- По работе... - сказал Виктор, вздохнул и снова поднес трубку к уху.
Набрал телефон ветлечебницы.
На этот раз Илья Семенович был на месте.
- Нам надо встретиться, - сказал он и в его голосе Виктор услышал
обреченность.
- Мне подъехать? - спросил Виктор.
- Нет, не стоит. Давайте встретимся в городе. В одиннадцать в кафе
"Старый Киев", на Крещатике.
- А как я вас узнаю? - спросил Виктор.
- Не думаю, что там будет много людей, - сказал Илья Семенович. - Но,
во всяком случае, я буду в сером плаще и в твидовой кепке. Худой,
невысокий, с усами...
- Ну что? - с нетерпением спросила Соня.
- Наверно, ему лучше, - обманул ее Виктор. - Я сейчас поеду к врачу и
все точно узнаю...
На самом деле у него были плохие предчувствия. Иначе с чего бы
понадобился этот разговор с Ильей Семеновичем в кафе на Крещатике? Ведь
для хорошей новости достаточно телефона! Или, может быть, ветеринар хотел
поговорить о деньгах? Ведь Виктор ничего пока не заплатил, а одно только
пребывание Миши в лечебнице стоит пятьдесят долларов в день!
Мысль о том, что разговор в кафе, возможно, будет касаться оплаты
лечения, немного успокоила Виктора.
На улице снова светило солнце. Возле парадного две соседских девчонки
играли в резинку и Виктору пришлось их обойти.
Когда он спустился в подвальчик кафе, Игорь Семенович его уже ждал.
Он стоял за высоким столиком, на котором стояла чашечка кофе. Больше в
кафе никого не было. Даже за стойкой и кофеваркой никого не было видно.
Поздоровавшись с Виктором, Илья Семенович подошел к стойке и громко
постучал ладонью.
- Еще один кофе! - сказал он появившейся из подсобки женщине и
вернулся к Виктору.
- Ну как там? - спросил Виктор.
Илья Семенович вздохнул.
- У вашего питомца, похоже, врожденный порок сердца, - сказал он. -
Любая радикальная попытка вылечить его грипп может его убить... Но у него
и без гриппа почти нет шансов. Разве что... - и Илья Семенович
выжидательно посмотрел в глаза Виктору.
- Это касается денег? - догадался Виктор.
- И денег тоже, - проговорил Илья Семенович. - Но кроме денег - это
еще и чисто принципиальный вопрос... Вопрос к вам. Я не знаю, насколько
дорог вам ваш питомец?
- Возьмите кофе! - вдруг крикнула из-за спины Виктора барменша.
Когда он подошел за своей чашкой, барменши за стойкой уже не было.
- Вы просто скажите, сколько это может стоить! - проговорил,
вернувшись к столику, Виктор.
- Ладно. Постараюсь объяснить вам попроще. - Илья Семенович сделал
сильный вдох, словно собирался надолго задержать дыхание. - Единственный
шанс для вашего пингвина - это операция на сердце. Если точнее, то ему
нужна пересадка сердца.
- Да, но как? - Виктор ошалело посмотрел на ветеринара. - Где вы
возьмете еще одно сердце пингвина?
- В этом и вопрос принципа. - Илья Семенович кивнул. - Я советовался
с профессором кардиологии из Больницы Ученых... Мы пришли к выводу, что
ему можно трансплантировать сердце трех-четырехлетнего ребенка...
Виктор поперхнулся кофе и опустил чашечку на столик, немного разлив.
- Это, по крайней мере, при положительном исходе операции сможет
продлить его жизнь на несколько лет. Иначе... - и Илья Семенович развел
руками. - Ну и еще, чтобы сразу ответить на все ваши возможные вопросы:
стоимость самой операции - как для вас всего пятнадцать тысяч долларов.
Вообщем-то совсем немного. Донорское сердце?.. Тут вы можете поискать по
своим каналам, или, если доверите, мы сами поищем. Я пока затрудняюсь
назвать его цену. Бывает, что органы попадают к нам совершенно
бесплатно...
- Поискать по своим каналам? - повторил ошарашенный Виктор. - Что вы
имеете в виду?
