так... не так, как надо... Вновь, как надоевшая мелодия, вернулось чувство
уже совершившейся неудачи, поражения... черт побери, подумал Андрис, ну,
что со мной такое? Давай так: я прав, и кристальдовцы действительно решили
превратить Платибор в маленький Эльвер, в зону, свободную от наркотиков...
подложили Хаммунсену девочку Сандру, что-то не получилось, Сандра
перебралась к Радулеску, выманила у него записи, переписала их, и стали
потом записи тиражировать и распространять... Хаммунсен говорит, что это
дает легкий наркотический эффект, так что успех новой музыке был
обеспечен... Все? Точка? А - дальше-то что? Получим, допустим,
подтверждение деталей... ну, и что? Ничего не понимаю. Ладно. Все доступно
проверке, доступно исследованиям... Начнем, пожалуй.
Он вынул из кармана записку Тони: "Дядюшка, все нормально, много
интересного. Встретимся в девять вечера в "Балагане", см. схему (кроки
нескольких кварталов, стрелка от квадратика "Палас" к кружку "Балаган"),
если почему-то не приду, ждите звонка утром. Тони", - перечитал,
поморщился. Проверил рукой щетину, не понравилось - быстро побрился.
Посмотрел на себя в зеркало - внимательно и пристрастно, - подумал:
странно все... - и, засекретив замок, стал быстро спускаться по лестнице.
Косые полосы цвета остывающего металла лежали на потолке и, ломаясь,
перетекали на стену. Завтра будет ветер, сказала Марина, не оборачиваясь.
Она стояла на коленях спиной к нему и смотрела в окно, приподняв край
жалюзи. Такая заря... Волосы ее горели в пролетающем свете, и тонкая
огненная черта, рисуя контур щеки, шеи и плеча, делила лилово-розовое
зоревое небо за окном - и темно-гибкую, вкрадчивую глубину ее тела. Где
мы, молча спросил Андрис, и по комнате, как пойманная пуля, заметалось
рикошетом: где мы? - где мы? - где мы? - где мы... Ни о чем нельзя было
спрашивать - чтобы не рухнули стены. Внизу, и вверху, и по сторонам была
нестрашная теплая пустота, и посреди пустоты висел крошечный бумажный
кубик, и в окно кубика светило заходящее солнце, и ничего не было вокруг -
ничего - не было - ничего... С шелестом, будто падают листья, Марина
скользнула к нему - грудь и щека - тихо, тихо, никого нет, никого в мире
больше нет, мы одни, нас занесло куда-то, и мы одни, одни - глаза на
пол-лица, темные, как восторг и смерть, и тонкие сухие пальцы: слышишь?
Прикосновение к щеке, к губам: ты слышишь? Да, это я - миллион лет назад.
Огонь и вода, земля и воздух, и вновь огонь - текучий, гибкий, живой -
никого нет больше, это как жажда, понимаешь, да, конечно, да, милый, как
жажда - здесь, и здесь, и здесь - ты? - да, это я, всегда только я, всегда
- и нет ничего, темно, темно, темно - о, боже, о, боже, о, боже, какая ты
красивая - какая? - красивая, это немыслимо - никогда, никогда - как
падают листья, и темно кругом, и тесно, и в жути и в сладости
подступающего безумия - ты? - да... - безумия, когда не знаешь, кто есть
кто, и где, и чье это сердце... поцелуй меня, простонала она, о-о...
...всплывало, поднималось, странно забытое, покрытое патиной...
сколько оттенков у сумерек!.. будто со дна, как утонувший город, как
морское чудовище, выступало, распрямлялось, обретало цвета и формы, звуки
и голоса... и никогда не жившие люди ходили по улицам, и где-то далеко
звенели трамваи, которыми никто не ездил... звенели...
- Нас нет, - сказала Марина. - Это телефон, но нас нет.
- Нас нет, - повторил Андрис и не узнал своего голоса. - Как пусто...
- Да, - сказала Марина. - Даже страшно, как пусто... как бывает...
Ох, - она закрыла глаза. - Эта женщина совсем потеряла голову... такое
говорить... - она уткнулась в плечо Андрису. Он погладил ее по волосам.
