- С нее ни на секунду нельзя спускать глаз. Не хотелось бы, чтобы неразборчивый в средствах мертвяк прихватил ее, когда...
"Прекрати валять дурака! Играй в эти игры с Дином, если тебе неймется. Я тебя знаю. Делай что надо и гони ее прочь".
Вот это да! Он горел желанием работать, после того как я от нее избавлюсь. Отлично. Наконец-то я нашел способ выкрутить ему руки.
"Гаррет!"
- Хорошо, хорошо.
Торнада смотрела на меня, как на психа, пускающего изо рта пузыри. Покойник не делился с ней своей частью беседы.
- Ты разговариваешь с этим предметом?
- Естественно. Он помер, но он - с нами.
"Докладывай, Гаррет. Кончай с этой чепухой".
Я рассказал ему все в мельчайших деталях.
"Полагаю, что тебе следует включиться в игру".
На сей раз он дал Торнаде возможность услышать свои мысли.
Она подпрыгнула чуть ли не на фут, сжав виски ладонями. Ее глаза расширились. Она была потрясена и пыталась сообразить, не читает ли он ее мысли с такой же легкостью, как передает свои. Думаю, она напала бы на него, если бы не оказалась в шоке.
- Включиться? Использовать все свое искусство? Как я выскочу из игры, не совершив убийства, когда начнется побоище? Или по крайней мере не став соучастником?
Покойник послал мне мысленный эквивалент пожатия плечами.
"Выкрутишься. Ты всегда выкручивался. Лучше расскажи подробнее, что произошло в Кантарде".
Он вернулся к нормальному состоянию. Опять принялся за свое. Так ему казалось.
- Может, ты подскажешь, как поступить, чтобы они меня не прикончили, после того как я им помогу?
"Послушай, Гаррет. Твой упорный отказ самостоятельно думать становится для меня обременительным".
Он выдержал паузу.
"Поскольку тебе симпатично создание по имени Торнада, а она высказывает желание принять участие в экспедиции, то почему бы не взять ее с собой? Она уже показала, что способна совладать с одним из них. Я чувствую, что вы образуете непобедимую команду".
Неужели я сам напросился на это и сам провел всю подготовительную работу? Я не мог поднять шум из опасения, что Торнада тут же примется за меня и поставит на голову.
Мысленный сигнал насмешки. Но только для моего употребления. Старый дьявол!
Это явно не мой день. Это явно не моя неделя. Если я помогу замочить Чодо, вся жизнь может оказаться не тем, что надо.
- Мне это подходит, - заявила Торнада.
Еще бы! Она уже успела пригласить себя участвовать. Теперь у нее имеется на это и благословение Покойника.
Я заметил, что она быстро восстановила душевное равновесие. Покойник перестал быть сенсацией. Торнада выжидательно смотрела на меня - насколько изобретательным я окажусь, пытаясь от нее избавиться.
- Гаррету следовало бы сделаться клоуном, - пробормотал я. - Он давно уже стал всеобщим посмешищем.
Покойник рассмеялся беззвучно, но зловеще. Торнада хохотала громогласно. Услышав позади себя какой-то звук, я оглянулся. В дверях торчал Дин, ухмыляясь от уха до уха. Память уже не удерживала долгов, по которым следовало с ними рассчитаться. Чтобы не забыть все их пакости, мне, видимо, придется вести дневник.
ГЛАВА 37
Не знаю почему, спровадив Торнаду, я ушел из дома. Наверное, потому, что Покойник меня оседлал и начал вонзать шпоры в мои бока все глубже и глубже. Шутка о Торнаде оказалась бумерангом. Я теперь не осмеливался войти в кухню - Дин тоже ополчился против меня.
Прогулка на свежем воздухе выглядела заманчиво. Тем более, что Покойник пожелал узнать, как обстоят дела у Гнорста. Я охотно ухватился за эту идею.
Итак, я отправился к Чихуну. Но пришлось ограничиться приветом через привратника. Гнорст не принимал. Мне показалось, что сын Гнорста в первую очередь отказывался принимать людей, связанных со старинными дружками.
Я направился домой. Мне хотелось вытащить Карлу Линдо из ее комнаты и выплакаться у нее на плече. Она такая понимающая и не мучает меня. Чем больше я об этом размышлял, тем сильнее мне казалось, что в недалеком будущем мы станем с ней большими друзьями. Я был преисполнен сладкими предвкушениями.