- Я имею в виду, что в Киеве есть детские больницы, в каждой больнице
есть реанимация, - спокойно говорил Илья Семенович. - Вы можете
познакомиться с врачами, только не говорите им, что орган нужен для
пингвина. Просто, скажите, что необходимо найти сердце трех-четырехлетнего
ребенка для трансплантации. Пообещайте хорошее вознаграждение. Они вас
будут держать в курсе...
- Нет, - мотнул головой Виктор.
- Что нет? - спросил Илья Семенович. - Ладно. Вам нужно все спокойно
обдумать. Телефон мой у вас есть. Единственное - прошу не думать слишком
долго. Кроме того - это же ваши деньги тикают... Ну, жду звонка!
Илья Семенович вышел из кафе, оставив Виктора наедине с самим собой.
Допивать холодный кофе Виктору не хотелось. Он тоже вышел и побрел по
Крещатику в сторону Главпочтамта.
Светило солнце, но он не замечал его. Мимо проходили люди, но он не
обращал на них никакого внимания. И даже когда какой-то парень толкнул его
плечом в подземном переходе, он не обернулся. И сам толкнул цыганку,
пытавшуюся остановить его и попросить денег.
- Что-то не то в этой жизни, - глядя себе под ноги, на ходу думал он.
- Или это сама жизнь изменилась, оставшись только внешне прежней, простой
и понятной. А внутри ее словно сломался механизм и теперь неизвестно, чего
ждать от знакомых предметов. От буханки украинского хлеба, от уличного
телефонного автомата. Что-то чужое и невидимое прячется за всякой знакомой
поверхностью, внутри каждого дерева, внутри каждого человека. Все только
кажется знакомым с детства.
Пройдя мимо бывшего музея Ленина, Виктор остановился. Как-то странно
оглянулся по сторонам, словно выискивая в знакомом городском пейзаже
незамеченные раньше детали. Посмотрел на видневшуюся за парковой лестницей
стальную дугу монумента дружбы двух народов, на руины филармонии, на
рекламный щит, с которого обильно лился нарисованный французский шампунь.
"Ваши волосы вызовут зависть!"
Под рекламным щитом остановился набитый 62-й автобус. Из него
выбрались несколько пассажиров и он сразу тронулся. На остановке осталась
стоять сердитая толпа. Автобус свернул вправо и покатился вниз по
Владимирскому спуску.
Виктор, проводив его взглядом, тоже пошел вниз по спуску, на Подол.
Остались позади нижняя станция фуникулера и Речной вокзал.
Владимирский спуск выровнялся и влился в улицу Сагайдачного.
Виктор остановился возле бара "Бахус". Зашел.
Взяв стакан красного сухого, он уселся за столик. Пригубил вина и
вздохнул.
- Почему именно сердце ребенка? - думал он. - Почему не собачье? Или,
может быть, овцы?..
За соседним столом кампания ребят вливала водку в бокалы с пивом.
Виктор сделал еще один глоток. Язык ощутил приятную терпкость вина.
На смену волнению и нервно метавшимся мыслям приходило спокойствие.
- И действительно, - продолжал думать он. - У пингвина гораздо больше
общего с человеком, чем с собакой или овцой. Оба они - и человек, и
пингвин - животные вертикальные, стоящие на двух вместо четырех... Да и
пингвин, в отличие от человека, кажется никогда не имел четырехлапых
предков.
И Виктор вспомнил рукопись Пидпалого - единственное, что он прочитал
в своей жизни о пингвинах. Вспомнил, что у пингвинов отцы воспитывают и
выращивают своих детей и при этом из года в год остаются верными мужьями.
Вспомнил, что пингвины хорошо ориентируются по солнцу, что у них -
врожденное чувство коллективизма... Вспомнилась квартира Пидпалого, запах
дыма... И мысли снова вернулись к Мише.
Виктор допил стакан и взял второй. Кампания ребят, пошатываясь, вышла
из бара. Виктор остался один. Посмотрел на часы - полпервого. В бар
заглядывало солнце и его лучи, падая на стол, за которым сидел Виктор,
опрокидывали силуэт стакана и создавали маленькие тени рассыпаных по столу
крошек.
