- Хорошо, - сказал Максим. - Я идиот. Согласен. Я действительно не
представляю, что творится у нас под носом. Но я не убиваю ни в чем не
повинных людей. Не убиваю, понимаете это?
- Даже если самую смирную зверушку загнать в угол, она начинает
кусаться, - сказал Мерлин. - А нас загнали не то что в угол...
- В данном конкретном случае в угол загнали нас, - сказала Аля.
- Я приношу свои извинения, - сказал Мерлин скучным голосом.
- Чего вы хотите конкретно? - спросил Максим. - Отменить запрет? Это
нереально. Я не имею веса в Мировом совете. После того, как Сикорски...
Единственное, что можно сделать, - это изменить вашу тропность к Земле...
хотя бы на нейтральную. Будет легче.
- Вы ни черта не понимаете, Каммерер! Андроиды посещают Землю - и
ничего! Ничего абсолютно! Никакая программа не срабатывает! Сейчас на
Земле несколько наших людей. Это все полная чушь. Пирс был жуликом...
- Вряд ли. Кем-кем, а жуликом он не был. Если он солгал, то лишь
потому, что создавал андроидов с какой-то иной целью...
- Вы совершенно правы, Максим, - сказал Мерлин совершенно другим
голосом. Аля вздрогнула: будто незамеченным вошел и заговорил с нею
кто-то... - Узнаете? Мы ведь встречались однажды. Вы должны помнить. Вас
только-только вытащили с Островов, вид у вас был помятый, но очень боевой.
И бедный Руди, собираясь возвращаться, сдавал вам дела на Саракше. И вдруг
появляюсь я с проектом идеального шпиона...
- Пирс... - прошептал Максим. - Ничего не понимаю...
- Ну, тут нет ничего необычного. Контрразведчик должен ничего не
понимать - в этом его основная ценность. Только так он и может
заинтересоваться чем-то совсем уж тривиальным... Но я рад, что вы меня
узнали. Приятно, знаете, когда узнают.
- Так... - выдохнул Максим. - А остальные четыреста с чем-то - это
тоже вы?
- Тоже я. То есть - и я в том числе. Каждый сам себе личность, но я в
нем живу. Неплохо придумано, правда?
- А - зачем?
- Ну, Максим, вы и спросили... Вы помните меня - того - на Саракше?
Помните?
- Ах, вот в чем дело...
- Конечно. Попасть из полумеханического обрубка в тело полноценное,
да еще не в одно, а в несколько сот, обрести реальное бессмертие, пережить
миллионы приключений... Поверьте, с вами бы я не поменялся. Например, я
даже не сразу заметил, что меня-исходного - убили. Кто может похвастаться
подобным?
- А что вы там сделали такое, за что вас пришлось убить?
- Много хотите знать, Максим. Любопытство, как известно, сгубило
кошку.
- Слушайте, Пирс. А вот вы - один или множество?
- Один. Во множестве мест.
- Вас нет сейчас рядом с Поповым?
- С этим гомункулюсом? Сейчас... нет. Он пропал на спутнике "Атлас".
Вошел в симулятор. Теперь его не найти.
- Ясно... Что вы хотите делать с нами?
- Ничего. Правда, Мерлин имеет на вас свои виды... Я не вмешиваюсь в
дела своих креатур. Так интереснее жить. Поэтому прощайте, милые
эфемериды.
- Минутку, Октавиан...
- Вы вспомнили мое имя? Замечательно. Если желаете, можно еще
поболтать.
- Помните Курта Лоффенфельда?
- Конечно... Да, зря Мерлин считает вас тупой скотиной, Максим. Когда
захотите, вы умеете думать.
- Значит, Сикорски уже вышел на вас?
- Не сказать, чтобы вышел - но начал принюхиваться.
- А зачем такая сложная интрига? Не проще ли было - отравить,
например?
- Нет, конечно. Во-первых, до Тристана дотянуться было все-таки
проще, потому что... впрочем, это понятно. Он человек молодой,
любознательный. Был. Да... Очень восприимчивый, кстати. Такие - редкость.
