незаконного захвата наших земель кресло Ильдербурфов пустовало, поскольку
меня, тогда еще несовершеннолетнего, продали в рабство в Рим. Сегодня, к
моему изумлению, я вижу, что оно занято. Я желаю знать, кто счел себя в
праве пойти на такое.
Тут Ранно не выдержал. Наклонился вперед, уперевшись локтями в
столик. Одной рукой схватил молоток. Он злости он не говорил, а хрипел.
- Это уж чересчур. Я желаю, чтобы эти вопросы были решены сейчас же и
навсегда.
Николан шагнул к нему и два смертельных врага на какое-то мгновение
застыли в молчании.
- Этот человек, - Ранно выпустил из руки молоток и указал на
Николана, - этот предатель собственного народа, обвинен в столь страшном
преступлении, что откладывать суд не представляется никакой возможности.
Он же пытается затянуть судебное разбирательство, переключая наше внимание
на процедурные вопросы.
- Я заявляю, - ответил Николан, - что данный суд избран незаконно, а
потому не имеет права выносить решение ни по моему делу, ни по любому
другому.
- А я заявляю, - Ранно ударил рукой по столу, рукой слишком белокожей
и пухлой для человека, проводящего всю жизнь в седле, - что никто, кроме
обвиняемого, не имеет претензий к составу суда.
Писцы торопливо записывали все сказанное, листки пергамента относили
глашатаям, которые тут же знакомили с написанным сидящих на склонах.
- Я предлагаю проголосовать, - воскликнул Ранно. - Устраивает ли вас,
друзья мои, нынешний состав Ферма? Можем ли мы продолжать заседание? Пусть
встанут те, кто нам доверяет.
Поначалу все остались на своих местах, как бы решая, а стоит ли
следовать желанию Ранно. Потом вскочили несколько человек, их число все
росло, пример показался заразительным. Наконец, поднялись и самые
нерешительные.
Ранно удовлетворенно кивнул.
- Народ плоскогорья доверяет мне. Ты готов продолжать, господин мой
Оратор?
- Мой долг обратить внимание всех на то обстоятельство, что обвинение
выдвинуто новым председателем Ферма. По обычаю члены Ферма, выдвигающие
обвинения, не могут выносить суждения по процессу, в котором они выступают
свидетелем. Могу я спросить, намерен ли Ранно Финнинальдер выйти из
состава Ферма до вынесения им решения?
Ранно пренебрежительно хохотнул.
- Господин Оратор, у меня нет такого желания.
- У нас нет закона, воспрещающего тебе участвовать в этом процессе.
Но этого требует чувство справедливости, столь развитое у нашего народа.
- Позволю себе сказать, что свойственное мне чувство справедливости
требует, чтобы я остался в этом кресле. С тем, чтобы не допустить, что те,
кто погиб на поле у Шалона останутся неотомщенными!
Такая решительность не могла не вызвать аплодисментов зрителей, и они
последовали, как только глашатаи донесли до сидящих на склонах слова
Ранно.
- Народ сказал свое слово! - вскричал Ранно. - Теперь ты можешь
открывать слушания.
Оратору такой поворот событий пришелся не по душе. Несколько
мгновений он молчал, а когда заговорил, в голосе его чувствовалось
несогласие с происходящим.
- Я уверен, господин мой Ранно, что ты сознательно нарушаешь
процедуру суда. И приговор, вынесенный при таких обстоятельствах, может
быть обжалован.
Ранно наклонился вперед, поднял руку, оскалился.
- Твои обязанности заканчиваются представлением доказательств.
Вынесение приговора - дело суда. Это ясно, - он откинулся на спинку
каменного кресла. - Начинай, господин мой Оратор! Начинай немедленно!
Первую схватку, в этом никто не мог усомниться, Ранно выиграл.
Ранно занял стул свидетеля у столика Оратора и легко и уверенно начал
излагать свое видение событий.
- За час до зари туман начал рассеиваться. Рорик, наш командир,
послал за мной и сказал, что я должен отправиться с моими людьми в
разведку. Он опасался, что кавалерия врага попытается обойти наш левый
фланг.