- Надо делать ему операцию, - думал, пьянея, Виктор. - Пускай они
сами все делают, пускай! Денег должно хватить. Деньги можно взять из сумки
на шкафу. Ничего, что это Сонины...
Вернувшись домой, Виктор, не обедая, улегся спать. Нины с Соней не
было.
Проснулся к четырем. В голове шумело.
Заварил кофе. Уселся на свое место.
Когда шум в голове затих и кофейная горечь немного его взбодрила,
снова задумался о Мише. Но вместе с винными парами его покинула
самоуверенность. И он, вытащив из-под стола пишмашинку, попробовал отвлечь
себя работой. Вспомнил утренний звонок главного. "Да, - подумал. - Он
прав. Надо исправляться..." И замер перед машинкой, перед белым листом
бумаги, ожидавшим текста.
Взял в руку папку. Просмотрел досье. Только одно оставалось еще
неиспользованным и он вчитался в текст.
Вскоре вернулись Нина с Соней.
- Мы у Сережиной мамы были, - сказала она, раздевая Соню. - Она
волнуется: Сережа уже две недели не звонил...
- Как Миша? - спросила Соня, зайдя в носочках на кухню.
- Иди одень тапочки! - строго сказал ей Виктор. - Врач обещал его
вылечить, - добавил он уже вослед Соне, послушно вытаскивавшей из-под
вешалки свои тапочки. - Но ему пока придется остаться в больнице...
- А мы можем к нему поехать? - спросила Соня.
- Нет, - ответил Виктор. - Людей туда не пускают...
66
Прошел день, но Виктор все еще не позвонил в Феофанию. Он закончил
последний "крестик" и теперь ждал приезда курьера от главного.
Нина с Соней где-то гуляли и, воспользовавшись их отсутствием, Виктор
пересчитал Сонины доллары - оказалось сорок с лишним тысяч. Затянув пачку
резинками обратно в толстый "кирпич", он положил их на место. Потом
пересчитал собственные деньги, большую часть из которых заработал пингвин.
Почти десять тысяч.
- Надо звонить... - прошептал он себе и тут услышал звонок в дверь.
Неразговорчивый курьер - мужчина пенсионного возраста в старом
драповом пальто - взял у него папку, положил ее в свой портфель, а Виктору
передал другую. Кивнул и поспешил вниз по лестнице.
Посмотрев ему вслед, Виктор вернулся в квартиру. Бросил папку на
кухонный стол. В гостинной подошел к телефону и снова растерянность
овладела им. Что-то останавливало его.
- Надо звонить. - Шептал он себе и не двигался с места. Только
смотрел на телефон, словно аппарат мог сам позвонить куда надо и что надо
сказать.
Наконец он набрал номер лечебницы. Попросил к телефону Илью
Семеновича и с удивительным облегчением вздохнул, услышав, что Илья
Семенович вышел.
В этот день он больше не звонил. Он сел за работу и к приходу Нины с
Соней написал три "крестика". Оставалось написать еще два и можно будет
звонить главному. Пускай увидит, как он теперь быстро работает!
На следующее утро позвонил Леша.
- Старик. Завтра очень серьезные похороны, - сказал он.
- Боюсь, что эти похороны пройдут без пингвина, - проговорил в трубку
Виктор и вздохнул. - Он как раз на последних похоронах простудился и
теперь неизвестно - выкарабкается или нет...
Виктор рассказал обомлевшему от новости Леше все, что произошло.
- Послушай, - сказал Леша. - Если я виноват, дай мне с этим
разобраться. Где он сейчас?
Виктор продиктовал Леше телефон Ильи Семеновича.
- Добро, я тебе позвоню! - сказал на прощанье Леша. - Не грусти!
Вечером он действительно позвонил.
- Все будет в порядке, - обнадеживающе сказал он. - Ребята берут на
себя финансовую сторону и все, что касается операции. Твой Илья Семенович
- нормальный мужик. Он теперь будет сам каждый день тебе звонить и обо
всем рассказывать... Кстати, может ты сходишь со мной завтра на похороны?
Потом посидим на поминках... - неожиданно спросил Леша.
- Я что - пингвин? - грустно произнес Виктор.
Вернувшись на кухню к пишмашинке, Виктор вместе с внезапно
