ветеранами кампаний Шепот, и те рассказывали о своих муках во время этих
бурь. Я никогда не верил их байкам до конца.
Когда край бури настиг нас, я поверил каждому слову.
Одну из мант захлестнуло. Она стала прозрачной, забелели в накатившей
тьме кости. Потом она изменилась.
Изменялось все. Камни и деревья поплыли. Надоедавшие нам мелкие тварюшки
оборачивались чем-то еще...
По одной из гипотез, странные твари равнины обязаны своим происхождением
бурям перемен.
Предполагалось также, что бури создали и саму равнину. Что каждая из них
оттяпывает еще один кусочек нормального мира.
Киты уже не пытались обогнать бурю. Они нырнули к земле, к границе бури,
чтобы, если их превратит в нечто к полету неспособное, падение было бы не
слишком долгим. Наилучшая тактика при любой буре перемен. Лежи и не рыпайся.
Ветераны Шепот поговаривали о ящерицах, вырастающих со слона, о
пауках-чудовищах, о появляющихся у ядовитых змей крыльях, о разумных
существах, теряющих рассудок и убивающих все, что попадается им на глаза.
Я испугался.
Впрочем, не настолько, чтобы не смотреть по сторонам. Показав нам
косточки, манта обрела нормальный облик, но выросла. Как и вторая, когда
буря захлестнула ее. Не свидетельствует ли это о тенденции к росту на
границах бури?
Перемена достигла нашего кита - тот спускался медленнее остальных.
Несмотря на молодость, кит пытался не сбросить нас. Волосы мои звенели. Мне
показалось, что нервы окончательно отказывают мне. Взгляд, брошенный мной на
Следопыта, подтвердил, что сейчас разразится эпидемия паники.
Кто-то из колдунов - то ли Гоблин, то ли Одноглазый - попытался поиграть
в героя и остановить бурю. Проще остановить морской прилив. Грохот и рев
заклятия сгинули в гневе бури.
Когда край бури настиг нас, на мгновение наступила тишина. А потом -
адский рев. Ветер внутри потрясал своей яростью. Мне хотелось только одного
- сцепиться во что-нибудь и держаться. Вокруг меня летали вещи, превращаясь
друг в друга по пути. Потом я бросил взгляд на Гоблина. Меня едва не
стошнило.
Действительно, Гоблин. Голова его раздулась вдесятеро. А все остальное
точно наизнанку вывернулось. Вокруг кишела орда паразитов, из тех, что живут
на спинах летучих китов, некоторые размером с голубя.
Следопыт и пес Жабодав выглядели еще хуже. Дворняга стала со слоненка
ростом, клыки вытянулись, глаза светились невиданной злобой. На меня пес
смотрел с леденящей душу голодной страстью. А Следопыт стал чем-то вроде
демона, напоминающего обезьяну, но много разумнее. Оба походили на самый
жуткий кошмар художника или колдуна.
Меньше всего изменился Одноглазый. Раздулся немного, но остался
Одноглазым. Может быть, это оттого, что он за свои годы слишком укоренился в
этом мире. Сколько мне известно, ему скоро полтора века стукнет.
Тварь, что была псом Жабодавом, двинулась ко мне, скаля зубы... Летучий
кит коснулся земли, и от толчка все мы полетели вверх тормашками. Вокруг
завывал ветер. Странная молния сковала небо и землю. Сама почва, которой мы
касались, плыла. Ползли камни. Корчились деревья. Звери этих частей равнины
все выбрались наружу и метались, теряя облик, и жертва кидалась на хищника.
Жуткое зрелище освещалось переменчивым призрачным светом.
Потом нас окутала пустота в сердце бури. Все застыло в той форме, которую
только что приобрело. Ничто не двигалось. Следопыт и пес Жабодав, сброшенные
толчком, валялись на земле. Одноглазый и Гоблин сидели нос к носу, готовые
позволить своей вражде выйти за пределы обычных перебранок. Прочие киты, с
виду не изменившиеся, лежали невдалеке. Из цветных лент в небе вылетела
манта, упала и разбилась.
Пауза продолжалась минуты три. В тишине рассудок вернулся к нам. Потом
буря перемен начала сворачиваться.
