Но тут произошло событие, разом перевернувшее все... Дело
было ночью (как совершенно справедливо и предположил
следователь, только ночью такое и могло происходить...). Дети в
одной из палат были разбужены среди ночи. Шум. Драка. Дрались
двое мальчиков, родные братья. Дрались зло, не соблюдая обычных
для мальчишеских сражений "благородных" ограничений. А чуть
спустя, продрав глаза, проснувшиеся дети заметили нечто,
приведшее их в состояние крайнего страха. У обоих братьев на
губах была кровь. А у старшего изо рта клыки прямо-таки
торчали... Через несколько секунд комната опустела. И лишь
отбежав чуть ли не на другой конец здания, дети заметили кровь и
ранки на шее одного из мальчиков. Разумеется, явились взрослые,
вызвали милицию, подняли с постелей следователя и экспертов.
Братья - сироты, Витя и Вова Браиловские, никакого
сопротивления при задержании не оказали. И не стали ничего
скрывать. Допрашивались они раздельно. Итак, что же мы узнали?
Ничего достойного внимания с младшим братцем, Володей, не
происходило до той самой злополучной ночи. Итак, в ту ночь
мальчик проснулся далеко за полночь с ощущением странного
голода. Все чувства были обострены, мальчик слышал то, что
делалось вдалеке от него, ощущал кучу необычных запахов. В том
числе и какой-то сладкий, привлекающий запах. Мальчик пошел на
этот запах как заколдованный. И запах привел его в другую
палату, где он увидел своего брата, приникшего губами к шее
спящего мальчика. Тут малыш понял, что привлекал его именно
запах той крови, которую высасывал сейчас его брат. Ему страстно
захотелось того же. Он бросился на Витю , отшвырнул его в
сторону и попытался пососать сам из раны. Но брату это не
понравилось, началась драка. Остальное известно...
Теперь то, что удалось узнать от Вити Браиловского. Около
пяти месяцев назад со старшим братом начало происходить примерно
то же самое, что мы только что узнали от младшего. Но, в отличие
от второго случая, мальчик долго не мог понять, что же он,
собственно, хочет. Не спал по ночам, бродил, мучился.
Помог разобраться в себе случай. Всего-навсего маленький
комар, сосавший кровь у приятеля, когда тот спал. Комарик
взлетел, успев напиться крови, но был пойман и раздавлен в руке
будущего вампира. Который вдруг решил лизнуть ту капельку крови,
что осталась от раздавленного насекомого. И которая перевернула
всю его жизнь. Как он завидовал тогда этому комаришке. И
обдумывал, как сделать то же самое. Хотелось крови. Причем этого
самого приятеля, кровь которого он испробовал посредством
комара. Две ночи Витя крепился, потом решил - будь что будет! И
среди ночи приник к шее приятеля. Долго ласкал кожу языком,
потом начал прикасаться зубами. И в тот момент почувствовал, как
растут клыки в его собственном рту. О вампирах Витя слыхал. И
теперь знал, кто он. И что его приятель не проснется от его
укуса, он будет спать... Тогда впервые он напился крови.
За последующие месяцы Витя перепробовал почти всех. Чья-то
кровь ему нравилась больше, чья-то меньше. Тем, чья кровь
оказалась вкуснее, меньше повезло. Они стали слабеть и бледнеть.
Попали в больницу.
Но Витя был осторожен, очень осторожен. И сколько еще могло
бы это все продолжаться - неизвестно, но на беду у него был
глупый, неразумный братишка... Пробовал ли он кровь брата? Нет!
* * *
Итак, вот он я, Виктор Толстых, призванный Советской
Отчизной для раскрытия страшного преступления. Другими словами,
я подключился к следствию. Если все силы остальных сотрудников
были направлены на выяснение, откуда взялись эти двое ребят, кто
были их родители, были ли у них какие-нибудь особенные контакты,
то у меня сразу появилось определенное подозрение в несколько
иной плоскости. Я предположил, что склонность к вампиризму у них
была заложена ранее, врождена или запрограммирована - не все ли
равно в тот момент. Но вот она начала проявляться. Значит, был
какой-то фактор, спровоцировавший эти проявления.
