чтобы поработать как следует над тем, что мы именуем душой. Когда это
время появилось, я сделал себя, свою женщину.
- Ты пьян? - неуверенно предположила Афо.
- Я не бываю пьян. Вино не действует на меня. Я могу захмелеть лишь
от любви.
Громовержец положил огромную ладонь на крохотные пальчики Афо. Из его
руки били какие-то странные токи, поднимающиеся горячей волной к сердцу.
Спустя несколько мгновений, богиня обнаружила, что грудь ее бурно
вздымается, а в горле пересохло.
- Нет, - сказала она, не поясняя, что подразумевает под словом "нет",
и убрала руку.
- Напрасно. Ты могла бы познать бездну наслаждения. Все равно рано
или поздно ты будешь моей.
Афродита куснула белыми острыми зубками нижнюю губу, сглотнула тугой
комок.
- Я могла бы подумать над твоими словами, - сказала она запинаясь, -
но при одном условии...
- Говори, я исполню его.
- Останови нашествие варваров.
Зевс покачал головой.
- Это выходит за рамки моих возможностей. Это уже история, а я не
имею права вмешиваться в ее ход.
- Но ведь ты можешь что-нибудь изменить. Или?
- Кое-что могу.
- Тогда сделай так, чтобы... - Афродита вновь замялась.
- Чтобы твой царь остался жив?
- Да.
- И тогда?
- И тогда я приду к тебе.
Зевс тихо рассмеялся и, взяв рукою ее голову, точь-в-точь, как это
любил делать Леонид, заглянул в аквамариновые глаза. Его огромные зрачки
были подобны черной бездне, Афо буквально утонула в них, цепенея от
сладкого ужаса. В этих глазах была скрыта тайна мира, нет, пожалуй, многих
миров.
- Я приду к тебе, - шепотом повторила она и медленно потянулась к
твердым губам мужчины. - Я приду...
Она закрыла глаза, ожидая почувствовать вкус поцелуя.
И в то же мгновение вздрогнула, возвращаясь к реальности, так как
Громовержец чуть встряхнул ее.
- Ты даришь мне свое тело, - прошептал он, почти касаясь губами
нежных уст. - А мне нужна вся ты, и душой, и телом - страстная, любящая,
преданная, пусть даже мучительно недоступная. Лишь тогда любовь
упоительна. Я возьму тебя, когда ты отдашься мне целиком. Мне не нужно
твое изумительное, желанное, сладкое, словно грушевый сок, тело, пока твоя
душа принадлежит Воину. Я хочу обладать тобой всей.
- Спаси его, - шепнула Афродита, прижимаясь к широкой груди Зевса.
- Он сам не хочет этого. К тому же уже поздно. Уже начинают блекнуть
листья. Но как же я люблю тебя, моя Леда!
Зевс задрожал, с трудом удерживаясь от искушения впиться поцелуем в
страстные, чуть припухлые губы. Афо не оттолкнула его. Она стояла,
по-прежнему тесно прильнув к Громовержцу всем телом, и ей начинало
казаться, что от этой могучей фигуры веет чем-то неестественным, чего не
должно быть. Нечто... И она вдруг поняла, что сердце Зевса бьется
неестественно медленно, резкими глухими толчками. Тук-туук-туук. Словно
удары теряющего ритм метронома. И глаза... Они то отпускали, то
захватывали в свои тенета вновь. Эти глаза могли погубить, могли подарить
неизведанное блаженство.
- Пусти меня, - наконец попросила Афродита и Зевс исполнил ее
просьбу. Неохотно, но отпустил.
Богиня оправила хитон и несколько раз глубоко вдохнула, успокаивая
мечущийся молоточек сердца. Сердца...
- У тебя почти не бьется сердце, - негромко сказала она, отводя глаза
в сторону.
- Бьется, но много медленней. Я же сказал тебе, что не такой как все
прочие - боги или люди. Я пришел оттуда. - Зевс указал на звезды. - Вы
рождены энергией земли. Твой царь тоже оттуда.
- Неправда. Его сердце бьется в такт с моим.
