тонкие изменения на ее снимке.
- Обычно снимки смотрят до того, как пациент умрет, - ехидно
заметил Маннергейм.
- Послушайте, меня интересует только тот факт, что из тела Марино
изъяли мозг.
Глаза Маннергейма стали вылезать из орбит, полное его лицо стало
темнокрасным. Взяв Филипса за руку, он повел его подальше от двух японских
врачей.
- Я вам вот что скажу, - прорычал он, - мне известно, что прошлой
ночью вы без разрешения брали тело Марино и делали снимок. И должен вам
сказать, мне не нравится, когда суют нос в моих пациентов. Особенно в
неудачных.
- Послушайте, - прервал его Мартин, вырывая руку из хватки
Маннергейма. - Единственное, что меня интересует, это странные изменения на
снимке, от которых может зависеть успех исследования. Я абсолютно не
интересуюсь вашими неудачами.
- Лучше и не надо. Если с телом Лизы Марино произошло что-то
необычное, то это на вашей совести. Известно, что только вы брали тело из
морга. Имейте это в виду. - Маннергейм угрожающе покачал пальцем перед
лицом Филипса.
Внезапный страх за свое профессиональное будущее поверг Мартина в
нерешительность. Как ни тяжело было это признавать, Маннергейм был прав.
Если станет известно, что мозг Марино исчез, то ему самому придется
доказывать свою непричастность. Дениз, с которой он находился в связи, была
его единственным свидетелем.
- Хорошо, забудем Марино, - произнес он. - Я нашел еще одну
пациентку с таким же снимком. Некая Элен Маккарти. К сожалению, она погибла
в автокатастрофе. Но ее привезли сюда в Медцентр, а ее мозг
законсервировали и передали в Нейрохирургию. Мне хотелось бы заполучить
этот мозг.
- А мне хотелось бы, чтобы вы не путались у меня под ногами. У
меня и без того хватает дел. Я занимаюсь живыми пациентами, а не просиживаю
весь день штаны, рассматривая картинки.
Маннергейм повернулся и зашагал прочь.
Филипс ощутил прилив ярости. Его подмывало
крикнуть: - Самонадеянный провинциальный ублюдок! - Но он сдержался. Именно
этого ждал, возможно даже желал Маннергейм. Мартин просто решил поразить
хирурга в известную его ахиллесову пяту. И он спокойно
посочувствовал: - Доктор Маннергейм, вам нужен психиатр.
Маннергейм резко повернулся, готовый к бою, но Филипс был уже за
дверью. Для Маннергейма психиатрия олицетворяла полную противоположность
всему, на чем он стоял. В его понимании, это было болото
гиперконцептуальной чуши, и сказать, что ему нужен психиатр, значило
нанести ему тяжелейшее оскорбление. В слепой ярости хирург ввалился в дверь
комнаты для переодевания, сорвал с себя запятнанные кровью операционные
туфли и швырнул их через всю комнату. Они врезались в шкаф и, кувыркаясь,
завалились под раковины.
После этого он схватил трубку висевшего на стене телефона и
дважды позвонил. На высоких нотах он поговорил сначала с директором
госпиталя Стэнли Дрейком, потом с заведующим Радиологией доктором Гарольдом
Голдблаттом; он требовал как-то разобраться с Мартином Филипсом. Оба его
собеседника слушали молча: в госпитальном сообществе Маннергейм был
могущественным лицом.
Филипса не так легко было вывести из себя, но на этот раз,
подходя к кабинету, он весь кипел.
Хелен подняла на него глаза. - Не забудьте, через пятнадцать
минут у вас лекция перед студентами.
Проходя мимо нее, он что-то ворчал себе под нос. К его удивлению,
Дениз сидела перед проектором, изучая карты Маккарти и Коллинз. Она
посмотрела на него. - Как насчет перекусона, старик?
- У меня нет на это времени, - отрезал он, плюхаясь на стул.