Ослау кивнул.
- Мудрая предосторожность. Но разве ночью равнина на левом фланге не
патрулировалась?
- Я этого не знаю.
- А ты не считаешь, что именно в ночные часы охрана флангов особенно
необходима?
Ранно холодно глянул на Ослау.
- Я не был командиром, а лишь исполнял приказы.
- Должны ли мы предположить, что тебя послали в разведку именно
потому, что не была принята эта элементарная мера предосторожности.
- Ты хочешь рассматривать и целесообразность отданного мне приказа? -
возмущенно спросил Ранно.
- Я считаю необходимым представить суду, да и народу, всестороннюю
информацию, касающуюся данного дела, с тем, чтобы в итоге установить
истину. И позволь указать тебе, господин мой Ранно, что ведение слушаний
возложено на меня, а потому я решаю, что нужно рассмотреть, а что - нет!
Так как Ранно молчал, Оратор продолжил.
- Я стараюсь установить, была ли необходимость посылать тебя в
разведку, если равнина патрулировалась ночью. Возможно, позже мне придется
представить свидетеля, который покажет, что перед битвой были приняты
обычные меры предосторожности.
- Мне нечего добавить. Как я уже сказал, я получил приказ. Мне также
было велено прибыть к трем принцам, командующим левым флангом, за
дополнительными инструкциями.
- И ты к ним прибыл?
- Да. Но виделся только с одним. Остальные двое еще не пришли в себя
после ночной пьянки.
- Кого же ты видел?
- Принца Таллимунди. Он сказал мне, что только что получил приказ
послать отряд Рорика в атаку по северному склону холма, занятого
неприятелем.
- Этот приказ исходил от императора Аттилы?
- Вроде бы да. Но послал его Николан Ильдербурф.
- Посылая его, он действовал по указанию Аттилы?
Последовала пауза.
- Не знаю.
- Ты использовал слова "вроде бы". Этим ты хотел показать, что у
Таллимунди возникли сомнения, исходит ли этот приказ от императора?
- Откуда мне знать, о чем он думал.
- Но он распорядился послать отряд Рорика в атаку. Не доказывает ли
это отсутствие у него каких-либо сомнений?
- Возможно?
- Тогда мы должны изъять из твоих показаний слова "вроде бы", как не
соответствующие действительности.
- Он сказал... - Ранно огляделся, понимая, какой эффект произведет
окончание фразы, - что не доверяет Николану. Выразил уверенность в том,
что Николану хочется подставить отряд Рорика под удар врага.
- Чем он обосновал столь серьезное обвинение?
Ранно ответил не сразу.
- Он, принц, сказал мне, что вечером он обсуждал с Николаном план
атаки. И Николан заявил, что лучше всего атаковать по северному склону.
- В отряде Рорика разделяли это мнение?
- Нет. Мы тоже обсуждали этот вопрос. И решили, что атаковать надо с
востока.
Ослау положил перед свидетелем большую карту.
- Здесь изображена территория, занятая левым флангом армии Аттилы в
битве при Шалоне. Пожалуйста, взгляни на нее и скажи, все ли ту правильно?
Ранно всмотрелся в карту, кивнул.
- Похоже, что да.
Ослау коснулся карты указательным пальцем.
- Вот передовая линия наших войск. Вот холм, занятый неприятелем.
Пунктиром показана линия атаки отряда Рорика. Вот здесь, дальше к востоку,
открытая равнина, куда тебе приказали ехать в разведку. Когда ты
возвращался из шатра Таллимунди, тебе пришлось пересечь передовую линию
наших войск.
- Так оно и было.
- Ты проехал в нескольких ярдах от отряда Рорика.
- Да.
- Ты видел Рорика?
- Нет.
- Тебе не пришло в голову, что он понятия не имеет о приказе, который
должен получить от Таллимунди. Ты же не мог не понимать, что, сообщи ты
ему об этом, у него было бы время выложить принцу свои аргументы и
изменить направление атаки.
- Я получил от принца необходимые указания. И отправился выполнять
приказ Рорика.
