подобные движению главной шестерни гигантских механических часов.
Механический звук, громко слышимый Шиллеру, по другую сторону перегородки
был приглушен.
- Что сейчас происходит? - сказал Мартин. - Машина производит по
двести сорок рентгеновских замеров на каждый градус вращательного движения.
Один из студентов показал своему коллеге гримасу полного
непонимания. Мартин не стал придавать этому значения и прикрыл лицо
ладонями, приложив пальцы к глазам, осторожно потер, а затем стал
массировать виски. Он еще не выпил кофе и чувствовал себя не в своей
тарелке. Обычно он заходил по пути в кафетерий госпиталя, но сегодня утром
из-за студентов у него не было на это времени. Филипс, в качестве
заместителя заведующего отделением нейрорадиологии, вменил себе в
обязанность лично проводить ознакомление студентов-медиков с
нейрорадиологией. Строгое следование этому принципу доставляло ему много
неприятностей, так как оставляло мало времени для исследовательской работы.
Первые двадцать-тридцать раз ему было приятно производить на студентов
впечатление своим исчерпывающим знанием анатомии мозга. Но ощущение новизны
притупилось. Теперь приятное чувство возникало лишь при появлении особенно
умного студента, а в нейрорадиологии это случается не очень часто.
Через несколько минут сканер прекратил вращательное движение, и
тогда ожила панель компьютера. Это было впечатляющее зрелище, напоминающее
пульт управления из научно-фантастического фильма. Все взоры переключились
с пациента на мигающие лампы, и только Филипс опустил взгляд на руки и стал
соскребать небольшой кусочек омертвевшей кожи у ногтя указательного пальца.
Мысли его блуждали.
- В течение следующих тридцати секунд компьютер одновременно
решает сорок три тысячи двести уравнений по замерам плотности
ткани, - сказал лаборант, который был рад взять на себя роль Филипса.
Филипс это поощрял. По существу, он просто читал студентам обычные лекции,
давая возможность проводить практические занятия сотрудникам
Нейрорадиологии или великолепно обученным лаборантам.
Подняв голову, Филипс следил за студентами, замершими перед
пультом компьютера. Переведя взгляд на окно из свинцового стекла, Филипс
мог видеть только босые ноги Шиллера. Пациент мгновенно стал лишь статистом
в разворачивающейся драме. Студентам машина была бесконечно более
интересна.
Филипс посмотрелся в небольшое зеркало на аптечке первой помощи.
Он еще не брился и щеки были покрыты густой однодневной щетиной. Он всегда
приходил на добрый час раньше всех в отделении и привык бриться в
раздевалке хирургического отделения. Обычно, встав и сделав пробежку
трусцой, он принимал душ и брился в госпитале, а затем заходил в кафетерий
выпить кофе. У него при этом оставалось два часа, чтобы без помех заняться
своими исследованиями.
Продолжая глядеть в зеркало, Филипс провел рукой по своим густым
рыжеватым волосам, отводя их назад. Между светлыми концами волос и более
темными их основаниями была такая большая разница, что некоторые сестры
подтрунивали над Филипсом, утверждая что он обесцвечивает волосы. Ничего
общего с действительностью это не имело. Филипс редко задумывался о своей
внешности и иногда стригся сам, если некогда было сходить к госпитальному
парикмахеру. Но, несмотря на это, Мартин был красив. Ему исполнился сорок
один, и морщины, недавно появившиеся у глаз и рта, только украшали его, так
как раньше у него был несколько мальчишеский вид. Теперь он выглядел строже
и, как заметил один из недавних пациентов, он был больше похож на
телевизионного ковбоя, чем на доктора. Это замечание доставило ему
удовольствие и было не совсем беспочвенным. При росте примерно метр
восемьдесят у него была тонкая, но атлетическая фигура, и лицом своим он не
производил впечатления кабинетного ученого. Оно имело угловатые очертания
при идеально прямом носе и чувственном рте. Его живые светло-голубые глаза
более чем что-либо иное отражали присущий ему интеллект. В 1961 году он
окончил Гарвард с отличием.
Электронно-лучевая трубка на выходной панели ожила и на ней
появилось первое изображение. Лаборант поспешно отрегулировал ширину окна и
яркость, добиваясь наилучшего качества. Вокруг небольшого экрана, похожего
на телевизионный, студенты столпились так, как будто предстояло смотреть
захватывающий матч, но увидели овал с белыми краями и зернистой структурой
внутри. Построенное компьютером изображение внутреннего строения головы
пациента расположено было так, как будто на Шиллера смотрели сверху, а у
него отсутствовала верхняя часть черепа.
Мартин посмотрел на часы. Без четверти восемь. Он рассчитывал,
что вот-вот придет доктор Дениз Зенгер и займется студентами. Этим утром на
уме у Филипса была только встреча с Вильямом Майклзом, вместе с которым он
проводил исследования. Майклз позвонил накануне и обещал прийти рано утром
с маленьким сюрпризом для Филипса. Сейчас любопытство Мартина обострилось
до предела, и ожидание сводило его с ума. Вот уже четыре года они вдвоем
работали над программой, дающей возможность компьютеру заменить радиолога и
читать рентгеновские снимки черепа. Требовалось так запрограммировать
машину, чтобы она проводила качественную оценку плотности определенных зон
снимка. В случае успеха выигрыш был бы потрясающим. А поскольку проблемы
интерпретации снимков черепа практически не отличаются от проблем
интерпретации других снимков, программу можно было в дальнейшем
использовать во всех разделах радиологии. А если им удастся это...
