треск и окружавшую их мертвую тишину. - Мы прошли по боковому туннелю,
впереди - вертикальный ход. - Черная пропасть простиралась в
бесконечность, лучи фонарей не достигали противоположной стены. -
Вулканическая деятельность прекратилась здесь примерно две тысячи лет
назад. Ближайший сброс находится в двадцати восьми километрах к востоку, в
траншее. Эта область сейсмически не более опасна, чем любая другая в нашем
районе. Могучий слой базальта, перекрывающий субструктуру, стабилизирует
ее, по крайней мере пока он сам стабилен. Ваша основная жила находится в
тридцати шести метрах отсюда внизу и тянется через пять пустот к
северо-востоку. Руда в жиле очень высокого качества. Надеюсь, вы знакомы с
данными разведки? Добыча урана не представляет трудности. От вас требуется
только одно - вытащить руду на поверхность.
- Поднимите крышу и выньте уран.
Смешок. Зазвучали голоса, но все они были одним голосом.
- Может, ее сразу вскрыть? Так безопаснее. Открытая разработка.
- Но это же сплошной базальт! Какой толщины? Десять метров?
- От трех до двадцати, если верить докладу.
- Используем этот туннель, расширим, выпрямим и уложим рельсы для
роботачек.
- Ослов бы сюда завезти.
- А хватит ли у нас стоек?
- Мартин, каковы, по вашему мнению, запасы месторождения?
- Пожалуй, от пяти до восьми миллионов килограммов.
- Транспорт прибудет через десять земных месяцев.
- Будем грузить чистый уран.
- Нет, проблема транспортировки грузов теперь разрешена, ты забыл,
что мы уже шестнадцать лет как улетели с Земли.
- В прошлый вторник исполнилось шестнадцать лет.
- Правильно, они погрузят руду и очистят ее на земной орбите.
- Мы спустимся ниже, Мартин?
- Спускайтесь. Я там уже был.
Первый из них - кажется, Алеф - скользнул по лестнице вниз. Остальные
последовали за ним. Пью и Мартин остались на краю пропасти. Пью настроил
рацию на избирательную связь с Мартином и заметил, что Мартин сделал то же
самое. Было чуть утомительно слушать, как один человек рассуждает вслух
десятью голосами. А может, это был один голос, выражавший мысли десятерых?
- Ну и утроба, - сказал Пью, глядя в черную пропасть, чьи изрезанные
жилами, морщинистые стены отражали лучи фонарей где-то далеко внизу. -
Коровий желудок, набитый окаменевшим дерьмом.
Счетчик Мартина попискивал, как потерявшийся цыпленок. Они стояли на
умиравшей планете-эпилептике, дыша кислородом из баллонов, одетые в
нержавеющие, антирадиационные скафандры, способные выдержать перепады
температур в двести градусов, неподвластные ударам и разрывам, созданные
для того, чтобы любой ценой сберечь мягкую плоть, заключенную внутри.
- Хотел бы я когда-нибудь попасть на планету, где нечего было бы
исследовать.
- А тебе такая досталась.
- Тогда в следующий раз лучше не выпускай меня из дома.
Пью был рад. Он надеялся, что Мартин согласится и дальше работать
вместе с ним, но оба они не привыкли говорить о своих чувствах, и потому
он не решался спросить об этом.
- Я постараюсь, - сказал он.
- Ненавижу это место. Ты знаешь, я люблю пещеры. Потому я сюда и
залез. Страсть к спелеологии. Но эта пещера - сволочь. Серьезно. Здесь ни
на секунду нельзя расслабиться. Хотя, надеюсь, эти ребята с ней справятся.
Они свое дело знают.
- За ними будущее, каким бы оно ни было, - сказал Пью.
"Будущее" карабкалось по лестнице, увлекло Мартина к выходу из пещеры
и засыпало его вопросами.
- У нас хватит материала для крепления?
- Если мы переоборудуем один из сервоэкстракторов, то да.
- Микровзрывов будет достаточно?
- Каф может рассчитать нагрузки.
Пью переключил рацию на прием их голосов. Он наблюдал за ними,
смотрел на Мартина, молча стоявшего среди них, на Адскую Пасть и
морщинистую равнину.
