- О, бля... Дожили. Перестроились...- только и смог сказать Федор Ни-
колаевич.
За соседним столиком трое военных летчиков - подполковник, майор и
капитан, пили из фужеров шампанское пополам с коньяком. Пьяными и блуд-
ливыми глазами они в упор разглядывали чужих женщин, время от времени
подполковник протягивал капитану двадцатипятирублевку и хрипло говорил:
- Отнеси. Пусть еще споет за Одессу!..
Белоснежный детина с ловкостью фокусника принимал "четвертак", делал
знак оркестру и, выждав четыре такта вступления, начинал:
- "В тумане скрылась милая Одесса, золотые огоньки..."
Что бы ни пел детина -все танцевали только фокстрот.
- Ну, так мы придем в Одессу на месяц позже!- кричал Марксен Ивано-
вич.- Вася! Закусывай сейчас же!.. Арон! Куда ты смотришь? Положи Васе
ветчинки... Вы столько лет ждали этого момента. Так подождите еще месяц
- ничего страшного. На барже отдохнете, наберетесь сил и в Одессу приде-
те готовыми ко всему...
- Шо я слышу?- прохрипел подполковник и с полным фужером, качаясь,
подошел к Марксену Квановичу.- Не, шо я слышу?! Сплошной разговор за
Одессу!.. В этом городе трех, мать их за ногу, революций, в этой, изви-
няюсь, обосранной колыбели, люди говорят за мою милую, родную Одессу?!
Разрешите представиться - военный летчик первого класса подполковник Ни-
чипорук...
Подполковник даже попытался щелкнуть каблуками, но пошатнулся, и если
бы Арон во-время не подхватил его, на Вооруженные силы могло бы лечь
пятно позора.
- Вы лучше присаживайтесь, товарищ подполковник,- сказал ему Арон.
- Зови меня просто - Леха,- прохрипел Ничипорук.
------
Этой ночью "москвич" снова стоял у кильблоков "Опричника". Но теперь
в нем, на правах полновластного хозяина, спал мертвецки пьяный Федор Ни-
колаевич, и в такт его булькающему, рыдающему храпу в стареньком "Моск-
виче" что-то ритмично дребезжало и позвякивало...
В уже почти обжитой каюте "Опричника" при полном электрическом свете
(украденном с соседнего фонарного столба) гуляли "под большое декольте"
Арон, Вася, подполковник Леха, майор Аркаша и капитан Митя.
Во главе стола сидел улыбающийся и единственно трезвый Марксен Ивано-
вич и прихлебывал обжигающий чай, держа большую фаянсовую кружку двумя
руками.
- Нет, Леха!..- Ты чего-то явно не понимаешь!- кричал Вася. Она толь-
ко длины - семнадцать метров!!!
В ответ все три летчика оскорбительно захохотали.
- И в высоту, с кильблоками - четыре!..- добавил Арон, чем вызвал еще
больший взрыв веселья со стороны представителей военно-воздушных сил.
- Ой, я сейчас умру!..- хрипел Леха.- Митя! Наливай!..
- А то, что она весит тринадцать тонн, это ты понять можешь?!- в от-
чаянии прокричал Вася. Да еще центнер консервов, крупа, инструменты!..
Наши собственные шмотки, наконец!
- Ой, ой...- заходился Леха. Не, чижики, вы слышите?! Если я счас не
выпью, я просто не знаю, что будет!!!
- Васенька! Арончик!..- сквозь смех и слезы прокричал капитан Митя.
Вас на сцену - Мише Жванецкому делать нечего!.. Скажи, Аркаша?
- Жуткий, повальный успех!- подтвердил майор.- Они всех комиков по
миру пустят, да, командир?
- А то!- прохрипел подполковник Леха.
Арон и Василий были откровенно растеряны. Марксен Иванович тоже пре-
бывал в легком недоумении.
- Подождите, ребятки... Леша, Аркадий, Митя! Вы, что, серьезно это?-
спросил Марксен Иванович.
- Не, Марксен Иванович, отрицательно качнул головой подполковник Ле-
ха. - Пока это было не серьезно. Пока что это был чисто одесский треп. А
теперь, ша!
И за столом стало тихо.
- У всех налито?- спросил Леха, оглядел стол и сам себе ответил: - У
всех. Тогда три минуты попробуем быть серьезными. У меня экипаж - восемь
чижиков. Классные чижики! Где сейчас остальные пять, меня не колышит.
