печалило другое: он мог не свидиться с Ильдико.
Разумеется, от него не укрылась бурная активность за стенами его
комнаты. Приезжали и уезжали люди, до него доносились обрывки разговоров,
но он не мог сказать, в чему все это могло привести: к спасению или к
смерти? А к нему в комнату никто не заглянул.
Ослау вновь выждал, пока стихнет шум.
- Все вышесказанное есть доказательство того, что кому-то очень
хочется скрыть от нас истину. К счастью, наши законы умеют с этим
бороться. Мы можем выбрать любой из двух вариантов. Снять с подсудимого
все обвинения или отложить слушания с тем, чтобы выяснить, кто мешает
восторжествовать справедливости.
Николану показалось, что сидящие на склонах, не все, но большинство,
одобрили предложение Ослау. Ибо он привел веские доводы: Сомуту убили,
Дальбо и Микку услали прочь. В своем молчании все трое стали его лучшими
свидетелями.
Ранно, насупившись, слушал Ослау, а когда тот закончил, тут же
поднялся.
- Я не вижу причин принимать любой из твоих вариантов, - заявил он
Оратору. - Суду представлены доказательства вины Николана Ильдербурфа. Мы
должны продолжить слушания.
Вроде бы народ плоскогорья должен был поддержать Ранно. Но когда
глашатаи прокричали его слова, со склонов донеслось громогласное: "Нет!
Нет! Нет!"
- Кажется всем ясно, господин мой Ранно, - Оратор смотрел его в
глаза, - что народ с тобой не согласен.
- Бывают случаи, - Ранно посмотрел на судей, - когда жизнь заставляет
менять старые законы. Решение принимаю я. Повторяю, слушания необходимо
продолжить. Без задержек и перерывов.
Ослау покинул свой столик и подошел к судьям, не спуская глаз с
Ранно.
- Изменение наших законов возможно лишь с согласия народа. Если Ферма
не согласится снять с подсудимого все обвинения или отложить слушания до
завершения специального расследования, данной мне властью я поставлю
вопрос на всеобщее голосование.
- Очень хорошо, господин Оратор. Члены Ферма проголосуют. Результат
тебя не устроит, но я не могу пообещать, что дальше все будет, как тебе
того хочется, - он поднял руку, как бы говоря своим сторонникам: делай,
как я. Хотя солнце впервые выглянуло из-за облаков и согрело зрителей, они
этого не заметили, поглощенные разыгрывающейся на их глазах драмой. - На
голосование выносится вопрос: продолжать ли нам слушания? Я голосую
первым. Да, продолжать.
Необходимость посылать гонцов к глашатаям отпала. Ослау поднял правую
руку, показывая, что один голос подан за.
- Кристий, что ты скажешь? - обратился Ранно к судье, что сидел
справа от него.
Совсем юный, Кристий густо покраснел, почувствовав, что все смотрят
на него. Откашлялся.
- Да, продолжать.
Ранно, собственно, не сомневался в ответе Кристия, как, впрочем, и в
своей легкой победе, а потому поднял подряд еще двух молодых судей,
которые также поддержали его. Затем очередь дошла до стариков. Если
решения молодых и поднятую правую руку Ослау зрители встречали зловещей
тишиной, то вскинутая левая рука Оратора вызвала бурю восторгу. И
остальные трое судей безо всякого колебания ответили "Нет". И всякий раз,
когда поднималась левая рука Оратора, со склонов доносился одобрительный
рев.
Итак, голоса судей разделились: четыре на четыре.
Ранно по-прежнему верил в успех.
- Решающим станет голос недавнего члена Ферма, Хаски, которого
выбрали в самый последний момент, чтобы занять место Ильдербурфов. Хаска,
как ты проголосуешь?
Николан посмотрел на овцевода, что сидел на самом последнем кресле, и
сердце его упало. Что он мог ждать от этого человека? Николан знал, что
Ранно самолично ездил к Хаске, чтобы предложить ему место в составе Ферма.
Наверное, они обо всем договорились заранее.
"Как хорошо, - подумал Николан, - что Ильдико не успела вернуться
вовремя. Она не увидит исхода этого процесса.
