такой чепухи и не стоило разыскивать старуху. Хорошо хоть, что
она не взяла с него денег.
-- Только время потерял, -- сказал он.
-- Я ведь предупредила: сон твой трудно разгадать. Чем
необыкновенней вещь, тем она проще с виду, и только мудрецу под
силу понять ее смысл. Моей мудрости тут не хватает -- вот и
пришлось выучиться другим искусствам -- гадать, например, по
руке.
-- А как же я попаду в Египет?
-- Это уж не моя печаль. Я умею только толковать сны, а не
воплощать их в действительность. А иначе стала бы я жить тем,
что дают мне дочки?!
-- А если не дойду до Египта?
-- Не дойдешь -- останусь без платы за гаданье. Не в
первый раз. А теперь ступай, я и так потеряла с тобой слишком
много времени.
Сантьяго вышел от цыганки в сильном разочаровании и решил,
что никогда больше снам верить не будет. Тут он вспомнил, что
пора и делами заняться: отправился в лавку, купил кое-какой
еды, обменял свою книгу на другую, потолще, и уселся на площади
на скамейку попробовать нового вина. День был жаркий, и вино
волшебным образом охладило Сантьяго. Овец своих он оставил на
окраине городка, в хлеву у своего нового друга. У Сантьяго по
всей округе были друзья -- он потому и любил странствовать.
Заводишь нового друга -- и вовсе необязательно видеться с ним
ежедневно. Когда вокруг тебя одни и те же люди -- как это было
в семинарии, -- то вроде бы само собой получается, что они
входят в твою жизнь. А войдя в твою жизнь, они через некоторое
время желают ее изменить. А если ты не становишься таким, каким
они хотят тебя видеть, обижаются. Каждый ведь совершенно точно
знает, как именно надо жить на свете.
Только свою собственную жизнь никто почему-то наладить не
может. Это вроде как та старуха цыганка, что толковать сны
умела, а вот сделать их явью -- нет.
Сантьяго решил подождать, пока солнце спустится пониже, и
тогда уж гнать овец на выпас. Через три дня он встретится с
дочкой суконщика.
А пока он взялся за новую книжку, которую выменял у
местного священника. Книга была толстая, и на первой же
странице описывались чьи-то похороны, и вдобавок имена у героев
были такие, что язык сломаешь. "Если я когда-нибудь сочиню
книгу, -- подумал юноша, -- у меня на каждой странице будет
новый герой, чтобы читателям не надо было запоминать, кого как
зовут".
Только углубился он в чтение и увлекся описанием того, как
покойника зарывали в снег -- Сантьяго самого озноб пробрал,
хоть солнце и жгло нещадно, -- как подсел к нему неизвестный
старик и затеял разговор.
-- Что это они там делают? -- осведомился он, указывая на
людей на площади.
-- Работают, -- сухо отвечал юноша, делая вид, что
погружен в чтение.
На самом же деле он думал о том, как острижет четырех
овечек перед дочкой суконщика, и она увидит, на что он
способен. Сантьяго часто рисовал себе эту сцену и каждый раз
мысленно объяснял изумленной девице, что овец надлежит стричь
от хвоста к голове. Еще он перебирал в памяти разные занятные
истории, которыми развлечет ее во время стрижки. Истории эти он
вычитал в книгах, но собирался сказать, что они происходили с
ним на самом деле. Во лжи его она не уличит никогда, потому что
читать не умеет.
Старик однако оказался настырным. Он сказал, что утомился
и хочет пить, и попросил глоток вина. Сантьяго, надеясь
отделаться, протянул ему свою фляжку.
Не тут-то было -- старик желал беседовать. Теперь он
спрашивал, что за книгу читает юноша. Сантьяго уже думал
поступить неучтиво и просто пересесть на другую скамейку, но
отец всегда учил его быть вежливым со старшими. Он молча
протянул книгу соседу и сделал так по двум причинам. Во-первых,
он сам не знал, как правильно произносится ее название. А
во-вторых, если старик неграмотный, он сам отсядет от него,
чтобы не чувствовать себя униженным.