Оратор возвысил голос, задавая следующий вопрос.
- А ты не подумал, что с получением Рориком приказа об атаке ситуация
изменилась?
- В каком смысле?
- Рорик мог решить, что в данной ситуации он не мог посылать в
разведку столь много людей. Он мог бы подумать, что ты и твои люди
понадобятся ему в этой атаке на холм.
- В армии приказ отдается с тем, чтобы его выполняли незамедлительно.
Последовала долгая пауза. Ослау поднял карту.
- Равнинный участок, на который тебя послали в разведку, имеет
двенадцать миль в ширину и шесть в длину. В котором часу ты уехал?
- Около шести. Точнее сказать не могу.
- А когда вернулся?
Ранно замялся.
- Не помню.
- После полудня?
- Да.
- Часа в четыре дня?
- Я же сказал, не помню.
Ослау картинно бросил карту на стол.
- Ты отсутствовал примерно девять часов. Когда ты вернулся, битва уже
заканчивалась. А большинство твоих товарищей полегло на склоне холма.
Ранно оперся руками о стол. Его лицо перекосило от ярости.
- Господин мой Ослау! - взревел он. - Кого здесь судят, Николана или
меня? Я отвергаю эти гнусные намеки. И далее отказываюсь отвечать на твои
вопросы!
Ослау нисколько не смутился.
- Ты забываешь, что мой долг - докопаться до правды, допрашивая
свидетелей с той и другой стороны, чтобы члены Ферма могли вынести
справедливый приговор. Я также обязан подводить итог допросу каждого из
свидетелей. Так вот, исходя из твоих ответов, я могу заявить следующее: ни
один из других командиров отряда Рорика не уехал бы в разведку на равнину,
где и слыхом не слыхивали о неприятеле, первоначально не предложив
остающимся помощи. Тем более зная, в какую атаку их посылают.
Ты выдвинул обвинение. Николан находится здесь, чтобы ответить на
него. На за долгие годы мне не раз приходилось становиться свидетелем
того, как в ходе разбирательства открывались факты, радикально меняющие
ход слушаний. Ты должен полностью осознавать, что мотивы и действия
обвинителя должны быть рассмотрены не менее тщательно, чем мотивы и
действия обвиняемого. Роль обвинителя не только трудна но и, случается,
опасна. Он имеет право обвинять лишь в том случае, если его репутация
абсолютно безупречна.
А потому, можно сказать, что суд идет и над тобой. Разница лишь в
одном. Для тебя на карту поставлена твоя честь, для Николана - жизнь.
Ранно выиграл первую схватку, но из второй вышел изрядно потрепанным.
Ранно вернулся на свое кресло и сразу стало ясно, что он решил
изменить тактику. Ранее он шел напролом, но привело это лишь к тому, что
его гордость изрядно потоптали ногами. Более он не пытался вмешиваться в
ход процесса. Вместо это ровным голосом вызывал своих свидетелей и ничем
не выдавал своих чувств в ходе их допроса Оратором.
Первым вызвали Раструма, сына Иллелака, сына Горлау, сына Тельфа.
Имена его прямых предков перечислялись с тем, чтобы безусловно доказать
его принадлежность к народу плоскогорья. Он показал, что день битвы провел
рядом с Ранно и подтвердил все, что говорил тот о действиях своего отряда.
Хотя Раструм сопровождал Ранно в шатер Таллимунди, он не слышал разговора
своего командира с принцем.
- Ты знал, что отряду Рорика предстоит атаковать холм? - спросил
Ослау.
- Да, господин.
- Тебе сказал об этом твой командир?
- Нет, господин. Но мы узнали об этом.
- Не думал ли ты, что вам следует повернуть назад и вместе с
остальными принять участие в атаке?
Раструм недоуменно посмотрел на Оратора.
- Повернуть назад? Такого приказа не поступало.
Вторым свидетелем также стал боец и отряда Ранно. Звали его Радгель,
сын Сулмена, сына Рашго, сына Сулькана. Он показал, что слышал, как его
командир получил приказ от Рорика выехать в разведку. Он сопровождал Ранно
