людьми. И это его даже немного пугало. Лежащий в кармане револьвер
ритмично бил его по бедру, словно наделенный своим собственным сознанием.
Порой Авери даже казалось, что это револьвер ведет его куда-то...
Теперь Авери знал, куда ему идти. Он торопился. Он рассчитывал
добраться до вражеского лагеря (как это просто - думать о золотых людях
как о врагах!) меньше, чем за два часа.
Но тут с ним начало происходить нечто странное. Нечто, не
предвещающее ничего хорошего. Дважды он упал, зацепившись за выступающие
из земли корни. Потом налетел на небольшую семейку носорогоподобиых, и ему
принялось сделать изрядный крюк. С одним носорогоподобным он не стал бы
особенно церемониться, но пять сразу заставляли проявить осторожность.
В конце концов он вышел к ручью, питающему водой ров лагеря золотых
людей. Вышел - это не совсем то слово. Он просто-напросто в него свалился.
Он шел слишком близко к краю, мягкая земля обвалилась, и он с плеском
рухнул в воду. Когда же он встал на ноги, то тут же заметил какое-то
движение на противоположном берегу ручья. И сразу вслед за этим - короткий
всплеск. Авери торопливо выбрался обратно на берег. Разочарованный
"крокодил" с ленивым видом стал плавать взад-вперед, косясь на
перепуганного Авери немигающим холодным взглядом.
Только пройдя еще милю, Авери обнаружил, что потерял револьвер.
Высказав в недвусмысленных выражениях все, что он думает по этому поводу,
Авери вернулся обратно к ручью. "Крокодил" все еще плавал, а на том берегу
лежала полусъеденная туша какого-то, теперь уже непонятно какого именно,
животного (То ли Авери раньше ее не заметил, то ли тогда ее здесь еще не
было).
Пришлось Авери удовольствоваться осмотром берега возле воды.
Револьвера он так и не нашел. Он попытался отогнать "крокодила", швыряясь
в него камнями, но тот не только не испугался, а похоже, наоборот, решил,
что это такая новая игра.
В конце концов Авери сдался.
Револьвер он потерял. Теперь у него остались только нож и томагавк.
Разумнее всего было бы вернуться в Лагерь Два. После всего случившегося
любой нормальный человек понял бы, что не может закончиться добром то, что
началось при столь неблагоприятных обстоятельствах. Но Авери больше не мог
считаться нормальным человеком. Он был одержим мыслью об убийстве.
Он проклял "крокодила". Он проклял револьвер. Он проклял золотых
людей и двинулся дальше. Через полчаса он добрался до их лагеря.
Подобравшись поближе, он следил за лагерем, как ему казалось,
несколько часов, а в действительности - едва ли несколько минут. Лагерь не
подавал признаков жизни. Даже костер не горел. Значит - никого нет дома.
Авери еще немного подождал, чтобы убедиться окончательно. Наконец его
терпение лопнуло. Переносной мост лежал перекинутый через ров, и Авери
смело шагнул прямо к нему.
Он увидел домик, на порог которого он швырнул охапку горящей травы и
веток. Дверной проем немного обгорел, но в целом строение не пострадало.
Авери огляделся, ничего не понимая. И вдруг он услышал какой-то звук и
понял, что в лагере все-таки кто-то есть.
Звук доносился из второго, неповрежденного домика. Это был тихий
стон. Авери на цыпочках подкрался к входу и замер, прислушиваясь. Через
несколько секунд раздался новый стон. Трудно сказать, кто его издавал -
мужчина или женщина.
Авери не мог вынести неизвестности. Он уже начинал думать, что этот
стон может звучать только в его воображении. Подняв томагавк над головой,
он внезапно прыгнул в домик.
И замер. А жажда крови, которая его сюда привела, пропала, словно ее
никогда и не было.
На своего рода кровати перед ним лежала женщина. Та самая, что спасла
его жизнь, получив в живот предназначавшийся ему удар копья. В руке она
держала маленький темный тусклый предмет, по форме напоминавший яйцо, со
странной изогнутой ручкой. Острие яйца было направлено прямо на него. В
самой середине этого предмета что-то блестело. Или это Авери только
казалось...
