пределами купола приводят людей в заведения, подобные вашему.
- Бывает, - пожал плечами Флетчер. - Вообще-то не так уж
много происходит несчастных случаев. Но посудите сами, какое это
испытание для психики - оказаться затерянным в абсолютно чуждом
человеку мире, где вас окружают только сумерки, холод и
космический вакуум, а с неба смотрят мириады звезд... Есть от
чего прийти в ужас. Тогда разум отказывает, и человек попадает
под власть бессознательного.
- Говорят, что ужас сменяется эйфорией, сопровождаемой
видениями, - как бы невзначай заметил Белкин.
- Это зависит и от личности пострадавшего, от тонкостей его
душевной организации.
- Кстати, - сказал Белкин, поворачиваясь ко мне: по лицу
было видно, что у него наготове сюрприз, - ваш поджигатель
работал водителем грузовика, занимался перевозками от купола к
куполу. По официальной версии, попал под метеорит, заработал
сотрясение мозга и получил инвалидность.
Я вежливо улыбнулся: для меня это была не новость.
- Вы полагаете, эти люди опасны для города? - допытывался
журналист. Я поморщился: еще не хватало мне стать инициатором
очередной "охоты на ведьм". Странные шутки играет судьба...
- Все мы опасны, и каждый по-своему. Меру вины определить
трудно, почти невозможно. Скажем по-другому: на город
надвигается болезнь - называйте ее космической чумой или как
хотите. Мы должны выделить группы риска. Этим людям нужно
помочь.
- Вы говорите о психиатрической помощи? Намекаете, что
возможны рецидивы? - уточнил доктор Флетчер.
- Можно и так сказать, - вздохнул я. Вот люди: как трудно
им выйти из плоскости! Приходится объяснять все на уровне
проекций.
- Но что прикажете делать с Троммелем? Они его так просто
не отдадут. Он весь город сведет с ума!
- Не отчаивайтесь, доктор. А вы, Игорь, в детстве любили
подшучивать над приятелями?
- Не понимаю, какое это имеет отношение...
- Увидите!
15. Игорь Белкин
На Луне я недавно. Не за длинным рублем погнался, а за
романтикой. Зачитывался в детстве советской фантастикой. Думал
писать о трудовых подвигах отважных космопроходцев. А тут вся
романтика если и была, то кончилась еще до моего рождения. Есть,
конечно, и космопроходцы, но гробят они себя исключительно за
большие деньги. Есть ученые: астрономы, физики - они, конечно,
делают свои открытия, от которых никому ни тепло, ни холодно.
Остальная масса - обычные земные люди, живущие в почти земном
городе, а что вокруг - их мало заботит. Может, так и должно
быть?
Коллеги мои - люди симпатичные, но недалекие. Любят быть в
гуще событий, ловить "жареные факты", распускать сплетни. Есть у
нас и пара аналитиков, пользующихся большим уважением, хотя весь
их анализ - компьютерный. Нет полета мысли!
Меня в редакции считают чудаком и философом. Вот и решили,
что с Аккерманом я найду общий язык. А уж Троммеля послушать сам
Бог велел. Возражений с моей стороны не было.
Честно говоря, я и сам чувствовал: что-то неладное творится
под куполом, все как-то вышло из равновесия. Но ведь
предчувствия в компьютер не заложишь! Теперь Номер Тринадцатый
их только усилил. Он знает больше, чем говорит. Может, потому,
что никому до конца не доверяет, или у него просто нет понятных
нам слов. Шутка его, конечно, дикая и о состоянии психики
свидетельствует, но что тогда сказать обо мне, исполнителе?
Для пресс-конференции "лунатики" арендовали помещение
старого кинотеатра "Полярис". В фойе продавалась обычная для
подобных мероприятий литература: гороскопы, книги по уфологии и
оккультизму. Как все-таки живучи суеверия! Большая часть этой
ерунды была написана более ста лет назад, а ее заботливо
переиздают и оформляют, используя все достижения современного
дизайна. Значит, кому-то это нужно, верно?