Рука была не его - то ли слишком легкая, то ли неподъемно тяжелая. - Что
ты теперь будешь думать обо мне?
- Что ты самая лучшая женщина в мире.
- Господи ты боже ты мой, - сказала Марина очень серьезно, - что же
ты с нами делаешь, старый ты негодяй?
- Я тебя люблю, - сказал Андрис.
- Я больше не смогу без тебя, - сказала Марина очень серьезно. - Тебе
придется что-то делать.
- Не такая большая проблема, - сказал Андрис.
- Не знаю, - сказала Марина. - Я так боюсь... это слишком хорошо,
чтобы быть долго...
Последняя "скорая" отъехала, визжа сиреной, а полицейские "фиаты" и
спецназовский броневичок еще стояли, хотя все было кончено. На первом
этаже отеля не осталось ни одного стекла, и светились тусклые аварийные
лампочки. Машина террористов догорала напротив входа, вся изрешеченная,
почти уничтоженная пулеметными очередями с броневика. Спецназ подоспел
вовремя - хотя откуда он вообще взялся? Днем их в городе еще не было...
Ладно, не ваша забота. Демаркационная линия между правами федеральной и
муниципальной полиций была размыта, а потому всегда служила источником
конфликтов, и спрашивать Присяжни о спецназе - значит, тыкать пальцем в
воспаленную рану. Надо будет - скажет сам. Андрис уже выяснил, что все
пятеро нападавших убиты, взять не удалось никого, и что убито двое
полицейских, а троих увезли в госпиталь, и что среди неделиквентов убитых
и тяжелораненых нет, но девятнадцать человек все же госпитализированы с
различного рода травмами - в том числе и доктор Хаммунсен, получивший
ранения осколками стекла в голову. Сейф не поврежден...
Андрис постоял еще, глядя на все это безобразие, потом протолкался
сквозь неплотную кучку зевак и пошел, вспоминая нарисованный маршрут,
туда, где его ждал Тони.
Слово "БАЛАГАН" Андрис увидел издали - да и мудрено было не увидеть.
Оно сияло всеми цветами над воротами в длинном, ажурного чугуна заборе. За
забором был парк. От ворот шла аллея со скамейками и фонтанами, и в конце
аллеи стоял светящийся изнутри асимметричный гребенчатый купол,
напоминающий то ли раковину, то ли полураспустившийся бутон исполинского
цветка. За вход брали десять динаров. Ненормально много. Очень хотелось
пить. В воздухе роились одуряющие запахи: цветов - поздних, красных,
истошных, - и взрытой земли. Было прохладно, но душно. Андрис внезапно
озяб. Справа стоял полосатый навес, под навесом продавали пиво. Он взял
две кружки и сел за низенький стол. До назначенного срока было еще десять
минут. Стоило очень крепко подумать.
Что произошло бы, не подоспей спецназ? У кристальдовцев оказалось бы
два комплекта дисков, то есть оба комплекта... Зачем им оба? Их цель, как
они декларируют, - искоренение наркомании во всем мире. Не основная цель,
но одна из. Дабы молодежь не отвлекалась от борьбы. Значит, если быть
логичным, они должны были бы носить доктора на руках и создавать все
условия для его работы. Но - кабинет разгромлен, доктор ранен. До
нападения было все логично, а теперь... кстати, а как Присяжни вычислил,
что должны напасть - и именно сегодня? Хороший вопрос, мы его зададим...
Наиболее вероятно: кто-то - наркодеры? - пытались сработать под
кристальдовцев. Натянули полосатые штаны... Может быть. Так, еще? Какое-то
дробление внутри самих кристальдовцев... допустим. Еще? Провокация. Кто
мог устроить провокацию, в смысле: кому надо? Полиция? М-м... почему бы
нет? Им на руку. ОБТ? Генерал предупредил бы... хотя... хотя... были
прецеденты. Так. Ведомство Загена? Вот этим - на фиг не нужно. Армия?
Скажем, научная разведка - ведомство с самыми неожиданными интересами...
фонд Махольского, вспомнил он. То, что армейская научная разведка держала
руку на пульсе фонда - установленный факт. Держит ли сейчас? Кто знает...