Лишь бы они к сроку были на базе у самолета. Если я что скажу не так -
мой второй летчик Аркаша и мой штурманец Митя меня поправят. Я разрешаю.
Несколько лет мы с чижиками каждый день летали в Афган. Мы возили туда
живых мальчиков, а обратно привозили мертвых. И за это мы получали чеки
Внешторгбанка и ордена... Теперь все иначе. Теперь мы перестроились и
перековали мечи на орала. Теперь мы играем в конверсию. Теперь мы возим
тихие мирные грузы. Хотя, что может быть более тихим и мирным, чем двес-
ти гробов с мертвыми мальчиками? Неужели тот двухэтажный разобранный дом
с ваннами и туалетами, всего на восемь комнат и гаражом на две машины,
который мы сегодня приволокли из Одессы в Ленинград от нашего одесского
жулика-генерала - вашему ленинградскому жулику-генералу, чтобы вашего не
обвинили, что он построил себе дачу, используя служебное положение. А
называется наш рейс - Советская Армия помогает народному хозяйству! Так
неужели после всего этого дерьма мы не можем запихать вашу паршивую ло-
дочку... семнадцать метров!.. тринадцать тонн!.. Тьфу!!! в наш замеча-
тельный аэроплан, со всеми вашими бебихами, и через три часа вы увидите
нашу Одессу, а еще через пару дней выйдете в открытое море и поплывете
навстречу своей судьбе... И не волнуйтесь, Арончик и Вася. И вы, Марксен
Иванович, умоляю, не нервничайте. После погрузки вашей яхты в нашем са-
молетике еще найдется место для пары пульмановских вагонов.
...КАК ЯХТА ПО НЕБУ ЛЕТАЛА...
Нет, не хвастал пьяный подполковник Леха! Не напрасно ржали над Ароном и
Васей майор Аркаша и капитан Митя!..
Когда "Опричника" в родных кильблоках, установленных на какие-то ог-
ромные салазки, трактор-тягач по аппарели втаскивал в гигантское чрево
Лехиного самолета, казалось, что сказочный кит с распахнутой пастью заг-
латывает маленькую, робкую сардинку!
Таких невероятных самолетов, с печально опушенными концами крыльев, с
четырьмя циклопическими двигателями, висящими на пилонах у самой земли,
ни Арон, ни Вася, ни даже Марксен Иванович никогда не видели.
Они стояли с раскрытыми ртами, а командир этого фантастического лета-
ющего сооружения - уже не в кителе, а в аккуратной кожаной куртке, абсо-
лютно трезвый и чисто выбритый Леха Ничипорук горделиво усмехался и го-
ворил:
- Это же не аппарат, это же чудо! А, Марксен Иванович?
И Марксен Иванович мог в ответ только потрясенно развести руками...
Потом это чудовищное, до уродливости пузатое дитя суперсовременной
авиационной техники взревело всеми двигателями, коротко пробежалось по
взлетной полосе и вдруг круто взмыло в серое ленинградское небо, с каж-
дой секундой становясь все изящнее, стремительней и прекрасней...
------
В кабине летчиков, в левом командирском кресле, за штурвалом сидел
теперь жесткий, предельно собранный подполковник Леха Ничипорук.
Справа от него - второй пилот майор Аркадий. Где-то далеко внизу и
впереди штурман капитан Митя.
А за спинами командира и второго летчика - радист, техники, стрелки,
инженер... все с наушниками на головах, с ларингофонами на шеях. Каждый
на своем месте. Каждый делает свое дело. Каждый понимает друг друга с
полуслова.
- Штурман! - хрипит Ничипорук в ларингофон.
- Слушаю, командир!- мгновенно откликается Митя.
- Займем эшелон, свяжись с нашей базой тяжелых вертолетов, с полков-
ником Казанцевым!
- Есть, командир!
- Когда выйдет на связь, пусть переходит на наш канал. Он знает. По-
нял, штурман?
- Так точно, командир!
Второй летчик понимающе улыбнулся. Ничипорук подмигнул ему:
- На хер мне нужно, чтобы мои разговоры с Гришкой Казанцевым на маг-
нитку писались! Имел я их всех в виду...
В огромном дрожащем фюзеляже раскрепленная яхта занимала в лучшем
случае одну треть пространства, а сидящие на откидной скамейке Марксен
Иванович, Арон и Вася казались маленькими и несчастными существами, за-
мурованными в гигантский железный ящик.