- Да, почти в такт. Это потому, что он не смог покорить время. Но он
оттуда. Поверь мне на слово. Некогда он пришел в этот мир со мной. Много
лет прошло с тех пор. Он сменил сотни обликов. Ты же сама знаешь, что он
был Диомедом, Ясоном. А еще он был Тесеем, Ликургом, Филостратом, великим
богатырем Гортом. А перед этим его звали Сети и Ашшурбанипал. Разве в
имени дело? Дело в прожитой жизни. Он прожил свои со вкусом, проливая
кровь, но не грязь. Он и уйти хочет со вкусом. Я не могу помешать ему в
этом. Не могу и не хочу.
И Афродита поняла, что Громовержец произнес приговор человеку,
которого она без памяти любит.
- Если он умрет, я возненавижу тебя, я возненавижу все!
- Это не имеет значения. Что потеряю я? Твою еще не завоеванную
любовь, но взамен я получу весь мир. Власть слаще любви. - Зевс повысил
голос. - Обладая властью, можно получить все, что желаешь, даже любовь.
Афродита натянуто рассмеялась.
- И это говоришь ты, проживший несчетное число жизней. Неужели ты сам
веришь в то, что говоришь? Неужели ты еще не понял, что настоящую любовь
не купить ни за какие сокровища? Она должна прийти сама. Неужели...
- Понял, - прошептал Громовержец. Горечь была слышна в его голосе. -
Только не жалей меня, - поспешно добавил он. - Не стоит.
Это был странный разговор. Пока они смотрели в глаза друг другу, луна
спряталась за черную пелену облаков. Тогда Зевс развел руки в стороны, и
тучи исчезли, позволив богам вновь любоваться лунной дорожкой.
- Как бы я хотела сейчас пробежаться по ней! - шепнула Афо.
- Так беги!
- Но это невозможно!
- Для нас нет ничего невозможного. Если мы можем парить в воздухе, то
почему мы не можем ходить по воде? Беги!
И Афо побежала. Она отталкивалась изящными ножками от упругого
воздуха, по щиколотку утопая в пушистых облаках, окутывавших склоны
Олимпа. Сорвав на бегу прозрачный хитон, богиня швырнула его вверх и он
повис у звезд, похожий на диковинную туманность, одну из тех, в которых
растворяются жемчужины звезд. В воздухе раздавался радостный девичий смех,
разрывавший тишину хрустальными колокольчиками. Зевс бежал следом, готовый
в любое мгновение подхватить ее на руки, если она вдруг оступится. Ловко
сбежав по обрывистому берегу, Афо вошла в воду и поплыла. Вода приятно
холодила разгоряченную грудь, старательно вылизывала ноги, игриво щекотала
живот. Богиня наслаждалась покоем и бесконечностью черного моря.
Зевс шагал рядом, едва касаясь ступнями волн.
- Ты идешь? - удивленно воскликнула Афо, со смехом выплевывая
ненароком плеснувшую в рот соленую влагу.
- Иду, - подтвердил бог и предложил:
- Иди рядом со мной.
Афродита попробовала выбраться на поверхность воды, но та не
отпускала ее, держа кожу мириадами цепких пушистых коготков.
- У меня не получается.
Тогда Громовержец нагнулся, обхватил ее под мышками могучими руками и
поставил прямо на пенный барашек волны.
- Иди. - И она пошла. Точно по лунной дорожке. Никуда не сворачивая,
так как за пределами света поджидала морская бездна. Зевс шел рядом, от
него пахло зверем и веяло нечеловеческой мощью. И сладкая истома, подобная
той, что случилась, когда они стояли на веранде дворца, вновь охватила
Афродиту. И стоило огромных сил сдержаться и не положить руки на его
могучие плечи.
Когда они вернулись, над морем уже вставала Эос. Мегарон был пуст. На
залитых вином столах валялись перевернутые бокалы и объедки. В одном из
кресел храпела пьяная менада [спутница Диониса; менады участвовали в
шествиях Диониса, впадая при этом в исступленный экстаз].
Афродита повернулась к своему кавалеру, коснулась рукой его плеча и
неожиданно для самой себя поцеловала вкусно пахнущую кассией [кассия - вид
благовония] бороду чуть ниже рта. До губ она просто не дотянулась.
- Это была чудесная прогулка!
