Вокруг него стояли несколько человек. Сбоку у бона был пришвартован
катер.
- Ой! Гриня!.. Я тебя умоляю!..- сказал в микрофон Нема с неистреби-
мым южно-одесско-черноморско-еврейским акцентом.- Вы таких два сапога
пара, что только поискать!..
- Я?!- раздался в выносном динамике возмущенный голос Грини.
- Я же по сравнению с Лехой - слепой котенок! Леха - удав!!!
- Это ты мне будешь говорить?- спросил Нема в микрофон.- Или это не я
отлетал с тобой одиннадцать лет?! Или это был какой-то другой майор
Блюфштейн?
Летел огромный вертолет Вооруженных сил на небольшой высоте.
Нес под собой на четырех тросах тринадцатитонную яхту "Опричник". И
на фоне синего неба, на фоне приближающегося Черного моря, белых приб-
режных домиков и темнозеленой воды это было прекрасное, фантастическое
зрелище!..
- Гриня,- сказал Нема Блюфштейн в микрофон. У нас тут пошел ветерок с
моря. Ты начнешь снижение чуть пораньше, чем мы договаривались. И опус-
тишь яхту метрах в двухстах от клуба. А мы ее встретим катером и отбук-
сируем к берегу.
- На хрена попу гармонь, когда есть колокола!- раздался голос Грини
из динамика. Ваш катер нужен, как зайцу триппер! Я их опущу, отстрелю
троса, а они сами на двигателе пришвартуются куда ты им покажешь!..
- Они, что, у тебя в яхте?!- в ужасе вскочил Нема, а все окружающие
схватились за головы...
- А шо такого?- глядя на горизонт, полковник Казанцев вел вертолет к
морю. Нема! Что ты из себя строишь целку-невидимку? Ты не помнишь, как
мы с тобой раненых из Джелал-Абада вывозили? И в подвесных контейнерах,
и на подкосах шасси... Так там были искалеченные пареньки, а здесь нор-
мальные здоровые мужики!..
Марксен Иванович, Арон и Вася сидели в задраенной каюте летящей по
небу яхты.
- "На палубу вышел, а палубы нет - в глазах у него помутилось"- пел
Вася.
Он был страшно возбужден, все время прыгал от одного иллюминатора к
другому, хватал бинокль, сам смотрел в него, совал его Арону, Марксену
Ивановичу, чтобы и те могли усладиться тем, что приводило его, Васю, в
такое восхищение.
Марксен Иванович нервно посмеивался, спицы так и мелькали в его ру-
ках:
- Боже мой!.. Еще сегодня утром мы были в Ленинграде!.. А теперь ле-
тим на собственной яхте! Летим!.. Никто же никогда не поверит! Вася!
Арон! Мне с вами так повезло! Фантастика!..
- Жрать хочется - спасу нет!..- уныло говорил Арон.- Слышишь, Васька!
Открой хоть банку какую-нибудь...
- Ни в коем случае! Консервы только для плавания! Потерпи, Арон.
Возьми себя в руки!- кричал Вася. - Займись аутотренингом, повторяй про
себя: "Я сыт ... Желудок мой переполнен... По телу разливается приятная
истома... Я совершенно не хочу есть..."
- Пошел ты со своим тренингом,- вяло отругнулся Арон. Летим, как три
Жучки... Случись чего и... Привет...
- Арон! Воспринимай эту сказочную ситуацию, как подарок судьбы, и
наслаждайся ею, посоветовал ему Марксен Иванович.
- Я, Марксен Иванович, не могу наслаждаться ситуацией, когда от меня
ничего не зависит,- твердо сказал Арон. Я этого очень не люблю.
------
Вертолет с яхтой "подмышкой" сделал круг над яхт-клубом и завис мет-
рах в ста пятидесяти от бона, где расположился Нема со своей рацией и
соратниками.
Из-за свиста винтов и рева двигателей ничего не было слышно. Видно
было только, как Блюфштейн ведет связь с вертолетом. Теперь шла серьез-
ная, профессиональная работа...
В вертолете тоже было не до шуточек: по окаменевшим лицам Казанцева и
его второго пилота можно было понять, каких усилий стоит удержать эту
могучую машину в неподвижном "зависе", да еще имея под собой тринадцати-
тонный маятник в виде яхты "Опричник".
Замерли вертолетные техники у лебедок...
Внимательно следит за показаниями своих приборов инженер...
О чем-то переговаривается полковник Казанцев с...
