закричал с катера:
- Что случилось, господин Иванов?! Что такое, господин Рабинович?!
Ловко и очень профессионально Василий убирал стаксель. Арон выключил
двигатель и крикнул в ответ Шапиро:
- Не волнуйтесь! Сейчас встанем на якорь, а через тридцать минут по-
дойдем к стенке! О'кей?
- Никакого "о'кея"!..- в ужасе закричал Шапиро из Мелитополя.- Вы
сошли с ума! Люди уже второй час ждут встречи с вами!
- Подождут еще полчаса,- ответил ему Арон.- Мы почти пятьдесят лет
ждали встречи с ними!..
Шапиро в отчаянии схватился за голову, а катер умчался к причальной
стенке набережной, где стояла толпа местных жителей в ожидании героев
всемирной прессы, радио и телевидения - легендарных Василия Рабиновича и
Арона Иванова. Цветы, оркестр, восторженные крики!..
На "Опричнике" Василий уже отпустил стаксель и даже успел аккуратно
сложить его в мешок. И теперь, охая и кряхтя, подтаскивал тяжеленный
якорь с толстой железной цепью к носовому релингу.
Точно то же самое, но на корме делал Арон. Только без оханья и крях-
тения. Он просто поднял стокилограммовый якорь с провисающей цепью и те-
перь держал его в руках в ожидании, когда Василий будет в состоянии оп-
рокинуть свой якорь за борт.
- Держись, Васюся! Сейчас мы им покажем, как это делается!- крикнул
Арон. Готов?
- Готов!..- сдавленным от налряжения голосом откликнулся Василий.
- Отдать якоря!!!- прогремел Арон.
Оба якоря с носа и кормы упали в воду одновременно.
Толпа на берегу зааплодировала!
Загрохотали якорные цепи...
По мере погружения якорей в пучину Средиземного моря грохот цепей все
усиливался и усиливался, становился почему-то все громче, все страш-
нее!..
Затихла на берегу толпа...
Арон и Василий недоуменно переглянулись и вдруг почувствовали, как
"Опричник" затрясло, залихорадило!..
Вибрация стала такой мощной, что им поневоле пришлось уцепиться за
что попало, чтобы не свалиться в воду!
Жутко грохотали якорные цепи!.. Тряска достигла невероятного предела
и вдруг...
...БЕДНАЯ СТАРАЯ ЯХТА С НЕЛЕПЫМ И НЕЗАСЛУЖЕННЫМ НАЗВАНИЕМ, ПОСТРОЙКИ
ОДНА ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОГО ГОДА, СОРОК ПЯТЬ ЛЕТ ПРОЛЕЖАВШАЯ
В СЫРОЙ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ЗЕМЛЕ, КУПЛЕННАЯ АРОНОМ И ВАСИЛИЕМ ЗА ПЯТЬ ТЫСЯЧ
РУБЛЕЙ, ВОССТАНОВЛЕННАЯ ЗА ДВАДЦАТЬ, ЛЕТАВШАЯ ПО ВОЗДУХУ ИЗ ЛЕНИНГРАДА В
ОДЕССУ, НЕ ПОТОПЛЕННАЯ БОЕВЫМИ РАКЕТАМИ РОССИИ И АМЕРИКИ, ПРОШЕДШАЯ ПО
МНОГИМ МОРЯМ ПОЛТОРЫ ТЫСЯЧИ МОРСКИХ МИЛЬ, ВЫСУШЕННАЯ БЕЗЖАЛОСТНЫМ СОЛН-
ЦЕМ, ИСТРЕПАННАЯ БЕСПОЩАДНЫМИ ШТОРМАМИ, НЕ ВЫДЕРЖАЛА ОБЫЧНОЙ ЯКОРНОЙ
ВИБРАЦИИ И НА ГЛАЗАХ У ИЗУМЛЕННОЙ ХАЙФЫ РАЗВАЛИЛАСЬ НА МЕЛКИЕ ЩЕПКИ!..
Несчастный "Опричник" рассыпался просто в прах!..
В прах рассыпалась и мечта о десяти миллионах долларов...
Мечта проплыла по теплой прибрежной израильской воде обломками досок,
обрывками парусов, кусками мачты, каюты, карт, вырезками из газет всего
мира и фотографией Марксена Ивановича Муравича.
Набережная застонала, закричала, зарыдала!..
- Васька... Где ты?..- захлебывался тонущий Арон и беспомощно бил
своими сильными руками по воде...
- Арончик!..- Василий уже наглотался воды и с выпученными глазами пы-
тался ухватиться за что-то, выныривал и снова погружался в воду...
От причальной стенки уже мчались спасательные катера, уже летели в
воду пробковые круги...
Теряя сознание, Арон ухватился за спасательный круг и вдруг совсем
рядом услышал захлебывающийся голос Василия:
- Не трогай, Арон!.. Минимум - пятьсот долларов...
Арон в ужасе отдернул руку от круга и неожиданно для себя вдруг поп-
лыл по-собачьи, приговаривая:
- За такие бабки пошли они в жопу...
И откуда силы взялись - он даже умудрился подплыть к Василию, который
уже уходил на дно, держа в зубах выловленную фотографию Марксена Ивано-
вича, подтянул его повыше над водой и прохрипел:
- Греби, Васенька... Греби, родненький!..
А толпа на набережной вопила, кричала, неистовствовала...
И если бы Василий и Арон не были бы сейчас так заняты спасением собс-
твенных жизней и не разучивали бы, несколько запоздало, азы элементарно-
го плавания, а вгляделись бы в толпу на набережной, они наверняка смогли
бы увидеть среди встречающих приодетых и сильно похорошевших Клавку в
Ривку - своих бывших жен и настоящих сестер!
А рядом с Клавкой и Ривкой они наверняка увидели б Нему Блюфштейна с
двумя детьми, женой и старенькой одесской мамой...
Но если бы Арон и Василий еще смогли бы и прислушаться к тому, что
вопила толпа, они обязательно услышали бы, как Клавка и Ривка орали на
весь Израиль:
- Арончик!.. Васечка!!!
- Васечка!!! Арончик!..
- Ой-ой-ой!.. Они же никогда не умели плавать!..
- Арончик!.. Васечка!..
Думается, что Арон и Василий могли бы услышать и бывшего инженера-ма-
йора Нему Блюфштейна, который причитал, словно синагогальный служака:
- Боже мой... Боже мой!.. Хоть бы они выгреблись!..
И уж конечно Василию и Арону было бы очень приятно услышать, как Рив-
ка и Клавка, не сговариваясь, одновременно показали пальцами на своих
плывущих бывших мужей и настоящих братьев и со знанием дела сказали Неме
хором:
- За этих - не волнуйтесь! Эти - выгребутся!..
Но ничего этого Вася и Арон не слышали и не видели.
Они плыли... Впервые, на исходе пятого десятка лет своей нелегкой и
путаной жизни, задыхаясь и захлебываясь, помогая друг другу из последних
сил, по-собачьи, но плыли!..
Плыли к берегу Хайфы.
OCR'ed by Alligator (C) Clasic Fond 06/10/1996