-- Гм... -- сказал старик, оглядев ее со всех сторон,
словно в первый раз видел книгу. -- Хорошая книга, о важных
вещах, только уж больно скучная.
Сантьяго удивился: старик, оказывается, не только умел
читать, но даже и эту книгу прочел. Что ж, если она и вправду
скучная, он еще успеет обменять ее на другую.
-- Она о том, о чем написаны почти все книги, -- продолжал
старик. -- О том, что человек не в силах сам выбрать свою
судьбу. Она старается, чтобы все поверили в величайшую на свете
ложь.
-- А что это за величайшая на свете ложь? -- удивился
Сантьяго.
-- Звучит она так: в какой-то миг нашего бытия мы теряем
контроль над своей жизнью, и ею начинает управлять судьба.
Ничего более лживого нет.
-- Со мной все было не так, -- сказал Сантьяго. -- Меня
хотели сделать священником, а я ушел в пастухи.
-- Так оно лучше, -- согласился старик. -- Ты ведь любишь
странствовать.
"Он будто прочел мои мысли", -- подумал юноша.
А старик тем временем листал толстую книгу и вроде бы даже
не собирался возвращать ее. Только сейчас Сантьяго заметил, что
он одет в арабский бурнус -- впрочем, ничего особенного в этом
не было: Тарифу от африканского побережья отделял лишь узкий
пролив, который можно было пересечь за несколько часов. Арабы
часто появлялись в городке -- что-то покупали и несколько раз в
день творили свои странные молитвы.
-- Вы откуда будете? -- спросил он старика.
-- Отовсюду.
-- Так не бывает, -- возразил юноша. -- Никто не может
быть отовсюду. Я вот, например, пастух, брожу по всему свету,
но родом-то я из одного места, из городка, рядом с которым
стоит старинный замок. Там я родился.
-- Ну, в таком случае я родился в Салиме.
Сантьяго не знал, где это -- Салим, но спрашивать не стал,
чтобы не позориться, обнаруживая свое невежество. Он уставился
на площадь, по которой с озабоченным видом сновали прохожие.
-- Ну, и как там, в Салиме?
-- Как всегда, так и сейчас.
Ухватиться было не за что. Ясно было только, что город
этот не в Андалусии, иначе он бы его знал.
-- А чем вы там занимаетесь?
-- Чем занимаюсь? -- старик раскатисто расхохотался. -- Я
им правлю. Я -- царь Салима.
"Какую чушь иногда несут люди, -- подумал юноша. -- Право,
лучше уж общаться с бессловесными овцами, которым бы только
есть да пить. Или книги читать -- они рассказывают невероятные
истории и именно тогда, когда хочется слушать. А вот с людьми
хуже: они брякнут что-нибудь, а ты сидишь, не зная, что на это
сказать, как продолжить разговор".
-- Зовут меня Мелхиседек, -- промолвил старик. -- Сколько
у тебя овец?
-- Достаточно, -- ответил Сантьяго: старик хотел знать
слишком много о его жизни.
-- Ах, вот как? Я не могу помочь тебе, раз ты считаешь,
что овец у тебя достаточно.
Юноша рассердился всерьез. Он не просил о помощи. Это
старик попросил сначала вина, потом книгу, а потом --
разговора.
-- Книжку верните, -- сказал он. -- Мне пора трогаться в
путь.
-- Дашь мне десятую часть своей отары -- научу, как тебе
добраться до сокровищ.
Сантьяго снова припомнил свой сон, и все ему вдруг стало
ясно. Старуха цыганка ничего с него не взяла, а старик --
может, это ее муж? -- выманит у него в обмен на фальшивые
сведения гораздо больше денег. Наверно, он тоже цыган.
Но прежде чем Сантьяго успел произнести хоть слово, старик
подобрал веточку и принялся что-то чертить на песке. Когда он
наклонился, у него на груди что-то ослепительно заблестело.
Однако не по годам проворным движением он запахнул свое
одеяние, и блеск погас. Юноша смог тогда разобрать, что
написано на песке.