- У тебя чудесное настроение.
Облокотившись на стол, он закрыл лицо руками. Оба молчали. Потом
Дениз положила карты и встала.
- Извини, - произнес Мартин сквозь пальцы. - Трудное утро. В этом
госпитале получение информации связано с преодолением невероятных
препятствий. Я, может быть, натолкнулся на важное радиологическое явление,
но госпиталь полон решимости не дать мне в нем разобраться.
- Гегель писал: "Ничто великое не достигается без
страсти", - процитировала Дениз, подмигивая. На старших курсах она
специализировалась в философии, и, как она установила, Мартину нравилась ее
способность цитировать великих мыслителей.
Филипс, наконец, отнял руки от лица и улыбнулся. - Мне нужно было
чуть побольше страсти прошлой ночью.
- Вольно тебе таким образом интерпретировать это слово. Вряд ли
Гегель имел в виду это. Так или иначе, я собираюсь перекусить. Ты точно не
можешь пойти?
- Абсолютно. У меня лекция перед студентами.
Дениз направилась к двери. - Между прочим, я просматривала эти
карты Коллинз и Маккарти и обратила внимание, что у обеих несколько
атипичных мазков. - Дениз приостановилась у двери.
- Я считал, что у них гинекологические данные в норме.
- У обеих все в норме, кроме мазков. Они атипичны, то есть,
патологии в полном смысле слова нет, но они не полностью нормальны.
- Это что-то необычное?
- Нет, но за этим следят, пока тест не станет нормальным. Я не
обнаружила нормальных мазков. Впрочем, это, вероятно, ничего не значит.
Просто считала, что нужно сказать. Привет!
Филипс помахал рукой, но остался за столом, пытаясь вспомнить
карту Лизы Марино. Ему показалось, что он вспомнил об упоминании мазка и
там. Высунувшись в дверь, он обратился к Хелен: - Напомните мне, чтобы я
днем сходил в клинику гинекологии.
Филипс позволил себе обратиться в мыслях к Голдблатту.
Поразительно, но он считает себя вправе распоряжаться личной жизнью Филипса
или хотя бы его исследованиями. Если бы отделение финансировало
исследование Филипса, это еще можно было бы понять, но ведь это не так.
Вкладом отделения радиологии было время Мартина. Ассигнования, и довольно
значительные, на оборудование и программное обеспечение поступали из
источников, связанных с отделением вычислительной техники Майклза.
Мартин вдруг уловил, что одна из пациенток подошла к регистратору
и спрашивает, что означает атипичный мазок. Она говорила с видимым усилием
и беспомощно оперлась на стол.
- Об этом, дорогая, - ответила Элен Коэн, - нужно спросить миссис
Блэкмен. - Регистратор немедленно уловила внимание Филипса. - Я не
доктор, - засмеялась она, главным образом ради него. - Присядьте. Миссис
Блэкмен скоро выйдет.
Тяготы этого дня были уже выше сил Кристин Линдквист.
- Мне сказали, что примут немедленно, - заявила она и стала
рассказывать регистратору, что у нее с утра головная боль, тошнота и
нарушения зрения, поэтому она действительно не может столько ждать, как
накануне. - Пожалуйста, сообщите миссис Блэкмен, что я здесь. Она мне
звонила и пообещала, что не будет никаких задержек.
Кристин повернулась и направилась к стулу напротив Филипса.
Двигалась она медленно, как человек, боящийся потерять равновесие.
Перехватив взгляд Филипса, Элен Коэн показала глазами, что
девушка излишне требовательна, но все же поднялась и пошла искать сестру.
Мартин обернулся и посмотрел на Кристин. Мысленно он исследовал связь между
атипичными мазками и неясными неврологическими симптомами. Кристин прикрыла
глаза, и Филипс мог на нее смотреть, не опасаясь смутить. На взгляд ей
около двадцати. Филипс быстро раскрыл карту Кэтрин Коллинз и полистал, пока
не нашел исходной неврологической записи. Там были жалобы на головную боль,
тошноту и нарушения зрения.