Филипс иногда позволял себе помечтать о собственном
исследовательском отделении и даже о Нобелевской премии.
На экране появилось следующее изображение, и Филипс вернулся к
действительности.
- Этот срез находится на тринадцать миллиметров выше предыдущего
изображения, - произнес лаборант нараспев. Пальцем он указал на нижнюю
часть овала. - Вот здесь мозжечок и...
- Есть отклонение от нормы, - сказал Филипс.
- Где? - спросил лаборант, сидящий на небольшой табуретке перед
компьютером.
- Здесь, - сказал Филипс, пробираясь поближе. Пальцем он коснулся
зоны, которую лаборант только что назвал мозжечком. Этот светлый участок в
правом полушарии мозжечка не соответствует норме. Он должен быть той же
плотности, что и с другой стороны.
- Что это? - спросил один из студентов.
- Пока трудно сказать, - ответил Филипс. Он нагнулся, чтобы
поближе рассмотреть сомнительное место. - Интересно, нет ли у пациента
отклонений в походке.?
- Есть, - откликнулся лаборант, - в течение недели у него
наблюдалась атактическая походка.
- Вероятно, опухоль, - предположил Филипс, продолжая стоять в
согнутом положении.
Лица всех четырех студентов-медиков, разглядывавших невинного
вида светлый участок на экране, мгновенно выразили смятение. С одной
стороны, их потрясла такая яркая демонстрация могущества современной
диагностической техники. С другой стороны, их напугало само понятие опухоли
в мозге, возможность ее существования у кого угодно, даже у них.
На месте этого изображения стало появляться следующее.
- Вот еще один светлый участок в височной доле, - произнес
Филипс, быстро указав область на изображении, уже заменявшемся
следующим. - На следующем срезе будет видно лучше. Но потребуется
контрастное исследование.
Лаборант поднялся и пошел в машинный зал, чтобы ввести в вену
Шиллера контрастный материал.
- А что делает контрастный материал? - спросила Нэнси Макфадден.
- Он помогает очертить образования типа опухолей в случае
разрушения барьера между кровью и мозгом, - Филипс оглянулся, чтобы
посмотреть, кто входит в комнату. Он слышал, как открылась дверь из
коридора.
- Он содержит йод?
Последнего вопроса Филипс не слышал, потому что Дениз Зенгер уже
вошла и тепло улыбалась Мартину из-за спин полностью поглощенных темой
студентов. Она выскользнула из своего короткого белого пальто и, протянув
руку, повесила его рядом с аптечкой первой помощи. Таким образом она обычно
приступала к работе. Филипс сразу утратил всякое желание работать. На
Зенгер была розовая блузка, плиссированная спереди и окаймленная сверху
тонкой голубой лентой, которая была завязана бантом. Когда она, вешая
пальто, вытянула руку, груди ее натянули блузку, и Филипс, подобно знатоку,
оценивающему произведение искусства, восхитился этим зрелищем - Мартин
считал Дениз одной из самых красивых женщин, каких он когда-либо видел. Она
утверждала, что ее рост 165 сантиметров, хотя в действительности это было
162,5. Сложена она была изящно, весила сорок девять килограмм, груди ее не
отличались величиной, но зато обладали чудесной формой и упругостью. Свои
густые блестящие каштановые волосы она гладко зачесывала назад и стягивала
одной заколкой на затылке. Светло-карие глаза с серыми крапинками придавали
ей живой озорной вид. Мало кому могло прийти в голову, что три года назад
она была лучшей выпускницей медицинского института, и не многие верили, что
ей двадцать восемь лет.
Кончив заниматься своим пальто, Дениз проскользнула мимо Филипса,
незаметно пожав его левый локоть. Все было сделано так
быстр
*****************
говорит?
Студенты всматривались в изображение, боясь пошевелиться. Они
чувствовали себя так, будто явились на аукцион без денег и малейшее
движение могло быть истолковано как заявка на покупку.
- Давайте, я вам намекну, предложил Филипс. - Собственно мозговые
опухоли обычно единичны, а вот опухоли от других частей тела, называемые
метастазами, могут быть единичными или множественными.
- Рак легких?! - выпалил один из студентов, как будто на
телевизионном соревновании.
- Очень хорошо, оценил Филипс. - На этом этапе стопроцентной
уверенности нет, но я бы сделал ставку на этот вариант.
- Сколько пациенту осталось жить? - спросил явно обескураженный
студент.
- Какой врач его ведет?
- Он в нейрохирургической службе Курта Маннергейма, - ответила
Дениз.
- Тогда жить ему осталось недолго, - сказал Мартин. - Маннергейм
будет его оперировать.
Дениз резко повернулась.
- Такие случаи неоперабельны.
- Вы не знаете Маннергейма. Он оперирует все что угодно. В
особенности опухоли. Мартин вновь наклонился к плечу Дениз, вдыхая ни с чем
не сравнимый аромат ее свежевымытых волос. Для Филипса он был таким же
единственным в своем роде, как отпечатки пальцев, и, несмотря на
официальную обстановку, он ощутил зарождающееся влечение. Мартин
выпрямился, чтобы избавиться от наваждения.
- Доктор Зенгер, мне нужно сказать вам несколько
слов, - проговорил он вдруг, жестом приглашая ее в угол комнаты.