Распад бури происходил медленнее, чем рост, но и спокойнее. Терпеть
пришлось несколько часов. Потом все сгинуло. Единственной жертвой оказалась
разбившаяся манта. Но боги, как же мы все были потрясены.
- Нам чертовски повезло, - заметил я, пока мы перебирали багаж. - Могло и
вовсе убить.
- Удача тут ни при чем. Костоправ, - ответил Одноглазый. - Как только
наши чудовища почуяли бурю, они тут же направились в безопасное место. Туда,
где ничто не сможет убить нас. Или их.
Гоблин кивнул. Больно часто они друг с другом соглашаются в последнее
время. Но мы все помнили, что они только что друг друга чуть не прикончили.
- А на что я походил? - спросил я. - Сам я никаких перемен не
почувствовал, только нервничал очень. Вроде как напился, накурился и умом
тронулся одновременно.
- Очень было похоже на Костоправа, - задумчиво ответствовал Одноглазый. -
Только вдвое уродливее.
- И скучнее, - добавил Гоблин. - Ты произнес очень вдохновляющую речь о
доблести Черного Отряда в сражениях со Жвачкой.
Я расхохотался:
- Бросьте.
- Нет, правда. Ты так и остался Костоправом. Может, от тех амулетов и
есть толк.
Следопыт перебирал оружие. Пес Жабодав дрыхнул у его ног. Я показал
пальцем.
- Не видел, - прожестикулировал Одноглазый.
- Он вырос, - добавил Гоблин, - и когти отрастил.
Их это, кажется, не беспокоило. Я решил последовать их примеру. В конце
концов, китовые вши были немногим лучше дворняги.
Летучие киты остались на земле - вставало солнце. Спины их приобрели
бурый с охряными пятнами цвет, и мы стали ждать ночи. Манты пристроились на
спинах остальных четырех китов. К нам они не приближались. Похоже, люди
вызывали у них неприязнь.
Глава 24
МИР ВОКРУГ
Вечно мне ничего не рассказывают. И стоит ли жаловаться? Тайна - наша
броня. Без нее никак. И весь прочий мусор. В наших условиях это железное
правило выживания.
Наш эскорт не просто должен был проводить нас до границ равнины. У них
было свое задание - то, о котором мне не сказали. Они должны были атаковать
штаб Шепот.
Шепот ничто не предупредило. На границе равнины наши киты-спутники
медленно спустились к земле. Манты последовали за ними. Ловя попутный ветер,
они медленно продвигались вперед. А мы карабкались все выше, дрожа и хватая
ртами воздух.
Манты нанесли удар первыми. По две, по три они проскальзывали над
верхушками деревьев, пуская молнии в штаб-квартиру Шепот. Бревна и камни
летели, как пыль из-под копыт. Вспыхнул огонь.
А воздушные чудовища плыли следом, чтобы испустить новый заряд молний,
когда на улицы высыпали солдаты и горожане. Но настоящим ужасом были их
щупальца.
Киты набивали пасти людьми и животными. Они рушили дома и укрепления.
Вырывали с корнем деревья. И молотили по Шепот своими разрядами.
Тем временем манты поднялись на тысячу футов и снова парами и тройками
пикировали, атакуя наносящую ответный удар Шепот.
Ответ ее, хотя и выжег широкую полосу в боку летучего кита, позволил
мантам засечь. Взятую и хорошо отделать ее, хотя одну манту та все же сбила.
Мы пролетали над полем боя, вспышки и пожары освещали брюхо нашего кита.
Если кто-то и увидал чудовище с земли, вряд ли на его спине заметили нас.
Гоблин и Одноглазый не засекли ничего, кроме инстинкта выживания.
Мы пролетели над городом, а бой все продолжался. Гоблин заявил, что Шепот
сбежала, слишком озабоченная собственным спасением, чтобы помогать своим
людям.
- Хорошо, что на нашу долю боя не досталось, - заметил я.
- Это трюк одноразовый, - возразил Гоблин. - В следующий раз они будут
готовы.
- После Ржи - могли бы и сейчас подготовиться.
- Может, у Шепот проблемы с самолюбием?
Не "может", а "совершенно точно". Я с ней встречался. Это ее слабое
место. Она не была готова к атаке, полагая, что мы ее слишком боимся. В
конце концов, она самая талантливая из Взятых.
Наш могучий скакун вспахивал ночь, отметая назад звезды, гудя, булькая,
шевелясь. Я становился оптимистом.