...бывшим майором Блюфштейном... Нема уже не сидит на складном стуль-
чике, а напряженно стоит на самом краю бона. А за ним, в тревожном ожи-
дании - вся яхт-клубовская компания.
Но вот Блюфштейн поднял руку, что-то сказал в микрофон и решительно
махнул рукой вниз...
Казанцев увидел отмашку Блюфштейна и дал команду...
Инженер нажал на пульте какие-то кнопки и тоже дал команду...
Следя за яхтой сквозь широкие лебедочные люки, техники включили свои
агрегаты...
Медленно поползли вниз все четыре стальных троса и Казанцеву стало
еще труднее удерживать вертолет в неподвижности...
С бона было хорошо заметно, как "Опричник" стал осторожно спускаться
к воде. Блюфштейн и компания затаили дыхание. Сам Нема что-то коротко
говорил в микрофон и одобрительно кивал головой...
Наконец яхта плотно села на воду и закачалась в морской ряби, вздыб-
ленной мощным потоком воздуха от винтов вертолета.
Освобожденный от тринадцати тонн лишнего веса вертолет убавил обороты
двигателей, и стало слышно, как Нема Блюфштейн крикнул в микрофон:
- Хорош, Гриня!!!
- С вас - полбанки!- ответил ему Казанцев и скомандовал:
- Отстрел тросов!
Нема отчетливо увидел, как разъединились огромные петли, в которых
висела яхта, концы их шлепнулись в воду, а затем, влекомые лебедками,
стали подниматья ввысь и исчезать в чреве вертолета...
В каюте "Опричника" Марксен Иванович встал, небрежно отбросил свое
вязание и торжественно произнес:
- Позвольте поздравить вас, Арон Моисеевич, и вас, Василий Петрович!
Вы - в море!!! Проникнутые величием момента, Арон н Вася вытянулись в
струну.
Вертолет сделал круг над яхт-клубом, и в наземном динамике в послед-
ний раз прозвучал голос Казанцева:
- Немка! Смотайтесь на "Привоз", сообразите приличную закуску. Людей
же надо принять! Все остальное мы с Лехой привезем! Как понял? Прием!
- Вас понял! Вас понял! Конец связи!- ответил Блюфштейн.
И вертолет улетел.
Блюфштейн устало стянул с головы шлемофон и обнаружил загорелую лыси-
ну в венчике рыжих волос. Утер пот с лица, взял в руки мегафон и прокри-
чал громовым голосом:
- Эй, на яхте! Сами пришвартуетесь или помочь?
Марксен Иванович, Арон и Вася уже стояли на палубе и благодарно маха-
ли во след вертолету.
Когда они услышали вопрос Блюфштейна, Марксен Иванович досадливо по-
морщился и сказал:
- После всего... Так обидеть?!- и вдруг скомандовал металлическим го-
лосом: Иванов! Запустить двигатель!
Арон метнулся к пульту запуска. Включил один тумблер, другой, нажал
на кнопку стартера, и двигатель зафыркал, затарахтел.
- Рабинович!- рявкнул Марксен Иванович. - На бак! Приготовить носо-
вой!
С быстротой молнии Вася оказался на носу яхты, схватил причальную ве-
ревку, замер, преданно глядя в глаза капитана Муравича.
А тот взял штурвал в руки так, словно и не было у него тридцатилетне-
го перерыва в судовождении, будто не отлучали его от моря, черт знает
когда и невесть за что!..
Марксен Иванович прибавил обороты двигателю и на хорошей скорости
уверенной рукой повел "Опричник" к бону...
Блюфштейн и компания с немым восхищением следили за тем, как по боль-
шой, точно рассчитанной луге "Опричник" подходил к причалу.
- От это класс! От это рулевой!..- потрясенно произнес Нема. Дай бог
ему всего на свете...
КАК ВСЕ УЖЕ ТАМ, А НЕМА ЕЩЕ В ОДЕССЕ...
Солнце еще только наполовину село в море, а "Опричник" стоял уже пол-
ностью "вооруженный" - с мачтой и гиком, с натянутыми штагом и ахтершта-
гом, носовыми и кормовыми вантами, с краспицей и топ-вантами...
Во все четыре шкотовые лебедки были заведены нужные "концы" и фалы.
Самый большой парус - грот, закреплен и увязан на гике, а второй, по-
меньше, - стаксель, лежал в специальном мешке на носу яхты. Из мешка
торчал "галсовый" угол стекселя, чтобы его можно было в любую секунду
поднять на мачту.