Публика была разная: из солидных изданий, которые честно
купились на "археологическую сенсацию"; были странные типы не от
мира сего, которые попали в родную стихию; были и обычные
проныры-журналисты вроде меня.
Наконец, все началось. В президиуме сидели несколько женщин
бальзаковского возраста, пара благообразных старичков, один
весьма элегантный господин с прилизанными волосами и сам
Троммель, то и дело подкручивающий свои усы. На столе стояла
пластмассовая бутыль с водой - этикеткой наружу, чтобы все могли
видеть фирменный знак спонсора.
Встал элегантный господин и начал речь. Прежде всего он
поблагодарил всех, благодаря кому эта конференция стала
возможна, и туманно упомянул о неких недоброжелателях. Затем он
начал перечислять научные заслуги Августа Вильгельма Троммеля,
бесстрашного и свободно мыслящего исследователя, беззаветно
преданного своему делу. Заслуги эти сводились к участию в
экспедициях по раскапыванию каких-то древних поселений с
непроизносимыми названиями. Но главным было не это, а смелая
теория о существовании цивилизации Великих Древних, следы
которой он неоднократно находил в своих раскопках. Окончательное
подтверждение он нашел здесь, на Луне.
Во время речи бесстрашный исследователь глушил воду
стаканами, так что у меня возникли сомнения, не произойдет ли
задуманное раньше времени - тогда шутка не удастся.
К тому времени, когда Троммель получил слово, зал уже был
изрядно заинтригован. Оратор зачем-то встал, уперся руками в
стол и обвел собравшихся холодным взглядом голубых глаз.
Наступила тишина, в воздухе повеяло средневековой жутью. Должно
быть, это был обман чувств, но только Троммель весь как-то
переменился - не бюргер стоял перед нами, а рыцарь, хоть и без
доспехов. Голос у него стал таким низким, что шел словно из-под
земли:
- Внимание, люди! С вами говорят Высшие Неизвестные,
наследники Великих Древних. Наш мир погиб, но вместе мы сможем
возродить его. Вы достигли Луны, обители богов, но путь
откроется только избранным. Тех, кто пойдет с нами, ждет великое
будущее. Вы станете владыками звезд, повелителями миров. А тот,
кто отринет нас, падет во прах и исчезнет без следа. Пламя
Асгарда очистит мир от скверны...
Последние слова Троммель вымолвил с явным трудом - его аж
скрючило, глаза лезли из орбит, но неведомая сила не хотела
отпускать его, пока вдруг все тело не свело судорогой, изо рта
брызнула жидкая рвота - на стол и на сидящих в первом ряду.
После этого Август Вильгельм в бессилии опустился поперек стола,
закатил глаза и уже нисколько не интересовался царящей вокруг
суматохой. К нему спешили санитары; председатель попытался было
им что-то втолковать, но это было бесполезно. Шутка удалась на
славу.
16. Шериф Кеннеди
Настроение у меня было скверное, а хлопот прибавлялось с
каждым днем.
Во-первых, не давали покоя штурмовики Хэрриша. Назвал их
так не я, а Майкл Петрович, который все видел в еще худшем
свете. Народ, конечно, собрался разный, что и говорить. Всех
объединило желание навести порядок - кто как его понимал. Был
организован штаб, но никто его по-настоящему не слушался, а там
и не настаивали. В результате получилась куча народу, которая
шаталась по городу, встревала во все дела, цапалась с полицией и
задирала всех, кто им не нравился. Хорошо еще, что им не дали
серьезного оружия - хотя у многих, видимо, было свое. Официально
нам предписывалось сотрудничать, а по сути мы вынуждены были
контролировать эту ораву и далеко не всегда успешно. Вместо
обещанного порядка получался дополнительный беспорядок.
Участились драки на почве расовой вражды. При невыясненных
обстоятельствах было ранено несколько человек. Виновники
оставались безнаказанными, прячась под крылышком Хэрриша.