После короткого колебания Хаска встал, огляделся. Посмотрел на Ранно,
затем на Николана.
- Я не знал, что мне предложено место Ильдербурфов. Иначе отказался
бы занять его. Мой брат, мой единственный брат, погиб в битве при Шалоне
и, если Николан отдал приказ, пославший его на смерть, я хочу, чтобы он
понес должное наказание.
Ранно поощряюще кивнул.
- Но я также убежден и хочу сейчас сказать об этом, что народ -
высший судья. Разве мы можем выносить решения, зная, что люди нас в нем не
поддерживают? И, должен признаться в своих сомнениях. Разве можно считать
вину Николана доказанной, не услышав свидетелей, готовых выступить в его
защиту? Возможно, я излишне самоуверен, высказывая такое суждение. Вот я
стою перед вами, низкородный овцевод, сын овцевода, окруженный гордыми и
знатными лошадниками плоскогорья. Вы будете сторониться меня, несмотря на
эту мантию, словно от меня постоянно пахнет шерстью. Но вот что я хочу
сказать, друзья мои, если я найду среди вас таковых, чабан все свободное
от сна время проводит под открытым небом, сияет ли на нем солнце или
сверкают звезды. Только они и составляют ему компанию. Он многое узнает от
матери-природы, и прежде всего она учит его всегда докапываться до истины.
Я думаю, другие чабаны не станут возражать, если я выскажусь от нас всех:
мы не стали бы убивать солдата, который прошел долгий путь, чтобы дать
свидетельские показания. Мы не стали бы наполнять золотом карманы
тугодума-конюха, лишь бы он не появлялся на суде. Мы не стали бы нанимать
предателя и шпиона, чтобы он явился сюда и лгал под клятвой. Человек,
который виновен во всем этом, возможно, приложил руку к тому, чтобы
направить отряд Рорика в ту последнюю для большинства всадников атаку.
Естественно, мы не может решать виновен Николан Ильдербурф или нет, не
выяснив, кто пытается скрыть от нас правду.
Он повернулся к Ранно, лицо которого побагровело от ярости.
- Мой ответ - нет!
И тут случилось непредвиденное. Хотя многие попытались выразить свое
неудовольствие, склоны взорвались хохотом и хлопаньем в ладоши. И прошло
немало времени, прежде чем стих шум.
Ослау обнял Николана за плечи и отвел в комнату, которую тут занимал
последние дни.
- Будет лучше, если ты побудешь здесь, пока волнение не уляжется. Я
думаю, большинство на твоей стороне, но остались и такие, кто по-прежнему
винит тебя в смерти их отцов и мужей. Кто-то из них может вонзить кинжал
тебе в спину, - он подошел к окну, посмотрел, что творится снаружи.
- Они спускаются вниз. Как я и ожидал, спорят друг с другом. Охране
придется потрудиться.
- А где Ранно?
- Там же, где и был. Похоже, он никак не ожидал такого плевка в душу.
Подожди, он куда-то исчез. Во всяком случае, я его не вижу.
- А Хаска?
- Наш храбрый овцевод сидит в кресле. Улыбается. Судя по всему, очень
доволен собой. Люди о чем-то спорят у его ног.
Ослау вернулся к столу, сел рядом с Николаном.
- Сын мой, ты, несомненно, понимаешь, как тебе повезло.
Николан согласно кивнул.
- Надежд на положительный исход слушаний у меня было мало. Я обязан
тебе своей жизнью.
- Остается решить, как быть дальше. Слушания отложены, и теперь
передо мной два пути. Я могу заявить, что убийство твоего главного
свидетеля лишает суд возможности получить всестороннюю информацию,
вследствие чего с тебя следует снять все обвинения. Или я могу немедленно
начать расследование обстоятельств убийства Сомуту и подкупа Дальбо и
Микки. Для этого придется общим голосованием выбрать специальный комитет.
- Я вернулся добровольно, - ответил Николан. С одной целью -
очиститься от тех лживых слухов, что распускает обо мне Ранно. Закрытие
дела не докажет моей невиновности. Я считаю, слушания необходимо
продолжить. Но, - Николан на мгновение задумался, - ранее надобно
выполнить два условия. Во-первых, провести тщательное расследование.
