мои шансы на долгую жизнь начинают стремительно падать?
Тейео не ответил. Он не дал ей ни малейшего шанса продолжить разго-
вор. Рега был одним из самых молчаливых людей, которых Солли знала. Мно-
гие мужчины поражали ее своей многословностью. Она и сама любила погово-
рить. А вот этот был тихим. И ей хотелось узнать, что давала такая уми-
ротворенность.
- Все зависит от практики, верно? - спросила она. - Надо просто си-
деть и ни о чем не думать.
Тейео кивнул.
- Годы и годы практики. О Боже! Неужели мы просидим здесь так долго?
- Конечно же, нет, - ответил он, уловив ее мысли.
- Почему они ничего не делают? Чего они ждут? Прошло уже девять дней!
С самого начала по молчаливому соглашению они поделили комнату попо-
лам. Линия проходила посередине топчана, от стены до стены. Дверь нахо-
дилась на территории Солли - слева, а туалет принадлежал Тейео. Любое
вторжение в чужое пространство требовало какого-то очевидного намека и
обычно позволялось кивком головы. Если один из них пользовался туалетом,
другой отворачивался. А когда у них набиралось достаточное количество
воды, они по очереди принимали "кошачью баню", и тогда кто-то снова си-
дел лицом к стене. Впрочем, это случалось довольно редко. Разграничи-
тельная линия на топчане была абсолютной. Ее пересекали только голоса,
храп и запахи тел. Иногда Солли чувствовала его тепло. Температура тела
уэрелиан на несколько градусов превышала ее собственную, и, когда Тейео
спал, Солли чувствовала в прохладном воздухе исходившее от него тепло.
Интересно, что даже в глубоком сне они и пальцем не смели пересечь неви-
димую границу.
Солли часто задумывалась над их вежливым нейтралитетом и порою нахо-
дила такие отношения забавными. Но иногда они казались ей глупыми и воз-
никшими исключительно по причине каприза. Неужели они оба не могли вос-
пользоваться простыми человеческими удовольствиями? Солли прикасалась к
Тейео лишь дважды: в тот день, когда помогала ему забраться на топчан, и
еще раз, когда, накопив воды, промывала рану на его голове. Используя
гребень и куски от юбки богини, она постепенно удалила из волос Тейео
смердящие комочки крови. Затем перевязала ему голову. Все юбки были пор-
ваны на бинты и тряпки для мытья. А когда рана немного зажила, они нача-
ли практиковаться в айджи. Однако захваты и объятия айджи имели безликую
ритуальную чистоту и находились за гранью живого общения. Время от вре-
мени Солли даже обижалась на сексуальную незаинтересованность Тейео.
И все же его твердое самообладание стало для нее единственной под-
держкой в этих неописуемо трудных условиях. Так вот, оказывается, какие
они: Тейео, Реве и многие уэрелиане. А Батикам? Да, он исполнял ее при-
хоти и желания, но являлась ли эта уступчивость настоящим контактом?
Солли вспоминала страх в его глазах той ночью. Нет, им двигало не само-
обладание, а принуждение.
Вот она - парадигма рабовладельческого общества: рабы и хозяева, по-
павшие в одну и ту же ловушку тотального недоверия и самозащиты.
- Тейео, - произнесла она, - я не понимаю рабства. Позволь мне выска-
зать свои мысли.
Хотя он не ответил ни согласием, ни отказом, на лице его появилось
выражение дружеского внимания.
- Я хочу понять, как возникает социальное обустройство и как от-
дельный человек становится его неотъемлемой частью. Давай оставим пока
вопрос, почему ты не желаешь рассматривать рабство как неэффективную и
жестокую модель общества. Я не прошу тебя защищать его или отрекаться от
своих убеждений. Я просто пытаюсь понять, как человек может верить в то,
что две трети людей его мира принадлежат ему по праву рождения. Даже
пять шестых, если считать ваших жен и матерей.
Тейео выдержал долгую паузу и сказал:
- Моя семья владеет только двадцатью пятью рабами.
- Не уклоняйся от вопроса.