Вы, наверное, заметили, что, как только у меня возникают положительные эмоции и я начинаю оптимистично мыслить, со мною обязательно что-то случается. Божок, который отвечает за полотенца в небесном сор гире, имеет и побочную работу - портить жизнь Гаррету. Лучшего занятия для этого ничтожного, никчемного божишки придумать не смогли Но он так успешно с ним справляется, что его вскоре смогут повысить по службе.
Я находился в квартале от дома, поспешая по Дороге Чародея к Макунадо-стрит. Вдруг я замер.
Они возникли из ниоткуда, тщательно отрезав мне все пути отступления. Шестеро. Я их не знал, но сомнений нет. Наверняка ребята Чодо.
Улица опустела, как по мановению волшебного жезла. Я стал принимать позы, описанные в руководствах по боевым искусствам, сопровождая каждую воинственным кличем. Такое поведение их озадачило и слегка сбило самоуверенность.
Но в деле они оказались хороши. Так, собственно, и должно было быть. Иначе они не играли бы в первой команде Чодо. Их предупредили, чего от меня ожидать - а именно, самого неожиданного. Я славлюсь тем, что в моем рукаве всегда припрятаны хитроумные трюки.
Но сегодня у меня ничего не было в запасе, не считая старомодного блефа. Я заставил одного из парней обернуться, заорав:
- Привет, Морли! Ты как раз успел на вечеринку! - Единственная польза от Морли за всю последнюю неделю.
Уложив парня ударом ноги в прыжке, я бросился бежать и промчался целых шесть футов. Дальше бежать было некуда. Передо мною высился дом.
Они приблизились. Я поднял дубинку. Началась общая свалка. Двоим я сумел врезать очень прилично. Меня не волновало, насколько сильно они пострадали. Очевидно, я им нужен живым. По крайней мере на некоторое время. Само собой, никто никому ничего не пытался объяснить.
Потасовка продолжалась дольше, чем они планировали. Наши танцы и прыжки вызвали любопытство наиболее отважных соседей и в первую очередь ребятишек. Некоторых я знал. Неужели они мне не помогут? Неужели не помчатся к моему дому сказать, что я попал в беду? Нет.
Есть маленькие люди, нуждающиеся в защитнике, рассуждал я в свое время, впервые примеряя скрипучие доспехи идеалиста. Но частенько поведение этих людей отбивает охоту вызволять их из беды. Иногда они делают все для того, чтобы их участь показалась вполне заслуженной любому идеалисту на белом коне.
Я продолжал шоу, пока кто-то не выхватил из моих рук дубинку и не испытал ею на прочность мой череп.
У меня под ногами разверзлось черное озеро. Я не нырнул в него. Я шлепнулся в него плашмя и стал плавать, оставив на поверхности лишь нос, чтобы дышать. С трудом припоминаю, как два костолома волокли меня, а третий подзывал поджидающую поблизости карету. Экипаж подкатил. Мои дружки зашвырнули меня внутрь. Кто-то побарабанил по моему черепку, а затем они навалили на меня раненых.
Моя голова высовывалась из-под кучи тел, и один из уцелевших ребят непрерывно легонько постукивал по ней трофейной дубинкой, словно решил создать полный набор разнообразных синяков и шишек.
Я поклялся воспроизвести на нем весь ассортимент, если у меня появится такая возможность.
Даже мой череп имеет пределы прочности. Вскоре я отправился в царство снов.
И в подобном сне есть светлые стороны. Прежде чем мы выехали из города и до того, как я пришел в себя, чтобы начать страдать от чудовищной головной боли, они успели избавиться от трех наваленных на меня парней. Черт побери. Я их победил. Численное превосходство теперь на моей стороне.
Головная боль усилилась. Я ощущал ее сильнее, чем до этого. Видимо, на сей раз у меня небольшое сотрясение мозга. Я успел облевать весь пол кареты. Наверное, только что. Парень с дубинкой все еще продолжал меня всячески поносить. Его партнер, сидевший спиной к лошадям, заметил:
- Что ты хочешь? Ты же не мог остановиться - все долбал его.
- Наверное, кончится тем, что мы его замочим. А он, гад, устроил здесь такое дерьмо.
