но по мере приближения к холмам саванна постепенно переходила в лес. А в
чаще Сеги будет все труднее ускользнуть от кровожадных ночных хищников.
Конечно, огромные задние лапы хоппера - грозное оружие, но для того чтобы
размахивать ими, прыгать и уворачиваться, нужно место. А на это как раз
рассчитывать не приходилось.
Единственное, что мог сделать Иеро, - каждый раз при остановке на
ночлег снимать с Сего всю упряжь, чтобы хоть как-то облегчить зверю
свободу передвижений. Не раз он просыпался в надежде, что попрыгунчик
ушел, отправился обратно к далекому дому и относительной безопасности.
Если уж Сеги смог догнать хозяина, обремененный грузом, то, двигаясь
налегке, он имел куда больше шансов благополучно закончить рискованное
путешествие.
Но хоппер не уходил. Приказы, заложенные Лучар в бесхитростный мозг,
и привязанность к Иеро не отпускали Сеги. Он нашел хозяина и теперь явно
предпочитал оставаться с ним вопреки уговорам и понуканиям.
Однажды ночью Иеро, рискуя сломать шею, спустился с дерева, на
котором спал, и попробовал незаметно убраться подальше. Однако,
прислушавшись, он обнаружил, что лопоухий скакун как ни в чем не бывало
шлепает за ним по тропинке, подвергая себя еще большей опасности. После
этого происшествия Иеро прекратил все попытки избавиться от привязчивого
Сеги. Раньше с помощью телепатического внушения он бы в два счета
справился с ним. Но теперь...
Иеро вздохнул и рассеянно почесал теплый бок животного; за последние
дни он здорово привязался к пушистому спутнику. Там, в Д'Алва, Сеги был
для него лишь занятной игрушкой, не более. Теперь же между ними возникла
прочная привязанность. Конечно, мозг попрыгунчика сильно проигрывал по
сравнению с мозгом Клуца; к тому же Иеро воспитывал лорса много лет...
однако он начинал испытывать к Сеги столь же теплые чувства.
Путник достал еду и принялся завтракать. Интересно, где теперь Клуц?
И жив ли он? Следующая мысль, непроизвольно всплывшая в его сознании, была
тут же подавлена - нет, сейчас совсем не время терзать себя воспоминаниями
о далекой возлюбленной.
Несколькими часами позже Иеро остановил Сеги и, прикрывая ладонью
глаза, стал всматриваться в открывающийся пейзаж. Далеко впереди сплошной
стеной вставал лес. Насколько путник мог понять, перед ним лежала западная
оконечность великих джунглей юга. И те деревья, которые до сих пор
встречались по пути и на севере считались бы просто огромными, на самом
деле были всего-навсего жалким подлеском, возвещающим о близости царства
зеленых гигантов - самых дремучих и самых опасных дебрей на всей планете.
Порожденная Смертью радиация почему-то необычайно подстегнула рост
богатейшей флоры южных лесов. Незаметные прежде растения приняли поистине
чудовищные формы и размеры. Возможно, сказалось и то, что древние называли
парниковым эффектом. Так или иначе, южную оконечность североамериканского
материка теперь покрывали непроходимые тропические чащи невиданной
пышности и разнообразия.
"И за этими деревьями, - возбужденно думал Иеро, - всего на
расстоянии одного дневного перехода, лежат пурпурные холмы". Как бы он
хотел сейчас прогуляться по их живописным склонам, курящимся синим
туманом; только прирожденная доброта к животным не позволяла ему гнать
бедного попрыгунчика во весь опор, вперед и вперед, навстречу
пурпурно-синей мечте.
Сохрани Иеро хотя бы четверть ментальных способностей, он бы без
труда понял, что действует не по своей воле и что навязчивая идея, уже не
первый день отклоняющая его на юго-запад от выбранного маршрута, внедрена
в сознание весьма умело и деликатно. Но Иеро безвозвратно утратил
телепатические навыки: дар чтения мыслей, защитный экран, ясновидение и
способность к мысленным битвам. Тщетно пытался он восстановить потерянный
талант. Наркотик Джозато поработал на славу, сведя его ментальную мощь к
возможностям новорожденного младенца.