Неподалеку, под развесистым каштаном, за длинным столом, упиханным
бутылками и снедью, сидели Марксен Иванович Муравич, Арон Иванов, Васи-
лий Рабинович, Леха Ничипорук, майор Аркадий, капитан Митя, отставной
Нема Блюфштейн и его друг Гриня Казанцев.
Все военные были во всем гражданском. В ярком, летнем, импортном, но
с легким перебором вкуса, как это принято в Одессе...
Тут же, на территории клуба стояли две белые "Волги" - Ничипорука и
Казанцева и три "Жигуленка" - Аркадия, Мити и Немы.
Автомобили слегка смахивали на своих хозеев - они словно соревнова-
лись в обилии заграничных наклеек, нашлепок, голых куколок за лобовым
стеклом. Колеса машин были украшены роскошными колпаками с фирменными
знаками "Мерседеса", изготовленными кооператорами с Малой Арнаутской,
где производится весь одесский "импорт" от джинсов "Леви-Страус" до ду-
хов "Шанель N 5"...
Судя по разграбленному столу и усталому лицу Марксена Ивановича, зас-
толье подходило к концу.
Сильно хмельной Гриня Казанцев тыкал в Блюфштейна и кричал:
- А этот шлемазл, этот идиот, еби его в душу мать!..
Извините, Марксен Иванович... Подает рапорт об увольнении из армии
потому, что его, видите ли, потянуло на историческую родину!..
- Причем, Арон! Вася!..- перебил его Леха. Мы же говорили: "Подожди,
Немка! Что-то же переменится!.. Примут закон, то, се... И не пизди ты,
прости Господи, на всех углах про тетю в Америке! Помни, где ты служишь,
на чем летаешь!.."
- И что теперь?- спросил Вася у Блюфштейна.
- Ничего, улыбнулся рыжий Нема.- Сижу "в отказе".
- Без звания, без выслуги, без пенсии!..- зло проговорил Казанцев.-
Надо было академию кончать с красным дипломом?! О детях надо было ду-
мать! О жене...
- Не, Наум Гедальевич, тут вы ухо завалили, - сокрушенно сказал Арка-
дий.
- Надо было как-то потише обтяпать. Без рапорта,- сказал Митя.
- О!- воскликнул Ничипорук.- Чижик - и тот понимает! А Нема - нет!
Нема идет напролом...
- И хлебалом об стенку!- добавил Казанцев.- Теперь все едут, а Нема
сидит в Одессе! Он же скоро здесь станет уникальной фигурой! Как Дюк Ри-
шелье!.. На него же будут билеты продавать! "Единственный еврей в Одес-
се! Спешите видеть!.. Инженер-майор запаса - Наум Блюфштейн!!!"
Рассмеялся только один Нема.
Марксен Иванович устало и сочувственно улыбнулся.
Вася печально обнял Блюфштейна.
Арон горестно покачал головой и выпил стакан водки.
- А шо стоило устроить его сюда?!- сказал Гриня. Мы же с Лехой чуть
не спились!
- Месяц киряли с нашими жлобами-начальниками! - подтвердил Леха. -
Цистерну коньяку в них всадили!
- Ой, ну, хватит... Вы у меня уже вот где,- сказал Нема и ребром ла-
дони провел по горлу.
- Теперь этот мудак говорит "хватит"!- возмутился Казанцев.
- Да...- разочарованно протянул Ничипорук.- Уж если еврей - дурак, то
это... Туши свет! Непоправимо...
- А на что вы надеялись, Нема?- спросил Муравич.
- Честно говоря? На перестройку,- задумчиво ответил Блюфштейн.- Если,
конечно, до этого не случится пара погромчиков, я думал, что дождусь за-
кона о свободном выезде... Уж если берлинская стена рухнула, думал я...
Марксен Иванович посмотрел на Блюфштейна в упор, негромко, но твердо
сказал:
- Падение берлинской стены, Нема, так же, как и крушение коммунисти-
ческих режимов в Польше, Венгрии, Чехословакии, никакого отношения к на-
шей перестройке не имеют. Они произошли сами по себе. Мы просто не пыта-
лись остановить их силой, как не смогли прикончить Афганистан. Иначе это
было бы сделано!
- А я думаю, мы не ввязались в их дела из гуманизма! Из нашей сегод-
няшней демократии,- возразил Митя.
- Да бросьте вы эти комсомольские благоглупости!- усмехнулся Мура-
вич.- Какая демократия? Какой гуманизм?! О чем вы говорите? Где именье,