Предположим, что это фактор времени. То есть, во столько-то
лет срабатывают внутренние часы и активизируется некий
вампирический центр в голове. Против этого объяснения говорило
следующее. Один брат старше другого (по медицинским нормам - не
менее чем на одиннадцать месяцев, быстрее просто не получится у
матери, учитывая беременность и женские циклы), а разрыв в
проявлении наклонностей составил всего около трех месяцев.
Следовательно, был некий внешний фактор. Который можно и
должно было найти. Началась кропотливая работа. Беседы с
персоналом, которому эти допросы не просто надоели, они уже во
всех печенках сидели. Беседы с детьми из интерната, всякий раз
придумывавшими все новые подробности, причем эти подробности
вдруг проявлялись в показаниях всех детей сразу. Оно и понятно,
небось соберутся вечером, кто-нибудь расскажет страшилку, а
потом они все ее мне по очереди и пересказывают, причем
большинство уверены, что так и было на самом деле. Возраст такой
- дети живут в некоем фантастическом мире. А этим ребятам сейчас
даже бессмысленно говорить, что сказки - ложь, Деда Мороза нет и
так далее. После того, как они сами столкнулись с поистине
сказочными ужасами...
Особенно трудны были беседы с братьями, больными
вампиризмом. Но эти беседы были необходимы. Я поставил для себя
задачу как можно точнее определить дату начала заболевания. Она,
само собой, не должна была быть позже проявления первых
признаков, первых странных желаний. Вот время их появления я и
выяснял. На это ушла неделя достаточно тяжелой, а, главное,
крайне неприятной работы с маленькими вампирами. И вот, в
результате тяжких трудов, я выяснил примерно эти две даты. И
очень хорошо, что работал интенсивно. Вампирчиков забрали. Куда?
Мне не сказали. Закрытая информация.
Итак, дело закрыли. То, что вели местные следователи. Но у
меня было свое "дело", его пока никто не закрывал. Вернее, я мог
бы его закрыть в любой момент, но решил еще немного покопаться.
Сверху мне не мешали, вероятно, моя дальнейшая работа над этим
делом была сочтена небесполезной.
Кстати, я уже отмечал, что следователями была проделана
колоссальная работа по выяснению всех подробностей жизни больных
ребят. Поскольку я имел полный доступ к этой информации,
поделюсь ею и с читателями. Итак, эти дети находились в сфере
государственных служб с самого рождения. Дом ребенка, дошкольные
детские дома, интернаты - все легко прослеживалось. Родители
неизвестны. Поступили в один и тот же дом ребенка с разрывом в
год. Из одного и того же родильного дома. И вот тут-то и была
найдена единственная в этой стройной системе прореха.
Следователь не поленился сам съездить в тот родильный дом,
откуда, согласно документам, были переведены эти малыши. Так
вот, сколько ни рылись в архивных документах, не смогли найти не
только свидетельств о рождении этих ребят - что не удивительно
при таком бардаке как в стране в целом, так и в медицинских
учреждениях в частности, но даже и документов об отказе от
материнства и свидетельств о переводе младенцев в дом ребенка. А
вот это уже было удивительно. Ведь такие документы хранят
бережно, ведь именно они, бывало, являлись источником скандалов
даже через двадцать лет... Что же касается документов,
сопровождавших детей в дом ребенка, то они были в сохранности и
производили впечатление подлинных. Экспертиза не выявила никаких
данных за то, что эти бумаги могли бы быть поддельными.
Каков же общий вывод? Дети взялись неизвестно откуда. Но с
"правильными" документами. Следовательно, все это было сделано
либо с ведома неких высоких сфер, либо это делали люди, имевшие
доступ... И мне стало все более казаться, что я расследую просто
какой-то секретный эксперимент. Но почему же тогда меня не
останавливают? Может, моему начальству тоже интересно? Или
какая-нибудь межведомственная борьба?