Марксен Иванович вязал свою нескончаемую жилетку, Арон дремал, а Вася
хлопотливо проверял документы:
- Паспорт раз... Паспорт два... Паспорт три. Есть!.. Справка на валю-
ту... Кот наплакал! Есть... Технический паспорт... Есть... Регистровое
удостоверение? Есть!.. Слава богу! Марксен Иванович... У вас приглашения
с собой?
- Да, Васенька.
- Оба экземпляра?
- Оба, оба. Не волнуйся.
Они даже не заметили, как к ним подошел Ничипорук.
- Ну, как, мужики? Не душно, не тесно?- прохрипел он.
Арон всхлипнул со сна, открыл глаза:
- Все о'кей, командир. Садись, поболтаем...
- Да нет,- улыбнулся Лсха.- Мне рассиживаться некогда. И вдруг на
весь огромный самолет раздался искаженный динамиками голос штурмана Ми-
ти, включившего громкую связь:
- Командир! Полковник Казанцев на связи!
Леха нажал кнопку над головой Васи, прохрипел в решеточку:
- Понял. Иду,- отпустил кнопку и сказал: - Хочу с одним своим кореш-
ком, тоже афганцем, поболтать насчет вашей лодочки. Он жук, каких свет
не видывал! У него в Одессе все схвачено.
И быстро ушел. Арон задумчиво посмотрел ему в след:
- Вот от таких... никуда уезжать неохота!..
А Леха уже сидел в своем командирском кресле, для верности прижимал к
горлу ларингофоны и говорил:
- Семнадцать метров... Ширина три десять... Высота от нижней точки
киля до верхнего обреза каюты три, три с половиной... Тринадцать тонн.
Ты там продумай, как эту мудянку застропить, а мы будем заходить на ба-
зу... Счас скажу... Штурман! Расчетное время посадки?
- Одиннадцать двадцать, командир!
- Слышал, Гришаня? Одиннадцать двадцать. И свяжись с Немкой Блюфштей-
ном!.. Скажи, пусть своих чижиков из яхт-клуба соберет и встретит моих
корешков прямо на воде!.. Мачту поставить, движок опробовать... Понял?
Гриня! А когда ты мне пузырь коньяку отдашь? То есть, как это "какой"?!
Ну, ты нахал!.. Кто на "Черноморец" ставил?! Ах, папа римский!.. Ну,
Гриня!.. Шоб я еще с тобой хоть раз ... Штурман!- в ярости заорал Ничи-
порук. Куда связь делась?
- Командир!- истошно прокричал штурман Митя. Я тут ни причем! Полков-
ник Казанцев послали вас на три буквы и сами отключились!
Спустя четыре часа где-то под Одессой на пыльном военном аэродроме в
степи, неподалеку от стоянки таких же авиамонстров, как самолет Лехи Ни-
чипорука, валялись на грязно-желтой земле ненужные теперь гигантские са-
лазки и яхтенные кильблоки...
Рядом с ними стоял Леха Ничипорук со своим экипажем, еще полтора де-
сятка военных и, хоронясь ладонями от встречного солнца, смотрели в юж-
ное синее небо...
...в котором плыла яхта "Опричник", бережно подхваченная огромным тя-
желым боевым вертолетом с двумя винтами...
В кабине вертолета за рукояткой управления сидел полковник в формен-
ной рубашке с погонами, в каких-то импортных расписных шортах и пижонс-
ких кроссовках. Его фуражка и брюки висели за пилотским креслом.
На голове у него был белоснежный пластмассовый шлемофон с вмонтиро-
ванными атрибутами переговорного устройства и задранным вверх черным
солнцезащитным забралом. Сбоку шла короткая дужка с микрофоном, в кото-
рый полковник и говорил:
- Не, ты можешь себе представить, Нема?! Он еще Москву не прошел,
только-только эшелон набрал, а уже вызвал меня на связь и стал требовать
тот коньяк!.. Ну, ты помнишь!.. "Черноморец" - "Спартак"! Кошмар! Этот
Леха - такой жучила!.. "С одесского кичмана бежали два уркана..." Так
вот один из них был Леха Ничипорук! Чтоб я так жил, Нема!
В яхт-клубе Одесского военного округа, на самом конце длинного бона,
далеко выходящего в море, на колченогом столике стояла переносная ар-
мейская рация. Около нее на складном стульчике сидел человек в одних
плавках, с золотой звездой Давида на шее и точно таком же шлемофоне, как
и командир вертолета. Это был Нема Блюфштейн.