Во-вторых, общим голосованием выбрать девять членов Ферма.
Морщины озабоченности на лице Ослау разгладились. Он улыбнулся
подсудимому.
- Именно это я и надеялся от тебя услышать. Это честный и
мужественный ответ. Я буду счастлив повторить твои слова на заседании
Ферма, которое состоится, как только народ успокоится. Но ты должен
помнить о непредсказуемости Ранно. Сам видишь, насилие его не
останавливает. Так что давай пока подождем.
В дверь постучали, в комнату всунулся Хаска. Подмигнул Николану,
поклонился Ослау.
- Входи, - кивнул ему последний.
Хаска вошел походкой победителя. Чувствовалось, что он очень доволен
собой.
- Кажется, я поломал планы этого нового Цезаря, заявил он. - После
того, как я проголосовал, он смотрел на меня так, словно вот-вот
набросится на меня. Но я не боюсь. Ему вырвут клыки еще до окончания суда.
- Ты поступил честно и бесстрашно, - заметил Оратор.
- Я у тебя в неоплатном долгу, - воскликнул Николан. - Скорее всего,
твой голос спас мне жизнь.
Овцевод беспечно махнул рукой.
- Несмотря на то, что говорилось на суде, мне с самого начала было
ясно, что доказательств у них нет. Кроме показаний этого земельного вора и
труса да его его слуг и дружков. О, до суда я был настроен против тебя. Я
неделю не мог говорить после того, как узнал о смерти брата. Он обожал
лошадей, а я очень любил его, - Хаска посмотрел Николану в глаза. - Я
уверен, что не ты общался утром с пьяными принцами.
- Нет. Но я могу сказать тебе, кто это был.
Хаска вскинул руки.
- Нет нужды. Я знаю. И, господин мой Ослау, есть интересные новости.
Потому-то я и пришел к тебе. Ранно так легко не сдастся. Он собирает своих
сторонников. А вот о новостях он не слышал, пока я не решился раскрыть ему
глаза и не сказал, что Рорик, похоже, жив и едет сюда. Лицо его стало
белым как зубы гунна. Он рявкнул, что я лгу, но отказался от идеи
вооруженного нападения на охрану Ферма.
- А что говорят о Рорике? - спросил Ослау.
- Судя по всему, он действительно жив. Мой сосед, он тоже выращивает
овец, сказал мне, что Рорик едет в компании друзей. Они уже недалеко.
Рорик очень слаб. А память его... - Хаска помахал рукой, - то появляется,
то исчезает.
- Это естественно, - кивнул Оратор. - Но, при должной заботе, он
быстро поправится. И тогда мы узнаем правду. Значит, сегодня у меня
прибавится забот. Я должен вас покинуть.
Едва они остались одни, Хаска повернулся к Николану.
- Я чувствую, что ты хороший человек, Николан. Сегодня я понял, что
мне нравится сидеть в кресле великих, так что я хотел бы остаться в Ферма.
Мы с тобой сможем многого добиться.
- И с Рориком.
Хаска задумался, затем кивнул.
- Разумеется, и с Рориком. Он будет главой рода Роймарков и займет
кресло, которое пытался украсть у него Ранно. Но не очень-то рассчитывай
на него. Это счастье, что остался жив после такого ранения. Все-таки
стрела попала в глаз. Но ты и я, мы сможем стоять плечом к плечу, когда...
- он вновь заглянул в глаза Николана, - нам выпадет великий шанс.
"Проницательный парень, - подумал Николан. - Смотрит вперед.
Скоро выяснилось, что овцевод любит поболтать. И его рот, однажды
раскрывшись, закрыться уже не мог. Он сел рядом с Николаном, положил ногу
на ногу.
- Когда я был маленьким, один из ваших жеребцов налетел на меня сзади
и я полетел кубарем. Даже не знаю, как я остался жив. С тех пор я не
люблю, когда меня шпыняют из стороны в сторону. Вчера вечером ко мне
подошел Ранно и сказал: "Завтра будет нелегкий день. Возможны осложнения.
Следи за мной и я покажу, как тебе голосовать". И когда осложнения-таки