Он улыбнулся, принимая упрек:
- Мне кажется, что вы оборвали все человеческие связи друг с другом,
- продолжала Солли. - Вы игнорируете рабов, а им, в свою очередь, нет до
вас никакого дела. Между тем все люди должны взаимодействовать. Вы раз-
делили общество на две половины и не покладая рук трудитесь над ежеднев-
ным воссозданием этой границы. Сколько сил теряется напрасно! Ведь это
не естественная граница! Она искусственно создана людьми. Лично я не мо-
гу назвать никаких отличий между собственниками и рабами. А ты можешь?
- Конечно.
- И все они будут иметь отношение к культуре и поведению, верно?
Подумав немного, Тейео кивнул.
- Вы принадлежите к одной и той же расе и даже народу. Вы одинаковы
во всем, не считая легких различий в оттенках кожи. Если воспитать ре-
бенка-раба как хозяина, он станет собственником во всех отношениях, и
наоборот. Таким образом, вы всю жизнь поддерживаете разграничение, кото-
рого на самом деле не существует. И я не могу понять, почему вы не види-
те, насколько это напрасно и бесполезно, - причем не только в экономике,
но и?
- На войне, - вдруг добавил рега.
Наступило долгое молчание. Солли еще о многом хотелось сказать, одна-
ко она терпеливо ожидала развития разговора.
- Я был на Йеове, - сказал Тейео в конце концов. - На самом острие
гражданской войны.
"Так вот откуда все твои шрамы", - подумала она.
Как бы скрупулезно Солли ни отводила взгляд в сторону, она давно уже
рассмотрела стройное черное тело Тейео, а на занятиях айджи увидела на
его левой руке длинный широкий шрам.
- Как ты, наверное, знаешь, рабы колонии подняли мятеж - сначала в
некоторых городах, а потом на всей планете. Наша армия состояла только
из рабовладельцев. Мы не посылали туда рабов-солдат, потому что они мог-
ли нарушить присягу. На фронт улетали лишь веоты-добровольцы. Мы считали
себя хозяевами, а их - слугами, но война шла на равных. Я понял это до-
вольно быстро. А позже мне пришлось признать, что мы воевали с сильным и
умным противником. Они победили нас.
- Но это? - начала было Солли и замолчала.
Она не знала, что сказать.
- Они побеждали нас с самого начала, - рассказывал он. - Частично
из-за того, что наше правительство не понимало, насколько неприятель си-
лен. А они сражались лучше и злее нас, разумно и с исключительной сме-
лостью.
- Они боролись за свою свободу!
- Возможно, - вежливо ответил Тейео.
- И ты?
- Я хочу сказать, что уважал своих противников.
- А мне ничего не известно об этой войне, да и вообще о войнах, -
сказала Солли, и в голосе ее смешались горечь и раздражение. - Какое-то
время я жила на Кеаке, но там не было войны. Там происходило расовое са-
моубийство. Бездумное уничтожение биосферы. Наверное, существует большая
разница? Именно тогда союз Экумены решил ввести запрет на некоторые виды
вооружения. Мы просто не могли смотреть, как Оринт и Кеака разрушали са-
мих себя. Терране тоже отвергали Конвенцию союза. И едва не погубили
свою планету. Между прочим, я наполовину терранка. Мои предки веками го-
нялись друг за другом по планете - сначала с дубинами, а позже с атомны-
ми бомбами. Они тоже делились на хозяев и слуг? целые тысячелетия. Я не
знаю, насколько хороша Конвенция союза и верна ли она. Кто мы такие,
чтобы позволять другим планетам одно и запрещать другое? Но идея Экумены
предлагает способ сосуществования! Способ открытого общения. Мы не хотим
мешать кому-то двигаться вперед.
Тейео слушал ее и ничего не говорил. И только позже тихо прошептал:
- Мы учились смыкать ряды. Всегда. Я думаю, ты права. Это была нап-
расная трата времени, сил и духа. Вы более открыты. И мне нравится ваша
свобода.
"Эти слова многого стоили ему", - подумала Солли. Не то что ее излия-
ния, похожие на танцы света и тени. Он говорил от чистого сердца, и поэ-
тому Солли с благодарностью принимала его похвалу. К тому времени она
начала понимать, что с каждым прошедшим днем все больше и больше теряет
уверенность и надежду. Она теряла убежденность в том, что их выкупят,
освободят, что они когда-нибудь выберутся из этой комнаты и вообще оста-
нутся в живых.
