методом
проб и ошибок искал наилучшее решение. В результате они прошли сорок
три миллиона километров с ничтожным опозданием. На пятый день полета
наперекор пессимистическим предсказаниям Бомана они развили нужную
скорость. Реактор теперь мог остывать до самой посадки - выключая
его, Пиркс вздохнул с облегчением. Пилотируя эту старую грузовую
ракету, он видел звезды гораздо реже, чем на Земле. Впрочем, он ими не
интересовался, даже красным, как медяк, диском Марса - он был по
горло сыт курсовыми кривыми.
В последние сутки пути, поздним вечером, когда темнота, чуть
разреженная голубыми огнями, будто увеличивала корабль, он вспомнил о
трюмах, куда до сих пор не заглядывал.
Пиркс вышел из кают-компании, где Симс, как всегда, играл в
шахматы с Боманом, и на лифте спустился на корму. Он не видел и не
слышал Терминуса после встречи в коридоре. Пиркс только заметил, что
кот куда-то бесследно исчез, словно его никогда не было на корабле.
В слабо освещенных центральных помещениях корабля с тихим
шелестом циркулировали воздушные потоки. Когда Пиркс открыл дверь, в
зале зажглись лампочки, покрытые толстым слоем пыли. Он обошел трюм из
конца в конец. Среди ящиков, громоздившихся почти до самого потолка,
оставался узкий проход. Пиркс проверил натяжение закрепленных в полу
стальных лент, которыми стягивались пирамиды груза; он забыл закрыть
за собой дверь, и оживший сквозняк высасывал из темных углов кучи
опилок, мусора, пакли, которые еле заметно покачивались в воздухе, как
ряска на воде.
Пиркс вышел в коридор, когда донеслись медленные, мерные удары:
- Внимание...
Три удара.
С минуту он дрейфовал в потоке воздуха, который поднимал его
вверх. Хочешь не хочешь - приходилось слушать.
Переговаривались двое. Сигналы были слабые, будто люди берегли
силы. Один часто сбивался, словно забывал азбуку Морзе. Иногда они
подолгу молчали, иногда начинали выстукивать одновременно. Черный
коридор с редкими лампами казался бесконечным, и шумящий в нем ветер
будто исходил из бездонной пустоты.
- С-и-м-о-н - с-л-ы-ш-и-ш-ь, - медленно, неровно стучало в
трубе.
- Н-е - с-л-ы-ш-у - н-е - с-л-ы-ш-у...
Пиркс яростно оттолкнулся от стены и, сжавшись, подогнув ноги,
камнем полетел вниз по слабо освещенным коридорам. Тонкая рыжеватая
пыль вокруг ламп сгущалась, и Пиркс понял, что корма недалеко. Тяжелые
двери реакторной были приоткрыты. Пиркс заглянул туда.
В камере было холодно. Компрессоры, остановленные на ночь,
молчали, и только странным, почти человеческим голосом бормотал
скрытый в бетонной стене трубопровод, когда пузыри воздуха пробивали
дорогу в густеющей жидкости.
Терминус, забрызганный цементом, работал. Над его качающейся,
словно маятник, головой ожесточенно жужжал вентилятор. Пиркс, не
прикасаясь к ступеням лестницы, спустился вниз.
Руки автомата слабо позвякивали, свежий слой цемента приглушал их
удары.
- Н-е - с-л-ы-ш-у - п-р-и-е-м...
Труба звенела все слабее. Пиркс стоял рядом с автоматом.
Членистые сегменты живота, заходившие один за другой, когда автомат
наклонялся, напоминали брюшко насекомого. В стеклянных глазах дрожали
миниатюрные отражения ламп. Уставившись в эти глаза, Пиркс вспомнил,
что он совсем один в этой пустой камере с отвесными стенами. Терминус
не понимал, что делает, он был машиной, передающей закрепленные в
памяти серии звуков, - ничего больше. Удары все слабели.
- С-и-м-о-н - о-т-з-о-в-и-с-ь, - с трудом разбирал Пиркс.
Ритм распадался. Пиркс притронулся к трубе в полуметре от
согнувшегося робота. Костяшки пальцев стукнули по металлу; в это время
серия ударов на миг оборвалась. Повинуясь внезапному порыву, не успев
осознать, насколько дико желание вмешаться в разговор давно ушедших
лет, Пиркс начал быстро выстукивать:
- П-о-ч-е-м-у - М-о-м-с-с-е-н - н-е - о-т-в-е-ч-а-е-т -
п-р-и-е-м...
Почти одновременно с первым его ударом застучал и Терминус. Звуки
слились. Рука автомата замерла, словно услышав стук Пиркса, а когда он
кончил, принялась забивать цемент в щель соединения. Труба зазвенела:
- У - н-е-г-о - к-о-н-ч-а...
Пауза. Терминус нагнулся, чтобы зачерпнуть цементного теста. Что
это было: начало ответа? Пиркс, затаив дыхание, ждал. Автомат,
выпрямившись, стремительно бросал и трамбовал цемент, и по трубе
неслись ускоряющиеся удары:
- С-и-м-о-н - э-т-о - т-ы...
- Г-о-в-о-р-и-т - С-и-м-о-н - н-е - я - к-т-о -
г-о-в-о-р-и-л - к-т-о - г-о-в-о-р-и-л...
Пиркс втянул голову в плечи. Удары сыпались, как град:
- К-т-о - г-о-в-о-р-и-л - о-т-з-о-в-и-с-ь - к-т-о -
г-о-в-о-р-и-л - к-т-о - г-о-в-о-р-и-л - я - С-и-м-о-н - я -
В-а-й-н - к-т-о - г-о-в-о-р-и-л - о-т-з-о-в-и-с-ь...
- Терминус! - крикнул Пиркс. - Перестань! Перестань!
Стук прекратился. Терминус выпрямился, но его плечи и руки
подергивались, корпус била железная лихорадка, и по этим судорожным
движениям Пиркс продолжал читать:
- К-т-о - г-о-в-о-р-и-л - к-т-о - к-т-о...
- Перестань!!! - крикнул он еще раз.
Он смотрел на автомат сбоку - тяжелые плечи вздрагивали, и блики
света, отражаясь от панциря, повторяли:
- К-т-о - к-т-о...
Словно опустошенный бурей эмоций, прошедшей сквозь него, автомат
одеревенел. Поднимаясь над полом, он с грохотом стукнулся о
горизонтальное ответвление трубопровода и повис, будто зацепившись за
трубу, совершенно недвижно; но, вглядевшись, Пиркс уловил еле заметное
подергивание металлической руки:
- К-т-о...
Пиркс не помнил, как оказался в коридоре. Вентиляторы шумели.
Пиркс плыл навстречу идущему с верхних палуб потоку холодного сухого
воздуха. Светлые круги ламп скользили по его лицу.
Двери каюты были приоткрыты. На столе горела лампа, отбрасывая на
пол узкие полоски света. Потолок тонул во мраке.
Кто это был? Кто звал его? Симон? Вайн? Но ведь их не было! Они
погибли девятнадцать лет назад!
Так кто же это? Терминус? Но он чинил трубопровод - и не более
того. Пиркс хорошо знал, что услышит, если попытается расспрашивать
его, болтовню о рентгенах, утечках и цементных пломбах. Терминус не
подозревает, что его рабочие движения складываются в какой-то
призрачный ритм.
Одно ясно: запись - если это запись - не мертва. Кем бы ни были
эти... голоса, эти сигналы, с ними можно говорить. Если только хватит
мужества...
Он оттолкнулся от потолка и неуверенно подплыл к противоположной