На песке, покрывавшем главную площадь маленького городка,
он прочел имена отца и матери и историю всей своей жизни вплоть
до этой самой минуты -- прочел свои детские игры и холодные
семинарские ночи. Он прочел имя дочки лавочника, которого не
знал. Он прочел то, чего никогда никому не рассказывал: как
однажды взял без спросу отцовское ружье, чтобы поохотиться на
оленей, как в первый и единственный раз в жизни переспал с
женщиной.
"Я -- царь Салима", -- вспомнилось ему.
-- Почему царь разговаривает с пастухом? -- смущенно и
изумленно спросил Сантьяго.
-- Причин тому несколько, но самая главная та, что ты
способен следовать Своей Стезей.
Что это за стезя, юноша не знал.
-- Это то, что тебе всегда хотелось сделать. Каждый
человек, вступая в пору юности, знает, какова его Стезя. В эти
годы все ясно, все возможно, все под силу, и люди не боятся
мечтать о том, что бы они хотели сделать в жизни. Но потом
проходит время, и какие-то таинственные силы, вмешиваясь,
стараются доказать, что следовать Своей Стезей невозможно.
Сантьяго не очень-то тронули слова старика, но
"таинственной силой" он заинтересовался -- дочка лавочника
разинет рот, когда услышит про такое.
-- Силы эти лишь на первый взгляд кажутся пагубными, а на
деле они учат тебя, как найти Свою Стезю. Они укрепляют твой
дух и закаляют волю, ибо в мире нашем есть одна великая истина:
кем бы ты ни был, чего бы ни хотел, но если чего-нибудь сильно
хочешь, то непременно получишь, ибо это желание родилось в душе
Вселенной. Это твое предназначение на Земле.
-- Даже если я хочу всего-навсего бродить по свету или
жениться на дочке лавочника?
-- Или отыскать клад. Душа Мира питается счастьем
человеческим. Счастьем, но также и горем, завистью, ревностью.
У человека одна-единственная обязанность: пройти до конца Своей
Стезей. В ней -- все. И помни, что когда ты чего-нибудь хочешь,
вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое
сбылось.
Некоторое время они молча глядели на площадь и на
прохожих. Первым нарушил молчание старик:
-- Так почему же ты решил пасти овец?
-- Потому что люблю бродить по свету.
Старик указал на торговца воздушной кукурузой,
пристроившегося со своей красной тележкой в углу площади.
-- В детстве он тоже мечтал о странствиях. Однако потом
предпочел торговать кукурузой, копить да откладывать деньги.
Потом, когда он состарится, проведет месяц в Африке. Ему не
дано понять, что у человека всегда есть все, чтобы осуществить
свою мечту.
-- Лучше бы он пошел в пастухи, -- сказал Сантьяго.
-- Он подумывал об этом. Но потом решил, что лучше
заняться торговлей. У торговцев есть крыша над головой, а
пастухи ночуют в чистом поле. И родители предпочитают брать в
зятья торговцев, а не пастухов.
Сантьяго, подумав о дочке суконщика, ощутил укол в сердце.
Наверняка и в том городке, где она живет, кто-то бродит с
красной тележкой.
-- Вот и получается, что мнения людей о пастухах и
торговцах кукурузой оказываются важней, чем Своя Стезя.
Старик полистал книгу и вдруг зачитался. Сантьяго
подождал-подождал, а потом решил отвлечь его, как тот его
отвлек:
-- А почему вы со мной говорите об этом?
-- Потому что ты пытался ступить на Свою Стезю. Но сейчас
готов отказаться от нее.
-- И вы всегда появляетесь в такую минуту?
-- Всегда. Хоть могу представать и в другом обличье. Я
способен приходить, как приходит в голову удачная мысль или
верное решение. Бывает, что в переломный момент я подсказываю
выход из затруднительного положения. Всего не упомнишь. Но
обычно люди моего появления не замечают.
И старик рассказал, что на прошлой неделе ему пришлось
появиться перед одним старателем в образе камня. Когда-то этот
человек все бросил и отправился добывать изумруды. Пять лет
трудился он на берегу реки и расколол 9999999 камней в поисках