Громовержец не ответил. Его взгляд был устремлен поверх головы
Афродиты, бездонные глаза были налиты злобой, яростью и - Афо могла
поклясться! - ужасом. Богиня медленно повернула голову.
На спинке роскошного, выточенного из цельного оникса, кресла Зевса
были вырезаны шесть букв.
З А Г Р Е Й
ЗАГРЕЙ - так звали того, чье имя Зевс старался забыть.
10. ВРЕМЯ ТОЧИТЬ МЕЧИ - 1
И настало время точить мечи.
В кузнях звонко стучали молоты - мастера-периэки ковали оружие. Из
пламени горнов выходили короткие, удобно ложащиеся в ладонь мечи, выпуклые
бронзовые навершия щитов с оскаленными львами, стоящими на задних лапах,
острые хищные наконечники копий, крепкие пластины доспехов, которые
защитят тела тех, кто станет на защиту родных очагов. Его подготовка к
войне не ограничивалась лишь изготовлением оружия. Приходилось действовать
сразу на многих направлениях, заботясь об обучении воинов, строительстве
оборонительных сооружений, поддержании боевого духа в союзниках,
устрашении тайных неприятелей.
Оборонительными мероприятиями руководил Леотихид, считавший, что
врагов следует встретить на пороге родного дома. Под его руководством
тысячи периэков и илотов строили защитный вал на Истме, который должен был
помешать мидянам ступить на каменистую землю Пелопоннеса.
Строительство укреплений мало интересовало царя Леонида. Камень не в
состоянии сравниться с людской доблестью и никакая стена не спасет тех,
кто лишился ее. Более важным по мнению Агиада было как следует подготовить
войско. И потому царь с утра до вечера пропадал на лугу, где тренировались
воины. Здесь он учил неопытных в ратном деле иренов владеть копьем и
мечом, показывал, как защититься от удара сагарисы [сагариса -
обоюдоострая боевая секира; сагарисами были вооружены состоявшие в войске
Ксеркса скифы] и каким образом следует сбивать с коня всадника-ария, ловко
орудующего волосяным арканом. Царь проделывал любой боевой прием с таким
мастерством, что молодежь бледнела от восторга, а старики одобрительно
качали головой.
Война близилась. Большая война! Это ощущалось во всем. В середине
месяца скирофорион [месяц, соответствующий периоду с 22 июня по 21 июля]
первый отряд спартиатов в составе десятитысячного эллинского войска
отправился в Фессалию. Возглавлял его полемарх Евенет, сторонник
решительных действий. Леонид лично проводил воинов до Истма и с неохотой
вернулся в Спарту. Как бы он хотел в этот миг быть на месте Евенета.
Однако у царя оставалось немало дел дома и ближайшие дни Леонид посвятил
их разрешению.
О готовности воинов можно было более не беспокоиться. Пожалуй еще
никогда Спарта не имела такого великолепного войска. Оставлял желать
лучшего флот, но Лакедемон всегда был славен гоплитами, а не моряками.
Куда сильнее заботило Леонида настроение эллинских полисов, многие из
которых еще не решили, чью сторону принять. Там, где это было возможно,
герусия действовала уговорами; если они не помогали, спартанские феоры
прибегали к угрозам, не останавливаясь и перед применением силы. В
колеблющиеся городки Аркадии были введены эномотии спартиатов и граждане
Фигелии, Клейтора и Мегалополя вдруг дружно высказали желание примкнуть к
антимидийской коалиции.
Гораздо сложнее было договориться с Аргосом, самым сильным после
Спарты пелопоннеским полисом. Потерпев поражение в недавней войне с
лакедемонянами, аргосцы опасались, что в случае победы эллинов над
мидийским войском, их город попадет в полную зависимость от своего
сильного соседа, как это когда-то случилось с Мессенией. Напротив, в
случае поражения спартиатов аргосские мужи рассчитывали занять
главенствующее положение на полуострове.
Сама по себе поддержка Аргоса была не столь важна. Флот аргосцев был
невелик - войско неопытно и плохо обучено. Однако в случае проникновения
мидян за Истм позиция Аргоса могла стать решающим фактором. Ведь выступи
они в этот момент на стороне варваров, и спартанское войско окажется в