- Все в порядке? Мартин, ты согласен с предварительным планом?
- Это уж твое дело, - ответил Мартин.
За пять дней Джоны разгрузили и подготовили оборудование и начали
работу в шахте. Они работали с максимальной производительностью. Пью был
зачарован и даже напуган этой производительностью, их уверенностью и
независимостью. Они в нем совершенно не нуждались. Клон и в самом деле
можно считать первым полностью стабильным, самостоятельным человеческим
Существом, думал он. Выросши, они уже не нуждаются ни в чьей помощи. Они
будут сами себя удовлетворять и в физическом, и интеллектуальном, и
эмоциональном отношении. Что бы ни делал член этой группы, он всегда будет
пользоваться полной поддержкой и одобрением остальных близнецов. Никто
больше им не нужен.
Двое из клона остались в куполе, занимаясь вычислениями и всякой
писаниной, часто выбираясь на шахту для измерений и испытаний. Это были
математики клона, Зайин и Каф. Как объяснила сама Зайин, все десятеро
получили достаточную математическую подготовку в возрасте от трех до
двадцати одного года. Но с двадцати одного до двадцати трех они с Кафом
специализировались в математике, тогда как другие занимались больше
геологией, горным делом, электроникой, роботикой, прикладной атомикой и
так далее.
- Мы с Кафом считаем, что мы в клоне ближе всего к обстоящему Джону
Чоу, - сказала Зайин. - Но, разумеются, в основном он был биоматематиком,
а это уже не наша специальность.
- Мы нужнее здесь, - заявил Каф со свойственным ему самодовольством.
Пью с Мартином вскоре научились отличать эту пару от других. Зайин -
по целостности характера, Кафа - лишь по обесцвеченному ногтю на
безымянном пальце (Каф в шестилетнем возрасте попал себе по пальцу
молотком). Без сомнения, существовали и другие различия, как физические,
так и психологические. Природа может создавать идентичное, а воспитание
внесет свои поправки. Но найти эти различия было нелегко. Сложность
заключалась еще и в том, что клон никогда не разговаривал с Пью и Мартином
всерьез. Они шутили с ними, были вежливы. Жаловаться было не на что: они
были милы, но в поведении чувствовалось стандартизованное американское
дружелюбие:
- Вы родом из Ирландии, Оуэн?
- Нет, я валлиец.
- Вы разговариваете с Мартином на валлийском языке?
"Вот это тебя не касается", - подумал Пью и ответил:
- Нет, это диалект Мартина. Аргентинский. Ведет происхождение от
испанского языка.
- Вы изучили его для того, чтобы другие вас не понимали?
- От кого нам таиться? Просто человеку иногда приятно говорить на
родном языке.
- Наш родной язык английский, - сказал Каф безучастно. Да и как он
мог быть участливым? Человек проявляет участие к другим потому, что сам в
нем нуждается.
- Уэллс - необычная страна? - спросила Зайин.
- Уэллс? Да, Уэллс необычен. - Пью включил камнерез и таким образом
избавился от дальнейших расспросов, заглушив их визгом пилы. И пока прибор
визжал. Пью отвернулся от собеседников и выругался по-валлийски.
- Еще два месяца терпеть, - сказал Мартин как-то вечером.
- Два месяца до чего? - огрызнулся Пью. Последнее время он был
раздражителен, и угрюмость Мартина действовала ему на нервы.
- До смены.
Через шестьдесят дней возвратит я вся экспедиция с обследования
других планет этой системы.
- Зачеркиваешь дни в своем календаре? - поддразнил он Мартина.
- Возьми себя в руки, Оуэн.
- Что ты хочешь этим сказать?
- То, что сказал.
Они расстались, недовольные друг другом.
Проведя день в Пампе, громадной лавовой долине, до которой было два
часа лета на ракете, Пью вернулся домой. Он был утомлен, но освежен
одиночеством. Одному было не положено пускаться в дальние поездки, но они
часто делали это в последнее время. Мартин стоял, склонившись под яркой
лампой, вычерчивая одну из своих элегантных, мастерски выполненных карт;
на этой было изображено отвратительное лицо Либры. Кроме Мартина, дома не
было никого, и купол казался огромным и туманным, как и до приезда клона.