Допустим - хотя бы потому, что от армии ждать подлостей следует просто по
определению. Ну и что дальше? А все. Похоже, что даже точное знание - кто
и зачем - мне ничего не дало бы. Тем более, что в условиях, когда
конспирация переслоена провокациями, получить его просто невозможно.
Ладно. Опустим.
"Рука Эльвера", они же кристальдовцы, они же полосатые... Весьма
типичная полулегальная полуполитическая полупартия. По структуре
напоминает комету: компактное невидимое ядро - и разреженная, обширная,
ничего толком ни о ядре, ни о действительных целях и задачах организации
не знающая, "атмосфера". В данном конкретном случае: провозглашают целью
счастье всего человечества - через построение так называемого "ротативного
социализма". Говорят, это весьма забавно: каждый год каждый житель Эльвера
по графику, составленному специальными уполномоченными правительства,
меняет место жительства - и, как следствие, род занятий и вообще образ
жизни. Обременительно, зато исключительно справедливо. Возмущаться нечем.
Никого не убивают, никаких лагерей... все в меру счастливы. М-да...
Вернемся на нашу землю. Методы действия кристальдовцев разнообразны: от
уличной агитации до, как мы знаем, прямых терактов. Несколько хороших,
неопровержимых доказательств того, что террористическая деятельность
осуществляется по заданию руководства - и Верховный суд может объявить
организацию вне закона со всеми вытекающими отсюда последствиями. Опять
небольшая городская гражданская война, каких уже множество было... от
нескольких часов до многих лет длительностью... Самое сложное здесь -
добыть эти самые доказательства. Андрис участвовал в одном таком процессе
как эксперт - по делу так называемых "Бригад спасения". Адвокаты построили
защиту на том, что под именем "Бригад" действовали обычные молодежные
банды и что настоящие "Бригады" не имеют ни малейшего отношения к взрывам
на предприятиях, трубопроводах и высоковольтных линиях. Первый процесс
закончился безрезультатно, и только через год, когда "бригадиры"
передрались между собой, в распоряжение ОБТ попали необходимые документы.
Надо полагать, что нечто подобное происходит здесь и сейчас - только в
какой стадии находится? Впрочем, ладно, не мое дело. Мое - выяснить, кто
занимается изготовлением записей... и каковы последствия применения
расширенного метода доктора Хаммунсена - именно это сильно беспокоило
самого доктора. Ну, и - сверх программы - возможные ответные действия
наркодеров. Все? Все. Для одного человека - вполне достаточно...
Андрис допил пиво и потихоньку пошел к павильону. Из-под купола
доносились глуховатые спрессованные звуки, и, подойдя ближе, он понял, что
это взрывы смеха. До входа осталось шагов десять, когда откуда-то из тьмы
навстречу ему шагнула девочка.
- Вы господин Ольвик? - сдавленным голосом спросила она, и Андрис не
сразу догадался, что к чему, и только когда она зябко передернулась,
сообразил, что она просто замерзла. - Господин Андрис Ольвик?
- Да, - сказал Андрис.
- А как зовут вашего племянника?
- Тони.
- Вот, вам, - она протянула ему записку.
- Вы замерзли, - сказал Андрис. - Пойдемте внутрь.
- Нет, - сказала она.
В записке было: "Дядюшка! Дело плохо. Идите с ней, она вас приведет.
Тони".
- Мне приказано идти с вами, - сказал Андрис.
- Да, - сказала она. - Пойдемте.
- Наденьте мой пиджак, - сказал Андрис.
- Спасибо, - сказала девушка. Она накинула пиджак на плечи. - Можно я
возьму вас под руку?
- Можно, - сказал Андрис.
Она взяла его под руку, прижалась - ее била мелкая дрожь.
- Не так, - сказал Андрис. Он застегнул на ней пиджак, обнял ее
правой рукой за талию, велел: - Ведите.
Она повела - вокруг купола, в темноту. Позади купола тоже была аллея,
не такая широкая и парадная, как перед ним, - черный ход. На выходе стоял
турникет, пропускавший только в одну сторону.
- Нам далеко? - спросил Андрис.
