призрачного пламени, в то время как другие огневые струйки переливались на
кровле дома, коровника и других строений. Все это напоминало одно из
видений Фюсли[1]: светящееся аморфное облако в ночи, в центре которого
набухал переливчатый жгут неземного, неописуемого сияния. Холодное
смертоносное пламя поднялось до самых облаков - оно волновалось, бурлило,
ширилось и вытягивалось в длину, оно уплотнялось, набухало и бросало в тьму
блики всех цветов невообразимой космической радуги.
А затем, не дав потрясенным зрителям прийти в себя от этого
сверхъестественного зрелища, отвратительная тварь стремительно рванулась в
небо и бесследно исчезла в идеально круглом отверстии, которое, казалось,
специально для нее кто-то прорезал в облаках. Онемевшие от изумления люди
застыли на склоне холма. Эми стоял, задрав плову и тупо уставившись на
созвездие Лебедя, в районе которого пущенная с земли сияющая стрела была
поглощена Млечным Путем, когда донесшийся из долины оглушительный треск
заставил его опустить взор долу. Позднее многие ошибочно утверждали, что
это был взрыв, но Эми отчетливо помнит, что в тот момент они услышали
только громкий треск и скрежет разваливающего на куски дерева. Однако
последствия этого треска были, действительно, очень похожи на взрыв, ибо в
следующую секунду над обреченной фермой забурлил искрящийся дымовой гейзер,
из сердца которого, ослепляя окаменевшую группу людей на холме, вырвался и
ударил в зенит ливень обломков таких фантастических цветов и форм, каких
наверняка не существовало в нашей Вселенной. Сквозь быстро затягивающуюся
дыру в облаках они устремились вслед за растворившейся в космическом
пространстве тварью, и через мгновение от них не осталось и следа. Теперь
внизу царила кромешная тьма, а сверху резкими, ледяными порывами уже
налетал ураган, принесшийся, казалось, непосредственно из распахнувшейся
над людьми межзвездной бездны. Ветер свистел и завывал вокруг, подминая под
себя поля, неистово сражался с лесами, и перепуганные, дрожащие люди на
склоне холма решили, что, пожалуй, им не стоит ждать, пока появится луна и
высветит то, что осталось от гарднеровского дома, а лучше поскорее
отправиться восвояси. Слишком подавленные, чтобы обмениваться замечаниями,
все семеро поспешили прочь по северной дороге, что должна была вывести их к
Аркхэму. Эми в тот день досталось больше других, и он попросил всю компанию
сделать небольшой крюк и завести его домой. Он просто представить себе не
мог, как пойдет один через эти мрачные, стонущие под напором ветра леса.
Ибо минуту тому назад бедняге довелось пережить еще одно потрясение,
оставившее в глубине его души свинцовую печать ужаса, от которого он так и
не сумел избавиться за все прошедшие годы. В то время как все остальные
благоразумно повернулись спиной к проклятой долине и ступили на ведущую в
город тропу, Эми замешкался: и еще раз взглянул в клубящуюся тьму, которая
навеки скрыла его несчастного друга. Он задержался лишь на мгновение, но
этого мгновения было достаточно, чтобы увидеть, как там, далеко внизу, с
обожженной, безжизненной земли поднялась тоненькая светящаяся струйка -
поднялась только затем, чтобы тут же нырнуть в бездонную черную пропасть,
откуда совсем недавно стартовала в небо светящаяся нечисть. Что это было?
Просто сияние, маленькая цветная змейка - но цвета, в который она была
окрашена, не существовало ни на небесах, ни под ними. Эми узнал этот цвет и
понял, что последний слабый отросток чудовищной твари затаился все в том же
колодце, где и будет теперь сидеть, ожидая своего часа. Именно в тот момент
что-то и повернулось у Эми в голове, и с тех пор он так уже и не оправился.
Эми больше не бывал на ферме Гарднеров. Прошло уже сорок четыре года, и
все это время он старательно обходил проклятое место стороной. Он изрядно
обрадовался, когда узнал, что долина будет затоплена под водохранилище.
Откровенно говоря, при мысли об этом я тоже испытываю огромное облегчение,
ибо мне вовсе не нравятся те странные, неземные тона, в которые
окрашивались лучи заходящего солнца над заброшенным колодцем. Я также очень
надеюсь, что вода в этом месте будет достаточно глубока, но даже если и
так, я ни за что не соглашусь отпить и глотка из аркхэмского водопровода. И
вообще, я не думаю, что когда-нибудь снова приеду сюда.
На следующий после происшествия день трое полицейских вернулись на
ферму, чтобы осмотреть развалины при дневном свете. Однако, они не нашли
там практически никаких развалин - только кирпичный дымоход, завалившийся
каменный погреб, разбросанный по двору щебень вперемешку с металлическими
обломками да бордюр ненавистного колодца. Все живое или сделанное из
органического материала - за исключением мертвой лошади Эми, которую они
оттащили в ближайший овраг и закопали в землю, да его же пролетки, которую
они в тот же день доставили владельцу, - исчезло без следа. Остались лишь
пять акров жуткой серой пустыни, где с тех пор так и не выросло ни одной
былинки. Так и лежит она посреди лесов и полей, как въедшаяся в бумагу
капля кислоты, и те немногие местные жители, у которых хватило духу сходить
посмотреть на нее, окрестили ее Испепеленной Пустошью.