Два сеанса по пятнадцать минут. И операция свелась к первоначальному
толчку... А эффект? Какое отравление могло дать такой эффект? Вся система
безопасности буквально разнесена на куски - одним выстрелом! Одним. Или
сколько он там раз пальнул...
- Четыре.
- Ну, вот видите...
- Понятно. Я предполагал подобное, но подозревал не вас. Спасибо,
Октавиан, вы мне помогли.
- Да что уж...
Что произошло дальше, Аля не поняла. Максим, лежавший только что
лицом вниз, вдруг оказался рядом с черным человеком, раздался страшный
звук, будто ломали толстые сучья, а потом слепящая молния ударила в
каменный потолок...
СТАС
Я утонул в пене, и маленькие мыльные роботы ползали по мне, шлифуя и
массируя, посылая слабые токи и вгоняя куда надо нечувствительные лучики
своих лазерных рубиновых глазок. Майка сидела напротив, и лицо ее было...
не знаю, видел я или чувствовал, но на прекрасном этом лице читался испуг
- и какое-то ожесточение. Будто она решила что-то важное для себя - и
готова была отстаивать то, что решила, всеми средствами...
Я уже три часа рассказывал ей все, что произошло со мной с тех
времен, когда мы виделись последний раз - миллион лет назад и в другой
Вселенной, - иона рассказывала, и я видел, что ей тоже нужно
выговориться... как и мне почему-то, никогда раньше не испытывал этого
желания, а тут вдруг - рухнуло...
- Я тебя спрячу, - сказала она неожиданно и без всякой связи с
предыдущим. - Спрячу так, что они век тебя не найдут. Сдохнут, а
никогда...
- Спасибо, Майка, - сказал я. - Только ведь я не прячусь. Да и не
спрятаться. Видишь ли... время от времени вокруг меня начинают сходить с
ума киберы. Я совершенно не контролирую это. И если меня захотят найти, то
найдут очень легко. Но прежде будет много происшествий. Могут и люди
погибнуть. Зачем?
- Не знаю, - сказала Майка. - А зачем вообще всё?
- Это хороший вопрос. Не знаю. Как я сумел набрать именно твой номер?
Тоже не знаю. Кто я? В чем смысл оперы Верди "Трубадур"? Что такое гр'охб?
В конце концов, чего хотят Странники?
- Может быть, их и нет совсем, - сказала Майка.
- Может быть, и нет. Хотя - кто-то точно есть.
- Я пыталась систематизировать наши представления о Странниках. Не
знания, а именно представления. Динамика за восемьдесят лет. Корреляция с
реальными находками. Все очень странно. Представления опережают находки
примерно на пять лет.
- Да. Это ложится в общий ряд.
- Ты уже знаешь что-то?
- Я знаю, наверное, все. Я же говорил. Но мне - именно поэтому -
трудно делать собственные выводы. А относительно общего ряда... Понимаешь,
Майка, у меня нет ничего, что можно было бы назвать доказательствами. Я
как Малыш сейчас... помнишь, он получал ответы, но не знал, как. Вот
что-то подобное и со мной творится, и я совершенно не знаю, как к этому
отнестись.
- Со мной что-то тоже творится, и я тоже не знаю, как к этому
отнестись, - сказала Майка. - Никогда бы не подумала... Когда я увидела
тебя на экране, я вдруг поняла, что ждала именно этого... долго... годы...
Понимаешь? Ждала именно тебя. Не зная того сама. Это так странно...
- Не страннее прочего, - сказал я медленно. - Только, Майка, пойми: я
не человек. Я очень похож на человека, но я - что-то другое. Гораздо более
другое, чем был Лев. Тебе придется запереть меня на ночь...
АЛЯ
Сознания она не теряла, но на какое-то время вновь утратила
возможность реагировать на происходящее. Уменьшенная и приблизительная
копия недавнего состояния. Шок. Перегрузка. Кажется, она кричала. Или
что-то еще.
Потом оказалось, что ее несут наружу. На руках. Как девочку. И она
заплакала - от обиды и от непонятного облегчения.
- Сашенька, Сашенька, - говорил Горбовский. - Уже все. Уже все
хорошо. Все кончилось.
Но она знала, что еще не кончилось ничего.