Итак, слепота разума заставила Иеро полагать, что и для всего мира он
- "пустышка", но это была ошибка. Дьявольское снадобье действительно
вытравило былые способности, и для большинства живых созданий, включая
слуг Нечистого, Иеро стал "ментальным нулем". Даже Лучар, нерасторжимо
связанная с ним, не смогла обнаружить мысленную ауру возлюбленного.
Попрыгунчику помогло прекрасное обоняние; он шел по следу, как хорошо
натасканная собака-ищейка.
Но кроме слуг Нечистого существовали и другие порождения Смерти,
обладавшие способностями к телепатии. Иеро убедился в этом на собственном
опыте, но не догадывался, что одно из таких созданий проникло в самый
глубокий, неповрежденный слой его мозга.
Весь день священник верхом на скакуне медленно, но неуклонно
продвигался к лесу, стараясь по возможности огибать кучи опавшей листвы и
завалы из сухих веток. С каждой пройденной милей делать это становилось
все труднее и труднее. На пути стали попадаться промоины - сначала мелкие,
а потом все глубже и шире. Пока что эти рытвины не составляли серьезного
препятствия для прыгуна, но они грозили перерасти в обширные овраги,
вымытые на склонах холмов дождевыми потоками.
С приходом ночи Иеро разбил лагерь в одной из таких промоин, по дну
которой лениво струилась маленькая речушка. В склоне оврага, довольно
высоко над уровнем воды, он обнаружил вместительную каменную нишу, где
удалось устроить даже хоппера. Загнав Сеги внутрь, священник завалил вход
кучей хвороста.
Пушистый скакун прекрасно чувствовал себя в убежище; закусив травой и
сползающими по каменным стенкам лианами, он улегся в углу и принялся
флегматично перемалывать жвачку.
Луна этой ночью не взошла, но звезды светили ярко. Иеро почти не
сомкнул глаз, изучая темную изломанную линию высившихся на горизонте
холмов. "Это, должно быть, очень старые горы, - решил он наконец, -
одряхлевшие и прилизанные ветром". По крайней мере, молодые северные
хребты сильно отличались от того, что предстало его глазам. Там, где ветер
нанес достаточно почвы, склоны холмов щетинились лесом. Впрочем, несмотря
на почтенный возраст горных вершин, добраться к ним было отнюдь не просто:
среди макушек деревьев, словно клыки дракона, поднимались голые каменные
утесы, преграждающие дорогу наверх. Мысли Иеро возвратились к
попрыгунчику. Как заставить Сеги уйти домой? Ведь в этой гористой,
заросшей лесом местности хоппер лишится основного преимущества - скорости;
тут быстрые ноги не спасут его. Значит, хозяину придется работать за
двоих, а это уменьшит и без того скромные шансы выбраться отсюда живыми.
Дважды за ночь негостеприимные обитатели джунглей пытались добраться
до убежища. В первый раз чей-то гневный рык заставил прыгуна, вращавшего
глазами от страха, прижаться к дальней стене пещерки. К чести Сеги, тот не
запаниковал и целиком положился на воинское искусство хозяина. Начни он
метаться по крошечному пятачку земли или попробуй выбраться наружу, все
могло бы кончиться печально.
Иеро же, пригнувшись и взяв оружие наизготовку, застыл у завала.
Внезапно и абсолютно бесшумно из-за кучи веток протянулась огромная
когтистая лапа, покрытая редкими пучками ярко-алого меха. Священник
посчитал это достаточным, чтобы подхватить широким наконечником копья
несколько пылающих углей из костра и ловко высыпать их на конечность,
неожиданно вторгнувшуюся в убежище. Наступило секундное молчание. Затем
лапа исчезла, и снаружи донесся оглушительный вопль, сопровождаемый
треском сухих веток, которые в ярости топтал обладатель громоподобного
голоса. Вскоре вопли и взвизгивания затихли в ночи, и Иеро позволил себе
облегченно улыбнуться. По-видимому, неосторожный ночной гость отправился к
речке залечивать ожоги.