- Да, сразу видно, что человек не привык заботиться о ближних.
- Да уж точно. Теперь придется чистить. Почему-то разгребать дерьмо постоянно приходится мне.
Мизантроп и философ. Философ произнес:
- Но ты же не станешь поднимать шум, когда придет твоя очередь рыться в дерьме? Ты просто вежливо согласишься.
- Ни за что, - мрачным тоном. Философ фыркнул. Интересно, как парень с таким реалистическим подходом к жизни мог существовать в избранной им нише?
- По крайней мере мы знаем, что он пока не помер. Мне не приходилось видеть, чтобы жмурик блевал. Чодо взбесился бы, если бы мы доставили ему мертвеца.
- Почему? Он все равно им станет.
- Нам сие не известно. Босс такого не говорил.
- Дерьмово.
- Ладно. Вообще-то сомнений почти нет. Но Чодо прежде хочет с ним потолковать. Может быть, извиниться. Они раньше были корешами или что-то вроде того.
Что-то вроде того. Я никогда не рассчитывал, что благодарность Чодо окажется бездонной. Сейчас меня больше занимало, есть ли связь между тем, что со мной происходит, и разговором с Садлером.
- Дерьмово. Он просто псих.
- Точно. Но, кроме того, он Большой Босс.
Ворчание, ворчание, обильно сдобренное излюбленными непристойностями. Интересно, догадались ли они, что я пробудился ото сна? Может, просто решили меня развлечь?
Философ начал восторгаться ландшафтом. Любитель природы. Такое иногда случается с городскими парнями, оказавшимися в сельской местности. Вид кривой старой ивы способен привести их в восхищение. Из его замечаний я понял, что мы уже находимся на дороге, ведущей к владениям Чодо. Она шла через лесистые холмы. Значит, мы движемся в одной-двух милях от места, где ночью мне предстояло встретиться с Садлером и Краском. На северных склонах холмов леса уступят место виноградникам, хотя вдоль дороги деревья еще останутся. Если я хочу сохранить остатки здоровья, следует что-то предпринять до того, как мы достигнем виноградников. Там, даже если и убежишь, укрыться будет негде.
Однако мое тело не желало ничего предпринимать. Через неделю оно, быть может, и согласится чем-нибудь заняться. Если к тому времени опадут все опухоли.
Трудно ожидать от организма чего-то иного, если ваш котелок использовали как барабан.
Лошади тянули с большим трудом. Похоже, мы карабкаемся на холм, именуемый Шмелиное Гнездо. Затяжной крутой подъем. Близ вершины дорога описывает петлю в форме буквы "S", взбираясь вдоль почти отвесного склона, и, перевалив через хребет, резко идет вниз, туда, где кончается лес. Прекрасно. Остается только вывалиться из экипажа и, преодолев обочину, скатиться по крутому склону. Я исчезну прежде, чем эти придурки успеют закрыть рты.
Мое тело получило приказ подготовиться. В ответ оно послало меня к дьяволу. Тело не желало двигаться. Каждое движение причиняло боль.
Карета остановилась. Мизантроп, высунув голову наружу, спросил у возницы:
- В чем дело?
- Не знаю, - ответил тот. - Лошади не желают идти дальше.
Это надо же! Мы с лошадьми совершенно не уживаемся друг с другом. Если им предоставляется возможность мне досадить, они не преминут ею воспользоваться. Странно, что они не желают мчаться галопом к месту моей казни. Не исключено, правда, что чудовища захотели расправиться со мной самостоятельно, до того, как это сделает Чодо... Черт побери. Не могу допустить подобного издевательства. Однако чувствовал я себя ужасно скверно.
Философ подтолкнул мизантропа к выходу.
- Пойдем, чучело, посмотрим. Но не тяни лошадей. Может быть, они что-то чуют.
Выбравшись из кареты, они продолжили беседу.
- Может, это банда сапожника? - сказал философ. - Если бы мне поручили устроить засаду, я выбрал бы именно это место. Как раз перед вершиной. Там, где слева скала, а справа - обрыв. Нам там негде будет укрыться.
Началась дискуссия. Унылый готов был спорить, что никакой засады нет и надо катить дальше. Философ стоял на своем.
- Почему бы тебе не подняться и не посмотреть?
