тянулась нажать кнопку на корпусе компаса. Тогда из него полезет тоненькая
антенна и заработает передатчик. И даст пеленг, на который прилетят
крокамболи. Достаточно начать...
- Ишь ты - пеленга захотели, - сказал Харлам и зашвырнул компас
подальше, в траву.
- Вот так, - сказала Катрин и улыбнулась Харламу. Они встали и пошли
прочь от этой бело-розовой глыбы.
Харлам шел и думал о том, что, похоже, это единственный выход. Потому
что мы, современные люди, отравлены. Мы отравлены нашим пренебрежением к
природе, желанием урвать от нее как можно больше и любой ценой. Когда
хроноклазм захватит всю планету, нас будет, по сравнению с теми, кто
вернулся из прошедших веков, не так уж и много. И вообще на Земле настанет
хаос, который, конечно, со временем снова вернется к порядку. Но есть
шанс, что за это время возникнет что-то новое, какое-то другое отношение к
окружающему миру. Не может всепланетный хроноклазм пройти без следа.
Голубая птичка размером с колибри уселась Катрин на плечо и нежно
ущипнула мочку уха. Катрин засмеялась и дунула на нее, а потом долго
смотрела на голубую точку, медленно исчезавшую в безоблачном небе.
Харлам и Катрин вдруг почувствовали себя хозяевами своего нового,
удивительного мира. И он стал щедр и ласков, укрывая их в тени аллей,
отгораживая непроходимыми стенами от хищных зверей, подсовывая, как только
они захотели пить, источник с чистейшей в мире водой. А когда они захотели
есть, сам собой поблизости от них отыскался маленький трактир. Им
понравилась его полутьма, выцветшие гобелены, изрезанные временем и ножами
столы, старый хозяин с потным лицом и толстым брюхом.
Хей-гоп! Они ели и ели, только сейчас ощутив, насколько
проголодались, не обращая внимания, что именно им подавали. Лишь бы есть,
блаженно улыбаясь, глядя друг на друга влюбленными глазами, запивая
поцелуи крепким темным пивом.
А потом, когда все кончилось, они вышли на улицу, хотя хозяин и
говорил им, что у него есть задняя, уютная-уютная, почти королевская
комната, где такие мягкие ковры, подушки и широкая кровать, куда можно
улечься хоть всемером. Но они отказались.
Холодный ветерок обдул их разгоряченные лица.
- Куда теперь? - спросила Катрин. - И не пора ли нам выбрать для
жилья дом?
Харлам ей в ответ улыбнулся и вдруг подумал, что с таким же, как у
него, заданием могли послать еще нескольких человек. И если хоть один
доберется до куба...
Он резко вскинул голову и увидел в небе след "рокамболя".
Через полминуты на горизонте вспухло что-то круглое, черное, похожее
на шляпку гриба-дождевика. Оно росло и вытягивалось вверх. Вот уже
показалась сужающаяся резко вверх ножка. Вспышка - и на месте облака
закрутился гигантский смерч.
Холодный ветер ударил им в лицо. Земля шевелилась и корчилась у них
под ногами, а потом, пока еще медленно, поползла в ту сторону, где был
куб.
К этому времени Харлам и Катрин уже бежали в противоположную сторону,
отчаянно, задыхаясь и поминутно спотыкаясь. А движение земли все
ускорялось и ускорялось.
Харлам понимал, что хроноклазм схлопывается. Еще немного - и он
исчезнет совсем, провалившись в бездны времени, из которых возник. А он,
Харлам, останется здесь. Но что будет с Катрин? Нет, это невозможно. Нужно
что-то сделать. Но что?
Боль терзала его огромное тело, но главное было не в ней, а в том
сожалении, которое охватывало Друхха, когда он понял, что это - все! Он
чувствовал, как внутренняя энергия, словно вода из дырявого таза,
выливается из его тела, лишая силы и возвращая тем самым в человеческий
облик.
Было очень странно ощущать вместо невидимых энергетических щупальцев
человеческие руки. Былое могущество казалось уже странным воспоминанием,
но все же в нем оставалось немного энергии, чтобы что-то сделать. Он
вспомнил о тех двоих, которые приходили к нему совсем недавно. Поначалу,
наблюдая за ними, он хотел их прихлопнуть, но потом, когда понял, что они
любят друг друга, не стал этого делать, и оказался прав. Они не причинили
ему зла, и теперь, вспомнив о них, Друхх последним чудовищным усилием
выплеснул из себя остатки энергии, чтобы их спасти.
Потом рухнул в темноту, чтобы через некоторое время очнуться и
увидеть синее небо, в котором парили горные орлы, белоснежные вершины и
склоны, вдохнуть полной грудью свежий воздух и громко крикнуть восходу,
долине и пещере, что он вернулся...
Харлам открыл дверцу и прыгнул на место пилота. Катрин влетела на
другое, как белка. Вертолет был старенький. Каким-то чудом он оказался
здесь, а вокруг на несколько сот метров - пространства неподвижной земли.
Руки Харлама забегали по рычагам, ручкам и кнопкам. Взревел мотор, и
вертолет рванул вверх.
...Все, что было внизу - джунгли, льды, реки, моря, тайга, болота,
города и деревушки - бледнело и истаивало, становясь прозрачным и
нереальным.
Налетел ветер и неудержимо понес вертолет к черному колоссу смерча,
возникшего в том месте, где находился центр хроноклазма. Харлам скрипнул
зубами и попытался выжать из мотора все, что тот мог дать. Но даже это не
помогло. Их неудержимо сносило в смерч.
Черная стена заслонила полгоризонта. Вертолет швырнуло, а потом
раздался резкий хлопок, как будто лопнула огромная елочная игрушка. Их
опять подкинуло, но тотчас же аппарат выровнялся, и Харлам с Катрин
увидели, что смерч исчез.
Внизу расстилался самый обычный пейзаж без малейшего следа
хроноклазма. Но им было не до этого. Сейчас они просто радовались, что
уцелели.
Харлам кричал что-то бессмысленное, а Катрин хохотала и цеплялась за
его рукава. А потом, когда она поцеловала Харлама, вертолет клюнул носом,
резко выпрямился и стал набирать высоту, деловито карабкаясь на невидимую
воздушную горку, все выше и выше. Маленькая серебристая точка в глубоком,
безоблачном небе. Маленькая, постепенно исчезающая точка...
А ровно через неделю включился следующий защитный механизм, и старый
Мак Кэй, проснувшись ночью, подумал о том, что все на свете грязь,
безобразие, суета и гнусность, а человек вообще никчемное создание. И,
окончательно осознав все это, старый Кэй поднялся на крышу своего дома для
того, чтобы, шагнув через ее край, ринуться к безжалостной мостовой,
щерившей навстречу щербатые зубы брусчатки.
Впрочем, он был не единственный. Ровно через пятнадцать минут то же
самое пришло в голову каждому человеку на Земле...