Кстати, что могло быть десять лет назад? Да все! Веселые
были времена, при Хрущеве и чуть позже. Секретный эксперимент?
Пожалуйста! Если уж злые языки утверждали, что первую
космонавтшу Терешкову Никита Сергеевич поженил с космонавтом
Николаевым для опыта... Куда уж дальше!
Что ж. Продолжим. У меня есть даты. Примерные, конечно. Но
это лучше, чем ничего. С чем же их сопоставлять? Сразу приходит
на ум, что надо поговорить с врачом интерната, посмотреть
медицинские карты. Какая-нибудь невинная прививка. Или болезнь?
Главное, что качественный характер этих неизвестных факторов
должен совпадать, и при этом они должны были повторяться не
менее двух раз с разрывом, близким к величине разрыва между
начальными проявлениями болезни у братьев. Но что это за "они"?
Я отправился беседовать с врачом, мужчиной лет тридцати
пяти, Авериным Павлом Владимировичем. Кажется, ему и самому было
крайне интересно. Мы начали вместе рыться в документации. Нет,
никаких прививок в районе этих дат не проводилось. А эти два
мальчика вообще ничем никогда не болели. Отметим, кстати!
Оставалось одно. Сидеть, думать, вспоминать. Этим и занялся
доктор, время от времени понукаемый моими вопросами и
предположениями. И вот, наконец, наши труды были вознаграждены.
- Стоп! - сказал доктор, - я вспомнил, что повторялось
каждый раз. И как раз примерно в эти даты. Витамины!
- И как часто вы даете витамины детям? - сразу остепенил я
его.
- Раз в квартал, - ответил Павел Владимирович.
- А что даете, записываете?
- Что присылают по разнарядке, то и даем, себе не
оставляем, на сторону не продаем, - ответил доктор почти
обиженно, потом понял суть вопроса и ответил по существу: - да,
обычно я записываю в журнал.
Он нашел свои записи, мы начали разбираться. Записи были
малопонятны, мне пришлось выписать все на отдельную бумажку,
составив самодельную таблицу. Что давали и когда. Не было ли
чего-нибудь совершенно нового? Посмотрели за два года назад. Все
повторялось. Я смотрел на выписки и думал. Поливитамины - это
раз.
- Поливитамины присылают одинаковые или разные? - спросил я
доктора.
- Разные, - ответил тот, - причем даже в одной партии могут
быть несколько видов.
- И как вы тогда их раздаете?
- Каждому по одной. Поливитамин и все...
- Так, значит поливитамины отпадают.
- Точно так же можете не принимать во внимание и рыбий жир,
- усмехнулся врач, - его выпивают далеко не все, а с
десятилетними мы и не настаиваем...
- Хорошо, - сказал я, - далее идет аскорбиновая кислота.
- Ничего не могу сказать. Вряд ли...
- В каком виде ее присылают?
Врач продемонстрировал упаковки. Так, завод витаминов.
Аскорбиновая кислота 0.025 с глюкозой 5.0 грамма. Может, вместо
этих таблеток лежало что-нибудь другое? Я задал соответствующий
вопрос.
- Все может быть, - ответил Павел Владимирович, - но я и
сам частенько лакомлюсь. А этот сильный кислый вкус плюс
приторная сладость глюкозы - здесь трудно с чем-то спутать. Да и
упаковки были запечатаны. Нет, подозрений никаких не было.
- А это еще что такое? - удивился я, - гематоген? Неужели
тот, по одиннадцать копеек, который племяш у меня все
выпрашивает, когда мимо аптеки прогуливаемся?
- Он самый, - кивнул врач, - было даже какое-то циркулярное
письмо по этому поводу.
- Можно взглянуть?
- Да, ищу, ищу, - доктор рылся в бумагах очень долго, но,
наконец, письмо было найдено. Я тут же его присовокупил к