На заре мы опустились в каньоне посреди Ветреного Края, еще одной пустыни
- в отличие от равнины Страха, нормальной. Продутый ветрами простор. Мы
поели и отоспались. А с наступлением ночи продолжили путь.
Пустыню мы покинули южнее Лордов, свернули к северу над Облачным лесом,
избегая человеческого жилья. За Облачным лесом кит нас высадил. Дальше мы
пошли пешком.
Жаль, что мы не могли проделать по воздуху весь путь. Но ни Душечка, ни
сами киты не соглашались рисковать больше необходимого. Дальше лежали края
густонаселенные, мы не смогли бы незамеченными пережидать день. Отсюда нам
предстояло путешествовать по старинке.
В пятнадцати милях впереди лежал свободный город Розы.
Свободными - республиканская плутократия - Розы были с незапамятных
времен. Даже Госпожа решила не нарушать традиции. Во время нашей северной
кампании невдалеке разразилась великая битва, но место выбирали мятежники,
не мы. Мы тогда проиграли, а Розы на несколько месяцев потеряли
независимость. Потом победа Госпожи при Чарах покончила со властью
мятежников. Так что в общем и целом Розы относились к Госпоже дружелюбно.
Хитрая сука.
Добирались мы на попутных. Угробили целый день. Мы с Гоблином и
Одноглазым были не в лучшей форме. Слишком долго бездельничали. И постарели.
- Глупо это все, - сказал я, когда мы подходили к воротам в красноватой
от заката городской стене Роз. - Мы тут все бывали прежде. Вас двоих точно
припомнят, после того как вы полгорода обобрали.
- Обобрали? - возмутился Одноглазый. - Кто кого обобрал?
- Вы, шуты гороховые. Продавали свои безотказные амулеты, когда мы
охотились за Загребущим.
Загребущий был когда-то генералом мятежников. На севере он вышиб из
Хромого дух с кишками; потом Отряд с небольшой помощью Душелова заманил его
в ловушку у Роз. На горожанах тогда нажились и Гоблин, и Одноглазый.
Последний особенно преуспел в этом. На юге, когда мы еще служили на берегах
моря Мук, он участвовал в каждом сомнительном деле, какое мог найти. И
большую часть грязных денег тут же проигрывал в карты. Он, по-моему, худший
картежник в мире.
Уж за пятьдесят один-то год можно научиться очки считать.
Планировали мы остановиться на каком-нибудь паршивом постоялом дворе, где
лишних вопросов не задают. На следующий день мы со Следопытом должны были
купить фургон и упряжку. А потом подъехать к месту высадки, забрать те вещи,
которые мы не смогли утащить на спинах, и обогнуть город по пути на север.
Это был план. Но Гоблина с Одноглазым он не стеснил.
Первое правило солдата: выполняй приказ. Задание прежде всего.
Гоблин и Одноглазый полагают, что все правила созданы, чтобы их нарушать.
Вернулись мы со Следопытом (пес Жабодав лениво тащился следом) уже ближе к
вечеру. Фургон мы оставили перед входом; Следопыт остался сторожить, а я
поднялся наверх.
Ни Гоблина, ни Одноглазого.
Содержатель постоялого двора сообщил, что колдуны ушли вскоре после нас,
обсуждая, где бы найти баб.
Моя вина. Я тут главный. Следовало предусмотреть. Слишком долго мы были в
пустыне. Я заплатил за две ночи вперед - на всякий случай. Потом отогнал
фургон с упряжкой в стойло, поужинал с молчаливым Следопытом и отправился в
комнату с несколькими квартами пива. Вылакали мы его вместе - я, Следопыт и
пес Жабодав. - Будешь их искать? - спросил Следопыт.
- Нет. Если они не вернутся через два дня или не устроят в городе погром,
отправимся без них. Не хочу, чтобы меня с ними видели. Слишком многие тут их
еще помнят.
Мы уже были здорово навеселе. Пес Жабодав под столом глотал пиво
совершенно по-человечески. Пиво он обожал. Даже вставал и ходил ради него
без особой нужды.
На следующее утро Гоблин так и не пришел. Как и Одноглазый. Зато слухов
ходило изрядно. В общий зал мы зашли поздно, после утренней свалки и до