Он вновь посмотрел на Кристин Линдквист. Не выявится ли у этой
женщины та же радиологическая картина? Учитывая все те трудности, с
которыми были связаны попытки получить снимки других пациенток, возможность
обнаружения еще одного случая казалась неимоверно привлекательной. Можно
будет с самого начала получить все нужные снимки.
Предвкушая это, он подошел к Квистин и похлопал ее по плечу. Она
от неожиданности дернулась и отвела с лица прядь светлых волос. Страх,
отразившийся на ее лице, придал ей особенно беззащитный вид, и Мартин вдруг
осознал, как она красива.
Мартин представился, тщательно подбирая слова, - он из отделения
радиологии и случайно услышал, как она описывала регистратору свои
симптомы. Он видел рентгеновские снимки других девушек с аналогичными
жалобами и считает полезным сделать ее снимок. Он особо подчеркнул, что это
делается только в порядке предосторожности и не должно ее тревожить.
Для Кристин госпиталь был полон неожиданностей. При первом
посещении вчера ее заставили ждать много часов. Теперь она столкнулась с
доктором, который сам напрашивается помогать пациентам.
- Я не очень люблю госпитали, - ответила она. Ей хотелось
добавить: "и докторов", но это показалось слишком невежливо.
- По правде сказать, я тоже, - признался Филипс. Он улыбнулся.
Ему сразу понравилась эта молодая женщина, возникло желание помочь ей. - Но
на снимок не потребуется много времени.
- Я еще плохо себя чувствую и хотела бы поскорее пойти домой.
- Все будет сделано быстро. Это я вам обещаю. Один снимок. Я сам
его сделаю.
Кристин колебалась. Ей опротивел госпиталь. И самочувствие
плохое, и забота Филипса подозрительна.
- Так как же? - настаивал он.
- Ну хорошо, - согласилась она, наконец.
- Чудесно. Сколько еще вы пробудете в клинике?
- Не знаю. Сказали, недолго.
- Хорошо. Не уходите без меня.
Через несколько минут Кристин вызвали. Почти одновременно с этим
открылась еще одна дверь и появился доктор Харпер.
Филипс узнал в Харпере одного из стажеров, которых он иногда
видел в госпитале. Непосредственно он с ним дела не имел, но его
полированный череп трудно было забыть. Филипс встал и представился.
Последовала неловкая пауза. Харперу как стажеру кабинет не полагается, а
поскольку оба смотровых кабинета были заняты, то поговорить негде. В конце
концов они вышли в узкий коридор.
- Чем могу быть полезен? - произнес Харпер несколько
подозрительно. Посещение Гинекологии заместителем заведующего
Нейрорадиологии выглядело странным - слишком далеки сферы их интересов и
деятельности.
Филипс начал издалека, проявил интерес к порядку набора персонала
клиники, поинтересовался, давно ли Харпер работает здесь, доволен ли
работой. Харпер отвечал кратко, его маленькие глазки глядели на Филипса в
упор; он объяснил, что старшие стажеры работают в университетской клинике
по два месяца для окончательного выбора специальности, и добавил, что
стажировка эта носит символический характер - за ней следует предложение
поступить в штат после окончания стажировки.
- Послушайте, - после некоторой паузы сказал Харпер, - у меня еще
много пациентов.
Мартин понял, что его расспросы не создали непринужденной
обстановки и Харпер чувствует себя еще более скованно.
- Только один вопрос. Что обычно делают, когда мазок Папаниколау
признан атипичным?
- По разному, - осторожно ответил тот. - Существуют две категории
атипичных клеток. Одни атипичны, но не ведут к опухоли, другие атипичны и
ведут.
- А не нужно ли что-то делать вне зависимости от категории? То
есть, если это не нормально, то нужно следить за этим. Разве не так?
