университете?
- Я и говорю - Линдерман. У него загородный дом - километров двадцать
от города.
- Телефон?
- Сорок семь - сорок семь - сорок семь. Очень легко...
- Да.
- Послушайте, Ольвик... Андрис... Вы мне так ничего не объяснили...
но даже не это главное. Что мне делать - теперь? Я не... я боюсь...
- Я бы на вашем месте уничтожил запись. От вас не отвяжутся, пока она
есть.
- Да кто? Ради бога - кто?
- Считайте: наркодеры - раз, леваки - два, научная разведка, она же
фонд Махольского...
Доктор поднял ладонь, слабо защищаясь, отгораживаясь:
- Всё-всё-всё... Боже, боже - зачем всё? За что?
- Вы никого никогда не трогали - и вдруг?..
- Но я действительно никого не трогал! Я лечил людей, я лечил... а,
да что там говорить...
- Один диск в вашем сейфе в "Паласе". Под охраной. Второй - у меня.
Решайте. Уничтожить?
- Не знаю... Наверное, да. Да. Уничтожить. И что бы я вам потом ни
говорил...
- Код сейфа?
- День недели, помноженный на позавчерашнее число. Пароль "Эрмитаж
792".
- Хорошо. Выздоравливайте. Кстати, то, что мы прервали курс?..
- Еще с неделю ничего не будете чувствовать.
- Потом можно будет возобновить?
- Да, конечно...
- Хорошо. Заберите вот это, - и Андрис стал вынимать из сумки золотые
шестиугольные пластины. Доктор смотрел на него со странным выражением.
- Я думал, вы их реквизируете, - сказал он.
- Сами разберетесь, - сказал Андрис. - Где оригинал, где копия, где
ваше, где не ваше... Все - сами.
- Спасибо вам, - сказал доктор.
- Ну, что вы, - сказал Андрис. - Одно удовольствие - работать такие
номера...
"Это ты". - "Да, Хенрик, я". - "Я знал, что ты позвонишь". - "Не
сомневаюсь". - "В чем?" - "В том, что ты знал, что я позвоню". - "Ну, так
я тебя слушаю". - "Глеб умирает. Он уже без сознания. Врач говорит, что он
протянет еще сутки или двое, но в сознание больше не придет". - "Да, я уже
в курсе". - "Ты в курсе... Зачем все это?" Андрис даже остановился. Взять
Хенрика за галстук и спросить: "А зачем все это?" И можно даже не брать за
галстук, а просто спросить... и послушать, что он скажет в ответ... а он
скажет, я не сомневаюсь, и через полчаса я буду верить, что у него не было
другого выхода, и у меня не было другого выхода, и у страны не было...
Сукин ты сын, подумал Андрис, нет, я все понимаю, но не до такой же
степени... или до такой? Или все так плохо, что ему не до сантиментов? Он
ухватился за мысль: что все так плохо, - и стал раскручивать ее, прекрасно
зная, что делает это только ради того, чтобы чуть притушить обиду...