- Где наша золотая орда?
Мартин, продолжая штриховать, буркнул, что не знает. Затем выпрямился
и обернулся к солнцу, расползшемуся по восточной равнине, словно громадная
красная жаба, и взглянул на часы, которые показывали 18:45.
- Сегодня порядочные землетрясения, - сказал он, вновь наклоняясь над
картой. - Чувствовал? Ящики так и сыплются. Взгляни на сейсмограф.
На ролике дергалась и дрожала игла. Она никогда не прекращала здесь
свой танец. Во второй половине дня на лепте было зарегистрировано пять
крупных землетрясений. Два раза игла самописца вылезала за ленту.
Спаренный с сейсмографом компьютер выдал карточку с надписью: "Эпицентр
61^ норд - 4^4' ост".
- На этот раз не в траншее.
- Мне показалось, что оно отличается от обычных. Резче было.
- На первой базе я все ночи не спал, чувствуя, как трясется земля.
Удивительно, как ко всему привыкаешь.
- Рехнешься, если не привыкнешь. Что на обед?
- А я думал, ты его уже приготовил.
- Я жду клона.
Чувствуя, что проиграл, Пью достал дюжину обеденных пакетов, сунул
два из них в автовар и вытащил вновь.
- Вот и обед.
- Я вот думаю, - сказал Мартин, подходя к столу. - А что если
какой-нибудь клон сам себя склонирует? Нелегально. Сделает тысячу
дубликатов, десять тысяч, целую армию. Они смогут преспокойно захватить
власть, разве не так?
- Но ты забыл, сколько миллионов стоило вырастить этот клон?
Искусственная плацента и так далее. Это нелегко сделать в тайне, без
собственной планеты... Когда-то давно, до создания Лиги, когда Земля была
поделена между национальными правительствами, об этом был разговор:
склонируйте своих лучших солдат, создайте целые полки-клоны. Но безумие
кончилось раньше, чем они смогли сыграть в эту игру.
Они разговаривали дружески, совсем как раньше.
- Странно, - жуя сказал Мартин. - Они же уехали рано утром.
- Да, все, кроме Кафа и Зайин. Они надеялись доставить на поверхность
первую партию руды. Что случилось?
- Они не приехали на обед.
- Не беспокойся, с голоду не помрут.
- Они уехали в семь утра.
- Ну и что? - И тут Пью понял. Воздушные баллоны были рассчитаны на
восемь часов.
- Каф и Зайин взяли с собой запасные баллоны.
- А может, у них есть запас в шахте?
- Был, но они привезли все баллоны сюда на заправку.
Мартин поднялся и показал на поленницу баллонов.
- В каждом скафандре есть сигнал тревоги.
- Сигналы не автоматические.
Пью устал и хотел есть.
- Садись и поешь, старик. Они сами о себе позаботятся.
Мартин сел, но есть не стал.
- Первый толчок был очень сильным. Он меня даже испугал.
Пью помолчал, потом вздохнул и сказал:
- Ну, хорошо.
Без всякого энтузиазма они влезли в двухместный флаер, который всегда
был в их распоряжении, и направились на север. Долгий рассвет окутал
планету ядовито-красным туманом. Низкий свет и тени мешали разглядывать
дорогу, создавали миражи - железные стены, сквозь которые свободно
проникал флаер, превратили долину за Адской Пастью в Низину, заполненную
кровавой водой. У входа в туннель скопилось множество машин. Краны,
сервороботы, кабели и колеса, автокопатели и подъемники причудливо
выступали из тьмы, охваченные красным светом. Мартин соскочил с флаера и
бросился а шахту. Тут Яке выбежал обратно и крикнул Пью:
- Боже, Оуэн, обвал!
Пью вбежал в туннель и метрах в пяти от входа увидел блестящую мокрую
черную стену. Вход в туннель, увеличенный взрывами, казался таким же, как
раньше, пока Пью не заметил в стенах тысячи тонких трещинок. Пол был