- Эта война была жестокой?
- Да,- ответил Тейео. - Я даже не могу объяснить? Не могу сказать?
Там все происходило ослепительно быстро, как в мощных вспышках света.
Он поднял руки к лицу, словно хотел закрыть глаза, а затем с укором
посмотрел на Солли. И тогда она поняла, что его стальное на вид самооб-
ладание было уязвимо во многих местах.
- То, что я видела на Кеаке, происходило так же, - сказала она. - Я
тоже ничего не могла объяснить. Как долго ты был на Йеове?
- Чуть меньше семи лет.
Она поморщилась:
- Значит, ты везучий?
Этот странный вопрос не имел прямого отношения к тому, о чем они го-
ворили, но Тейео по достоинству оценил его.
- Да, - ответил он. - Мне всегда везло. Большинство из моих друзей
погибли в боях, и многие из них - в первые три года. Мы потеряли на Йео-
ве триста тысяч человек. Правительство замалчивает это. Подумать только:
две трети веотов Вое Део убиты! А я остался жив. Наверное, я действи-
тельно очень везучий.
Он опустил подбородок на сцепленные пальцы и замкнулся в мрачном мол-
чании.
Через какое-то время Солли тихо прошептала:
- Надеюсь, ты по-прежнему удачлив.
Он ничего не ответил.
- Как долго их уже нет? - спросил Тейео.
Солли посмотрела на часы и прочистила пересохшее горло.
- Шестьдесят часов.
Вчера похитители не пришли в положенное время. Не пришли они и нынеш-
ним утром. У пленников кончилась еда, а затем и вода. Солли и Тейео ста-
новились все более мрачными и молчаливыми. Иногда они перебрасывались
короткими фразами, но большую часть времени в комнате царила тишина.
- Это ужасно, - сказала она. - Это просто ужасно. Я начинаю думать?
- Они не бросят тебя, - проворчал Тейео. - Они взяли на себя от-
ветственность за твою жизнь.
- Потому что я женщина?
- Частично.
- Вот же дерьмо!
Он улыбнулся, вспомнив, что там, на воле, ее грубость казалась ему
невыносимой.
- А вдруг их поймали и расстреляли? - воскликнула она. - Что, если
они никому не успели рассказать, где нас держат?
Тейео тоже не раз подумывал об этом. И теперь не знал, как ее успоко-
ить.
- Мне не хотелось бы умереть в таком противном месте, - заплакала
Солли. - Здесь холодно и грязно. Я воняю, как падаль. Я воняю уже двад-
цать дней! От страха смерти у меня болит живот, а я не могу выдавить из
себя и капельку кала. Меня мучает жажда, но у нас нет ни капли воды!
- Солли! - резко произнес Тейео. - Успокойся! Не теряй самообладания!
Оставайся твердой как кремень!
Она с изумлением посмотрела ему в лицо:
- А для чего мне оставаться твердой?
Рега смущенно замолчал, и она спросила:
- Я задела твою благородную честь?
- Нет, но?
- Тогда в чем дело? Что тебя волнует?
Он подумал, что у нее начнется истерика, но Солли вскочила, схватила
пустой поднос и стала колотить им по двери, пока не разломала его на
части.
- Идите сюда, черт бы вас побрал! - кричала она. - Идите сюда, ублюд-
ки! Выпустите нас отсюда!
Потом Солли села на матрас и с печальной улыбкой посмотрела на Тейео.
- Вот так, - сказала она.
- Подожди-ка! Слушай!
Они на миг затаили дыхание. Где бы ни находился этот подвал, городс-
кие звуки до него не доходили. Но теперь неподалеку отсюда происходило
что-то очень серьезное. Они услышали взрывы и приглушенную канонаду.
Дверные засовы заскрипели.
Пленники вскочили на ноги. Дверь открылась - на этот раз очень тихо и
медленно. На пороге стоял вооруженный мужчина. Держа винтовку наперевес,
он отступил на шаг, и в комнату вошли два патриота. Первого, что был с
пистолетом, заключенные никогда не видели. Второго, с перекошенным от
страха лицом, Солли называла представителем. Он выглядел так, словно
долго бежал или с кем-то сражался - грязный, оборванный и немного оша-