План "Парнас" - и спецподразделение с тем же названием - начали свое
существование два с половиной года назад, когда УНБ, негласно проверяя
деятельность КБН, наткнулось на интересную закономерность: операции КБН
против транспортантов и торговцев наркотиками всегда приводили только к
росту цен и, как следствие, к росту преступности в регионе операции;
количество же наркотиков на рынке, несколько уменьшившись вначале, затем
резко увеличивалось и зачастую даже превосходило первоначальное. Число
лиц, принимающих наркотики, уменьшалось не более чем на одну четверть -
только за счет иррегуляров, - зато доходы наркомафии вырастали в
пять-десять раз. Тогда УНБ, пользуясь своей неограниченной властью в
округе Кавтаратан, удалило оттуда подразделения КБН и через подставных лиц
выбросило на рынок большое количество наркотиков, ранее конфискованных у
контрабандистов. Цены резко упали, число наркоманов увеличилось на
десять-пятнадцать процентов, число иррегуляров - на шестьдесят процентов,
зато уровень преступности, характерной для наркоманов, сократился в шесть
раз. Неожиданно для всех поехали вниз показатели смертности среди самих
наркоманов: случаи передозировки почти исчезли, абстинентных синдромов не
стало совсем. Проведенная научная экспертиза подтвердила напрашивающийся
вывод: процент лиц, склонных к приобретению химических зависимостей, есть
величина относительно постоянная, и принимать меры к снижению процента
практически бессмысленно. Усилия следует направлять на то, чтобы ущерб
обществу от наличия в нем этих лиц был минимальным. Конечной целью проекта
"Парнас" было установление порядка, при котором каждый зарегистрированный
наркоман мог, проходя регулярные медицинские осмотры, получать необходимую
дозу за очень умеренную плату. У государства появлялся еще один канал
пополнения бюджета, отпадала необходимость содержать армию агентов КБН,
резко снижалась преступность... Поскольку общественное мнение в стране, а
тем более за рубежом, оставалось достаточно консервативным, проект
"Парнас" предусматривал поначалу создание подпольной, хорошо
законспирированной альтернативной сети торговли наркотиками - специально
для того, чтобы сбивать цены, вытеснять традиционные мафиозные структуры
и, в конечном счете, полностью завоевать рынок. Чтобы иметь достаточное
количество наркотиков, руководство проекта "Парнас" вошло в контакт с
"Подразделением Асаф" эльверской секретной службы; "ПА" занималось тем,
что пресекало - очень жестоко - распространение наркомании в самом Эльвере
(за хранение минимальных количеств наркотиков или сырья для них
расстреливали без суда) - и посредничало в поставках наркотиков, в
основном кокаина, в Европу и Америку. Ходили слухи, что на территории
Эльвера существуют государственные плантации коки, на которых работают
заключенные. Пользуясь отношениями партнерства с УНБ, эльверская секретная
служба очень быстро создала сеть легальных и полулегальных проэльверских
левацких молодежных организаций, служащих прикрытием для профессиональной
разведывательно-террористической агентуры. Ситуация начала выходить из-под
контроля очень скоро, хотя, казалось бы, обе стороны были заинтересованы в
стабильном сотрудничестве. И потому загадочный феномен, возникший вдруг в
Платиборе, так заинтересовал Хенрика Е.Хаппу, начальника отдела по борьбе
с терроризмом и по совместительству шефа проекта "Парнас"...
Впереди был очередной пост: два броневичка, козлы с колючей
проволокой, пулеметные гнезда из мешков с песком, - и Андрис, заранее
вынув из нагрудного кармана пропуск - "Повсюду, с правом ношения оружия" -
сцепил руки на затылке и стал приближаться к настороженно всматривающимся
в него спецназовцам. Те стояли спокойно - может быть, еще ничего не знали.
...А интересно, знал Хаппа, что к чему? Мог знать - все слишком уж на
поверхности... слишком уж? Да - бери любого торчка, поговори с ним
по-хорошему... Может быть, забыли, как это - по-хорошему разговаривать?
Может быть... Наверное, знал. И даже Присяжни, наверное, знал. Он вообще
знал куда больше, чем хотел показать - но что-то такое иногда
проскакивало... А ведь совершенно все равно, знали они или нет. Никакой
разницы. Главное, что я теперь знаю все. И знаю, зачем я здесь. Подсадная
утка по кличке Андрис...
Узнав о том, что приезжает эмиссар какой-то там международной
ассоциации торговцев наркотиками, кристальдовцы развили такую бурную
деятельность, что засечь ее не составило никакого труда. Были установлены
динамическая и информационная структуры "Руки Эльвера", выявлено
номинальное и фактическое руководство, документально доказана
организованная террористическая деятельность... Для Верховного суда
достаточно, и не просто достаточно, а с избытком: доказательства связей с
иностранными спецслужбами предъявлены, конечно, не будут... спецслужбы
разберутся сами между собой.
А то, что пропустили такой удар - так это только нокдаун... нам это
трын-трава... Хаппа отряхнет прах со своих ног и пойдет дальше... сколько
их там сгорело? Несколько сот...
А дальше?