На бинтах, туго перетягивавших живот Злитри, расплывалось
темно-красное пятно.
Они смотрели друг другу в глаза, а потом она опять застонала. Теперь
перед ним была не прежняя сильная и самоуверенная золотая женщина, а лишь
ее тень, ослабевшая от потери крови, измученная болью и одиночеством.
Злитри умирала.
Авери ничего о ней не знал, кроме того, что она умирает. Он вспомнил,
зачем сюда пришел, и ему стало стыдно.
Медленно он положил на землю нож и томагавк. Похожее на яйцо
устройство следило за каждым его движением.
- Злитри, - сказал он. - Мне жаль, что все так получилось.
Он шагнул к ней. На конце яйца на мгновение вспыхнула яркая точка, и
Авери почувствовал жжение. Но огонек угас, и жжение прекратилось. Она
положила устройство себе на грудь.
И улыбнулась.
Авери подошел и встал на колени рядом с ней.
- Ре-чар, - сказала она. - Ре-чар.
Авери взял яйцеобразное оружие (а это, несомненно, было оружие) из ее
рук и отложил в сторону. Он коснулся ее ладони.
"О Боже, - думал он. - Почему мы не можем говорить друг с другом?
Почему я не могу ее утешить? Почему я не могу сказать ей хотя бы пустые,
ничего не значащие слова? Если бы не она, Ричард Авери уже лежал бы в
земле. О Боже! Зачем, почему, откуда эти преграды... глупые, ненужные
преграды разных языков, разделяющие нас?"
"Бога не существует, - зло думал он. - Бога нет, потому что ребенок
умер. Потому что женщина умирает, а мы, те, кто остался, собираемся
перебить друг друга, словно взбесившиеся животные. Какое отношение Бог
имеет к нашей судьбе? Нет другого бога, кроме жизни. Жизнь - вот
единственная святая вещь на всем белом свете. И когда она уходит - это
смерть Бога".
Она снова застонала.
- Ри-чар!
Она вцепилась в его руку. В ее голосе звучала мольба. Она могла
произнести только его имя, но глаза были красноречивее всяких слов.
Вспомнив сделанный ею когда-то знак, Авери коснулся кончиками пальцев
ее лба, потом своего.
- Дорогая Злитри, - прошептал он. - Дорогой враг. Дорогой друг.
Почему... почему, черт возьми, мы не можем жить в мире? Но сейчас тебе не
до пустых разговоров... Ты знаешь, хотя мы и принадлежим к разным народам,
вы кажетесь нам красивыми. Мы ненавидели вас и восторгались вами. Вы,
наверно, презирали нас и, возможно, несколько недооценивали... Но не будем
об этом. Мне хочется помочь тебе. Ты была такой гордой, такой
прекрасной... Как бы я хотел тебе помочь...
- Ри-чар!
Это ел крик, усталый крик, вырванный из усталого тела. Злитри
корчилась от боли и, однако, едва могла пошевелить руками.
- Ри-чар!
Она показала на устройство, которое он взял из ее рук.
Авери все понял. Ему показалось, что понял, и он осторожно вложил
устройство в ее руки.
Она пыталась удержать яйцо, повернув его острие к своей груди. Она
дважды попробовала это сделать, и дважды яйцо выпадало из ее дрожащих рук.
Тогда она попросила о помощи.
Она попросила не словами и даже не взглядом. Как-то иначе, преодолев
пропасть непонимания, разделяющую их расы.
Авери кивнул и ласково поцеловал ее в лоб. Она едва заметно, из
последних сил, улыбнулась в ответ, и Авери понял, что он ее не обидел.
Взяв оружие, Авери осторожно вложил его в слабеющие руки Злитри.
Помог ей найти указательным пальцем кнопку в основании ручки, направить
острие на ее грудь.
- Злитри, - прошептал он. - Спи спокойно, милая моя.
Она нажала на кнопку. Вспышка. Беззвучная стрела ослепительного света
проколола ее грудь, оставив после себя крошечное отверстие.
Она глубоко вздохнула, словно в удовлетворении, и замерла. Злитри
была мертва.