Странные слухи расползаются по округе. Но если ученые когда-нибудь
удосужатся взять на анализ воду из заброшенного колодца или серую пыль,
которую никакой ветер не может вынести за пределы пустоши, реальные факты
могут оказаться еще страннее. Ботаникам также следовало бы заняться
изучением причудливой, медленно гибнущей растительности по краям выжженного
пятна и заодно опровергнуть, если, конечно, удастся, бытующую в округе
легенду, гласящую, что это самое пятно медленно, почти незаметно - не более
дюйма в год - наступает на окружающий его лес. Еще люди говорят, что каждую
весну в долине появляются молодые побеги очень необычного цвета, а зимою на
снегу можно встретить ни на что не похожие следы. Между прочим, на
Испепеленной Пустоши снега выпадает гораздо меньше, чем в остальной округе.
Лошади - те немногие, что еще остались в наш автомобильный век - проявляют
неожиданно буйный норов, стоит им только приблизиться к долине, а
охотящиеся в окрестных лесах фермеры не могут положиться на своих собак.
Ещё говорят, что проклятое место влияет и на душевное здоровье. Со
времени гибели Нейхема было много случаев помешательства, и всякий раз
чувствовавшим приближение болезни людям не хватало духа покинуть родные
очаги. Однако, мало-помалу старожилы набирались решимости и уезжали в
город, и теперь только иностранцы время от времени делают попытки прижиться
под крышами древних, обветшалых строений. Но и они не остаются здесь
надолго. Если же кто-нибудь начинает подтрунивать над горе-переселенцами и
обвинять их в том, что они запугивают друг друга нелепыми страшными
байками, они шепчут в ответ, что кошмары, мучающие их по ночам в этой
жутковатой глухомани, не похожи на обычные земные кошмары, и это-то их
пугает больше всего. И немудрено - одного взгляда на это царство вечного
полумрака бывает достаточно, чтобы пробудить в человеке самые нездоровые
фантазии. Ни один путешественник, побывавший в этих краях не избежал
гнетущего ощущения чего-то чужеродного присутствия, а художники, которым
доводилось забираться в здешние ущелья с мольбертом, не могли удержаться от
невольной дрожи, перенося на полотно недоступную глазу обычных смертных
загадку древнего леса. Сам я навсегда запомню ужас, охвативший меня во
время одинокой прогулки накануне того дня, когда я повстречался с Эми. Я
буду помнить, как в сгущавшемся ночном сумраке мне смутно хотелось, чтобы
налетевшие вдруг облака закрыли собой неисчислимые звездные бездны,
нависшие над моей головой и рождавшие первобытный страх в моей душе.
Не спрашивайте меня, что я обо всем этом думаю. Я не знаю - вот и все.
Эми был единственным, кто согласился поговорить со мной тогда - из жителей
Аркхэма невозможно было вытянуть и слова, а все три профессора, видевшие
метеорит и сверкающую глобулу, давно умерли. Однако в том, что там были
другие глобулы, можете не сомневаться. Одна из них выросла, набралась сил,
пожрав все живое вокруг, и улетела, а еще одна, как видно, не успела. Я
уверен, что она до сих пор скрывается в колодце - недаром мне так не
понравились краски заката, игравшие в зловонных испарениях над его жерлом.
В округе говорят, что серое пятно расширяется примерно на один дюйм в год -
следовательно, засевшая в колодце тварь все это время питается и копит
силы. Но какой бы дьявол ни высиживал там свои яйца, он, очевидно, накрепко
привязан к этому месту, иначе давно уже пострадали бы соседние леса и поля.
Может быть, его держат корни деревьев, что вонзают свои ветви в небо в
напрасной попытке вцепиться в облака? Недавно в Аркхэме как раз прошел слух
о том, что могучие дубы окрестных лесов внезапно обрели привычку светиться
и двигаться в темноте, чего обычно деревья себе не позволяют.
Что это такое, знает один только Бог. Если верить описаниям Эми, то это
несомненно газ, но газ этот не подчиняется физическим законам нашей
Вселенной. Он не имеет никакого отношения к звездам и планетам, безобидно
мерцающим в окулярах наших телескопов или безропотно запечатлевающимся на
наших фотопластинках. Он не входит в состав атмосфер, чьи параметры и
движения усердно наблюдают и систематизируют наши астрономы. Это просто
сияние - сияние извне - грозный вестник, явившийся из бесконечно удаленных,
неведомых миров, о чьей природе мы не имеем даже смутного представления,
миров, одно существование которых заставляет содрогнуться наш разум и
окаменеть наши чувства, ибо при мысли о них мы начинаем смутно прозревать
черные, полные угрозы пропасти, что ждут нас в космическом пространстве.
У меня есть все основания сомневаться в том, что рассказ старого
фермера был намеренной выдумкой или, как меня уверяли в городе, бредом
душевнобольного. Что-то поистине ужасное поселилось в здешних лесах и полях
после падения памятного многим метеорита, и это что-то - не знаю правда, в
каком качестве - несомненно обитает в них до сих пор. Так или иначе, я буду
рад, когда вся эта жуткая местность скроется под водой. И надеюсь, что до
той поры ничего не случится со стариком Пирсом. Он слишком часто встречался
с этой тварью - а ведь она, как известно, не отпускает своих жертв. Не
потому ли он так и не собрался перебраться в город? Не мог же он забыть
последние слова умирающего Нейхема: "от него не уйти... оно притягивает...
ты знаешь... все время знаешь, что будет худо... но поделать ничего
нельзя". Эми такой милый старик - пожалуй, когда строители выедут на место,
я накажу главному инженеру построже присматривать за ним. Мне ужасно не
хочется, чтобы он превратился в пепельно-серое, визжащее, разваливающееся
на куски чудовище, что день ото дня все чаще является мне в моих
беспокойных снах.
===========================================================================
Примечания
1. Фюсли, Иоганн Генрих - швейцарский живописец-романтик (1741-1825).