5
СТАС
Было еще темно и холодно. Сеялся мелкий утренний дождь, остаток
большого ночного. Город просыпался, и нужно было идти.
- Пока, - сказал я.
Майка наконец посмотрела на меня, и я вдруг задохнулся.
- Они и тебя убьют, - сказала она. - Я знаю, они убьют и тебя. Они
всех готовы убить.
- Меня бесполезно убивать, - сказал я. - Убьют здесь, и я снова
появлюсь там. И вернусь к тебе...
- Не вернешься ты. Никто никогда не возвращается. Это легенды, что
кто-то когда-то вернулся. Все уходят и исчезают.
Мы вместе сходили с ума...
Но в нашем безумии была система.
Мы так и не дали друг другу уснуть в эту ночь, и я боялся, что
сорвусь, разнесу всю электронику в ближайших кварталах, а потом у Майки
будет инсайт, и тогда...
Не представляю, что будет тогда. Что-то страшное. Оказаться между
двух зеркал...
Теперь у меня была вода, пища, нормальная одежда. Мне не о чем было
заботиться, кроме как о главном.
- Если ты не вернешься к полуночи, я... я не знаю, что сделаю. Нет,
знаю. Знаю. Ты им скажи: если они тебя не отпустят, я отдам детонаторы...
тем. Я знаю, кто из них где...
- Они уже не боятся этого.
- Боятся. Ты не знаешь, а они боятся.
- Хорошо...
Я поцеловал ей руку и шагнул в кабину.
В подземелье было еще прохладно. Я повернулся к пульту видеофона.
Вызвал БВИ. Через полчаса довольно хитрых поисков нужный номер был у меня
в голове. Я почему-то помедлил, прежде чем набрал его. Замигал вызов.
Ждать пришлось довольно долго.
Человек, появившийся на экране, напоминал старую черепаху. Он был
абсолютно лыс, морщинист и пятнист. Огромные безобразные мешки висели под
глазами, и сами глаза были водянистые и невероятно спокойные. Тонкие губы
кривились как бы презрительно...
- Здравствуйте, - сказал я. - Меня зовут Стас Попов. Я из "детей
дюн".
- Попов?.. - Он наморщил лоб. - А, так вы с Пандоры...
- Нет. Я на Земле.
- Зачем?
- Хочу вас увидеть.
- Меня? Как странно... Ну, вот он я, смотрите. Кстати, кто вам сказал
мой номер?
- Я его вычислил. Это не так сложно. Особенно...
- Вы ведь должны быть под наблюдением, не так ли? Причем, как я
понимаю, добровольно.
- Это очень относительная добровольность... Значит, вам еще не
сообщили, что произошло на Пандоре?
- Нет. Что там могло произойти?
- Очень многое. Простите, но мне было бы... приятнее... говорить с
вами непосредственно.
- Что - действительно что-то серьезное?
- Да.
- Хорошо, приходите... - и он назвал адрес.
АЛЯ
Первым говорил Максим.
- Должен отметить, что операция нами блистательно провалена. Погибли
люди, погибли андроиды - боюсь, специально для этого оставленные здесь:
чтобы погибнуть... а к разгадке феномена мы не приблизились ни на шаг.
Больше того, мне почему-то кажется, что мы отдаляемся от нее, что кто-то
умнее нас подбрасывает нам квазиважные проблемы, на разрешение которых мы
расходуем все свое время и силы. Не исключено, что "дело Пирса", которое
всплыло таким необычным образом, тоже является предметом отвлечения...
- Вы считаете, что вам сказали правду? - спросил кто-то незнакомый,
при бороде и загорелой блестящей лысине; их было несколько человек,
появившихся недавно и пока Але не представленных; она сидела в уголке,
слушала, но молчала; так велел Горбовский: слушать и молчать. - Или же это
была заведомая дезинформация?
- Боюсь, что в нашем случае одно от другого отличить нельзя в
принципе, - странно сказал Максим. - Поскольку именно эти понятия являются
объектом деятельности сторон.
- Послушайте, Каммерер, - сказал другой, смуглый, узколицый и смутно
знакомый; но где она видела этого человека, Аля вспомнить не могла;
возможно, его видела не она сама, а Стас, пришло вдруг в голову... - Про