Ситуация становилась все более взрывоопасной.
Во-вторых, расследование дела Кашина зашло в тупик, как и
прежние дела о преступлениях Стальной Метлы. Сразу можно было
предположить, что так будет, но общественность это никак не
устраивало. Оппозиция начала разговоры о "русской мафии" и ее
разборках. Гадали о степени причастности мэра к преступлениям
его заместителя. Относительно личности убийцы делались самые
дикие предположения - вплоть до кары Господней или происков
дьявола.
В один из этих сумасшедших дней мне передали, что со мной
хочет встретиться журналист Игорь Белкин. Я подумал, что раз он
русский, то вряд ли из оппозиции. Не думайте, что я уж так
политизирован - шериф должен охранять закон при любой власти. Но
не при такой, которая сама устраивает беспредел!
Я думал, он хочет взять у меня очередное интервью, но дело
было в другом. С заговорщическим видом Белкин достал из-за
пазухи фотографию и положил на мой стол. Я вгляделся и понял,
что сделан снимок во время моего проникновения в кабинет Кашина
- был виден труп, однако его почему-то загораживал чей-то темный
силуэт. Не понятно, кому он мог принадлежать, - не мне, точно,
но больше никто в кабинет тогда не вошел.
- Кто это? - спросил я.
- А вы как думаете? - усмехнулся Белкин.
- Там никого не было! Должно быть, это фотомонтаж.
- Нет. Если бы я не был в этом уверен, то не пришел бы к
вам. Дело серьезное.
- Вы хотите сказать, что на фотографии - убийца?
- Разумеется.
- Послушайте, там был я и еще человек десять репортеров -
все отлично видели, что кабинет пуст.
- Да, и у большинства оказалась потом засвечена пленка, а
видеокассеты размагничены. Вы не знали об этом?
- Нет. Не интересовался.
- Жаль. Этот снимок - единственный, на котором видно, с чем
мы имеем дело. Когда фотограф понял это, то хотел его
уничтожить. Я отговорил.
- Почему бы вам тогда его не опубликовать? Будет сенсация:
человек-невидимка на Луне! Мало нам было селенитов...
- Потому и не публикуем. Представьте себе, что начнется, -
массовая истерия. Все будут искать невидимку у себя под
кроватью. А за порядок в городе отвечаете вы, даже за молодчиков
Хэрриша. Так что считайте это проявлением гражданской
сознательности и доброй воли с нашей стороны.
- Вы действительно верите в невидимку?
- Это не так уж невероятно. Вам не приходилось часами
искать какую-нибудь вещь или бумагу, которая все это время была
у вас под носом? Можете не отвечать: это риторический вопрос. Мы
часто смотрим, но не видим. А учитывая достижения современной
психологии, и говорить не о чем. Ходят слухи, что это входит в
практику некоторых спецслужб, но почему тогда не воспользоваться
и преступнику, верно? Снимок я оставляю вам. Могу достать и
негатив, если это поможет в расследовании.
- А с чего вы решили нам помогать?
- Потому что под этим куполом есть еще люди, которым
небезразлично, когда все катится в пропасть. Кстати, вам привет
от Номера Тринадцатого. Он просил передать: вы кое-что забыли.
17. Номер Тринадцатый
Я сидел у кровати мирно спящего Августа Троммеля и думал о
разных вещах. Глядя на него, трудно было поверить, что пару
часов назад он запросто рвал металлические скобы, которыми мы
пытались его удержать, и нечеловеческим голосом сулил нам
страшные кары и бедствия. Доктору удалось вколоть ему какой-то
наркотик, и больной затих. Но лишь на время.
Я сидел и думал о том, готов ли перейти к активным
действиям вместо подсказок. Последний раз я занимался
экзорцизмом лет двести назад. Правда, можно вспомнить и
тибетскую практику незадолго до моей последней смерти... Что
делать, если моя чувствительность - оборотная сторона силы и
знания, а каждый приступ отнимает их? Похоже, ничего не