Потом священник несколько часов дремал, привалившись к теплому боку
попрыгунчика, и просыпался только для того, чтобы подбросить хвороста в
огонь. Ночь вокруг звенела криками и шорохами; когда чуть слышные шаги
огромных лап раздавались рядом с укрытием, Иеро сразу же пробуждался от
дремы и нашаривал в темноте копье. Хищники, однако, не решались ломиться
сквозь преграду из веток и предпочитали бродить вокруг - их явно отпугивал
огонь, а также незнакомые запахи человека и скакуна.
Иеро так и не удалось уснуть толком - к счастью, как оказалось.
Забудься он хоть на минуту, вторая вылазка хищников вполне могла
увенчаться успехом.
Сквозь дремоту священник уловил странный звук, то заглушавший
журчание речки, то замиравший вдали. Он доносился откуда-то сверху и
походил на негромкие хлопки паруса, повторяющиеся необычайно быстро и
ритмично. Вкрадчивый размеренный шум почти сливался с несмолкающим рокотом
джунглей, так что Иеро удавалось различать его только в минуты затишья.
Попрыгунчик же, если и заметил странный звук, определенно не встревожился.
Забившись в угол, он сонно таращился на огонь и, не переставая, жевал.
Перед самым рассветом Иеро вдруг услышал хлопки совсем рядом и почтя
инстинктивно подбросил несколько веток в догорающий костер.
Звук неожиданно превратился в оглушающий рокот, и биение огромных
крыльев подняло небольшой ураган на маленьком клочке земли, где скорчились
человек и попрыгунчик. В ярком свете разгоревшегося пламени Иеро
наконец-то разглядел, кто на этот раз вторгся в убежище, и глаза его
расширились от ужаса.
Прямо над ним нависло искаженное, демоническое лицо: острые клыки,
светящиеся глаза, поросячье рыло и треугольные, словно вырезанные из
жесткой лоснящейся кожи, уши-локаторы. Сморщенное голое тельце ночного
призрака поддерживала в воздухе пара огромных кожистых крыльев. Словно в
насмешку, голова чудовища, размерами и формой напоминавшая небольшой
винный бочонок, была посажена на маленькое и костлявое туловище.
Острые челюсти щелкнули перед лицом Иеро, и тот, моментально
отпрянув, поднял копье. Летучая тварь рванулась наперерез, ветер, поднятый
гигантскими крыльями, заставил пламя костра взметнуться еще выше.
Обезумевший от страха попрыгунчик жалобно пищал в углу. Но метс был
начеку.
Копье описало короткую стремительную дугу и, несмотря на
поразительную увертливость монстра, впилось глубоко в плечо, туда, где
крыло соединялось с уродливым телом. Вскрикнув на невероятно высокой ноте,
творение мрака конвульсивно забило крыльями и через мгновение сгинуло в
темноте. Поглядев на восток, Иеро заметил на небе тоненькую светлую
полоску - длинная ночь закончилась.
Опираясь на копье, священник преклонил колени и вознес
благодарственную молитву за спасение от сил тьмы. Он молился о будущем
всех достойных людей, каждой наделенной разумом и добротой твари Божьей,
славил красоту и свежесть благословленной Господом земли, просил Бога
укрепить его дух для новых испытаний и не оставить милостью тек, кто ему
так дорог. Наконец, осенив себя последним крестным знамением, Иеро
устроился на холодном камне и уснул, как только голова коснулась земли.
Сеги, с первыми лучами солнца забывший ночные страхи, насторожил
длинные уши и потянулся к свисавшим со стены молодым зеленым побегам.
Пришла его очередь нести караул.
5. ТКАЧ И ПАУТИНА
Иеро проснулся с головной болью. Нет, он не чувствовал себя
нездоровым, а только немного разбитым и заторможенным. Некоторое время,
сидя под накрапывающим мелким дождем, он размышлял, не сырая ли погода
вызвала мигрень, и наконец решил, что дождь тут не при чем; день был вовсе