А что дальше - мы будем знать через шесть часов, когда Марина и
доктор Линдерман... доктор выехал сразу, как только Андрис назвал имя
Хаммунсена - давно, ой, давно я до него добираюсь, говорил он, натягивая
потертую кожаную куртку, где там ваша машина, эта? - о-о, никогда не ездил
на броневиках... Во дворе госпиталя раненые лежали на носилках ровными
рядами, над ними соорудили какие-то навесы, дождь не попадал, но ветер,
ветер... Андрис прошел мимо - как сквозь строй. Все, кто мог смотреть,
смотрели на него. Тони лежал на четвертом этаже; этаж охранялся
полицейским постом - два пожилых, черных от усталости сержанта с
автоматами подпирали собой дверь - даже в самый острый момент Присяжни, а
потом сменивший его подполковник федеральной полиции Пратт не снимали пост
- хотя теперь это не имело, наверное, никакого смысла. В палате на
четверых лежало тринадцать человек, пробраться между койками было почти
невозможно. Повязка на голове Тони пропиталась кровью - хирург сказал, что
так надо, пусть оттекает, не пугайтесь. Глаза были открыты. Когда Андрис
попал в поле его зрения, он сморщил лицо в улыбке.
- Привет, - сказал Андрис. - Молчи. Говорить буду я.
- Х-х-х... - выжал из себя Тони. - У-ить-са...
- Увидеться? - переспросил Андрис. Тони согласно мигнул. - С ней? -
Тони опять мигнул. - Очень сложно. В городе особое положение, проход
только по пропускам. Дня через два - можно будет устроить. Хорошо?
Тони молчал, глядя в потолок. Потом чуть качнул головой.
- Если ты опасаешься за себя, - сказал Андрис, - то зря. С тобой все
в порядке. Через неделю сможешь ходить. Может оказаться так, что я уеду,
не дождусь твоей выписки - вот тут записаны все мои координаты, приезжай.
Очевидно, тебе понадобится дополнительное лечение, я устрою. Жить будешь у
меня. Сообщить твоим родителям, что ты прооперирован? Нет? Сам сообщишь?
Хорошо. Что тебе еще сказать? Кажется, мы с тобой оказались правы... в
основном вопросе. Вот и все. Ладно, поправляйся. Я пойду.
Он похлопал Тони по плечу, встал и пошел к выходу. Ничего нельзя
сделать, сказал он себе. Ты же понимаешь - ничего. Даже нельзя остаться
здесь, при нем... Дремучие инстинкты: хочется, чтобы все было здорово, и
тогда можно будет лечь на горячее сиденье грузовика или на груду палых
листьев - и лежать, вдыхая запах свежести и тлена - такая смесь...
Хочется, чтобы все было хорошо, даже если все плохо и, вероятно, будет еще
хуже... Цугцванг, подумал он. Но очень хочется выиграть. Или хотя бы -
вничью. Вничью - с судьбой...
Час назад столичное телевидение внезапно прервало передачи. Через
несколько минут на волнах радио началось завывание глушащих станций.
Телефонная связь отключилась.
А десять минут спустя над городом прошло звено боевых вертолетов.
- Все это весьма тривиально, дорогой мой Ольвик, - сказал Линдерман,
пожевывая заушник очков. - Притом учтите, что это фрагментик большого
явления. Для того, чтобы цыпленок вылупился, скорлупа должна разлететься
вдребезги. Так вот это - одна из трещинок...
- Скорлупа - это мы? - спросил Андрис.
- Именно. Мы - скорлупа. Нас видно, мы ощутимы, по нам можно судить о
форме предмета, его консистенции, цвете... Так вот, я о другом. Человек
вообще гораздо сложнее и тоньше, чем он может себе позволить. Я имею в
виду тело. Наши глаза воспринимают отдельные кванты света. Ухо способно
воспринимать и инфразвук, и ультразвук. Нос, рецепторы носа ничуть не
уступают собачьим. И так далее. Мы сами излучаем свет, радиоволны, имеем
магнитное поле, электрическое, звучим во всех диапазонах - я уже молчу о
сумасшедшем букете запахов. Да, мы все это не воспринимаем - сознанием,
корковым концом анализатора. Но за подсознание я не поручусь. Возьмем
самое грубое - феномен толпы. Люди в толпе звереют. Почему? Звуки и