Авери глядел на ее тело, словно загипнотизированный. Лишь через
несколько минут он вернулся к жизни, к суровой реальности бытия. Его мозг
снова начал работать.
Если Злитри оставалась в лагере одна, то вовсе не потому, что сразу
все ее соплеменники отправились на охоту. Они просто не могли быть такими
бесчувственными! А если они не на охоте и раз их нет дома, значит...
значит, черт подери, они затеяли нечто действительно важное. Ответ был
очевиден. Схватив свое оружие, Авери бросился наружу.
Он уже выбежал из домика, когда внезапно ему в голову пришла новая
мысль. Он замер как вкопанный, потом вернулся обратно. Подойдя к
бездыханному телу Злитри, он взял из ее рук оружие и положил к себе в
карман. Он аккуратно сложил ее руки, закрыл ей глаза. Ему хотелось сделать
для нее еще что-то... как ему этого хотелось! Но ничего другого он сделать
не мог. Совсем ничего.
Он вышел из домика и швырнул оружие в ров. Затем бегом пересек мост.
"Пожалуйста, - шептал он, проносясь мимо деревьев, через заросли
высокой травы, сквозь густые кусты. - Пожалуйста, Боже, дай мне успеть
вовремя!"
Он пытался представить, что могло сейчас твориться в Лагере Два.
Потом он пытался не представлять себе этого. Каким же круглым идиотом он
был, решив отомстить именно сегодня! "Великие, тупые, кровожадные умы все
думают одинаково", - с горечью шептал он. Он и золотые люди наверняка
прошли совсем близко друг от друга, каждый нацеленный на свое собственное
отмщение.
И словно в наказание за глупость, он заставил свои ноги бежать еще
быстрее. Как можно быстрее. На пределе возможного. Действительно на
пределе. Только когда он упал, попытался встать и снова упал, Авери понял,
что ему придется некоторое время идти шагом. "В любом случае, - с горечью
говорил он сам себе, - что толку будет, если я примчусь в Лагерь Два на
последнем издыхании?"
Но вскоре он снова перешел на бег. В конце концов он заставил себя
бежать шагов сто, а потом столько же идти шагом. Бег, ходьба...
До Лагеря Два оставалось еще, наверно, около мили, когда Авери
заметил над лесом столб дыма. Он загнал себя до состояния, когда уже не
мог ясно соображать. Он сделал еще рывок и понял, что теперь-то уж точно
ему придется идти шагом. И не каких-то там сто шагов, а гораздо больше. В
любом случае будет чертовски неприятно (как раз то, чего он заслуживает)
нос к носу столкнуться с золотыми людьми. Он должен сначала разобраться,
что к чему. Пульс уже не так безумно стучал в его висках, к мыслям
понемногу возвращалась привычная ясность, и Авери задумался о столбе дыма.
Больно уж он густой - слишком густой для обычного костра.
К нему вернулась осторожность. Стараясь держаться в тени деревьев,
Авери крался вперед.
Вскоре он узнал, что это за дым. Штурмом Лагерь Два взять было
практически невозможно. И поэтому золотые люди, атакуя его, одновременно
пытались предать лагерь огню. Двое мужчин обменивались с защитниками
лагеря градом камней (копья они явно приберегали для рукопашной схватки),
а женщина с расстояния в пятьдесят ярдов осыпала лагерь горящими стрелами.
Представшее перед глазами Авери зрелище являло собой нечто
одновременно страшное и абсурдное, комедийное даже и тем не менее вполне
смертоносное. Комедия и кошмар, слитые воедино. Детская мечта о
приключениях. Но только здесь игра шла на полном серьезе. И после ее
окончания никто не принесет чай с пирожными для усталых участников. Только
смерть или увечье для проигравших.
Женщина, от которой Авери отделяло всего каких-то двадцать ярдов,
методично стреляла из арбалета. Она стояла спиной к Авери, одну за другой
поджигая обмотанные чем-то стрелы в пламени маленького костерка.
Одна из палаток лагеря исчезла - видимо, сгорела дотла. Другая
пылала, и кто-то, похоже, Мэри, тщетно пытался сбить пламя. Двое других,
