- Куда ушли эти изделия?
- Это очень легко установить. У нас есть специальный журнал. Пройдем-
те ко мне.
В кабинете начальника цеха действительно имелись журналы движения
всех производимых специзделий.
- Так, так... Вот они, - палец мастера уперся в нужную строку. - От-
пущены одной партией в феврале 1990 года Министерству обороны СССР.
- Число наших заказчиков очень ограниченно, - пояснил начальник цеха.
- КГБ, МВД, МО. Именно центральные аппараты. С отдельными учреждениями и
подразделениями мы дел не имеем. Распределение производится непос-
редственно в ведомстве.
Котов немного подумал.
- Мне нужна справка: кто, по какой доверенности получил изделия. Кто
подписал доверенность. Какой документ предъявил получатель.
- Это не составит труда. У нас очень строгая отчетность.
Действительно, через полтора часа майор Котов получил официальную
справку. Специзделия восьми наименований в количестве пятидесяти трех
штук, среди которых находились и "макаровы-особые", лежащие у него в
сейфе, получил 15 февраля 1990 года лейтенант Иванченко по доверенности
Министерства обороны СССР N 1205, подписанной генерал-лейтенантом Тимош-
киным. Лейтенант Иванченко предъявил служебное удостоверение старшего
инспектора по вооружению Центрального склада вещевой и материально-тех-
нической комплектации МО СССР за номером 972.
Вернувшись в Москву, Котов официально запросил Министерство обороны
России о пути движения специзделий. Ответ был обескураживающим: в связи
с упразднением Министерства обороны СССР и утратой соответствующих доку-
ментов МО Российской Федерации не имеет возможности осветить интересую-
щий уголовный розыск вопрос.
- Вот суки, - прокомментировал ситуацию Котов. - Те же люди, сидят в
тех же кабинетах, роются в тех же архивах, а осветить, видите ли, вопрос
не могут!
По большому счету майору Котову было глубоко плевать на этот, да и на
все другие вопросы, связанные со службой. Хотя он и являлся фанатиком
сыска, любил идти по едва видимому следу, состыковывать нити, торчащие
из различных клубков жизненных ситуаций, выслеживать, преследовать и за-
ламывать наконец самую хитрую, изворотливую и опасную на свете дичь, но
заниматься тем, во что сейчас превратилась работа уголовного розыска,
ему окончательно осточертело.
Он никогда не романтизировал свою профессию и считал себя охотничьим
псом на государственной службе. А коль так, значит, его дело - преступ-
ника установить, разоблачить и задержать, а дело хозяина - его за то по-
ощрить, накормить, если надо - защитить. Более-менее так и было: зарпла-
та - не разжиреешь, но и с голоду не сдохнешь, премии получал, звезды -
до майора вот дослужился... Квартиру пятнадцать лет ждал, получил недав-
но в новом районе у черта на рогах, ладно, зато своя. И служба удовлет-
ворение приносила: власть, авторитет, сила и постоянный интерес в жизни,
острота, азарт, риск...
Только в последнее время вишь как пошло: гонишь ты его, гада, гонишь,
догнал, свалил, ножпушку отнял, в глотку вцепился, а хозяин - бац по
морде - а ну отпусти! Иди других ловить! Вон работяга через забор родно-
го завода лезет, что у него за пазухой? Так подождите, дорогие эшелон
целый по липовым документам отправляют, вон где хищники матерые заседа-
ют! Это не твоего ума дело, тот уже перелез, хватай его - и по всей
строгости закона! Или жену побил, нос сломал, клю - чипу вывихнул - да-
вай его в камеру! Как так, вот рэкетиры, целая банда, под подпиской хо-
дят, разбойную группу под залог освободили, насильника выпустили! То
суд, прокурор решили, нам их дела не обсуждать, им виднее! Как же вид-
нее, если крупные звери безбоязненно на свободе обретаются, а мелочевкой
всякой, шелупонью зоны под завязку забиты! Разве ж это правильно?! Опять
не наше дело, пока еще законов хороших нету, законодатели над ними дума-
ют, политики, а тебе голову забивать лишним не нужно: кого скажут - ку-
сай, кого скажут - не трожь!
Нет, в рот вам ноги, тогда сами, без меня! Старики, кто с характером,
уходят, другие приспосабливаются: мельтешат, гавкают, вид делают... И
ничего, нормально! А молодые приходят, думают - так и надо... Это осо-
бенно противно. Хотя, конечно, еще противнее, когда начинают тем слу-
жить, кого душить обязаны, из грязных, рук сахарные косточки брать...
Кстати, дохода больше, а риска меньше, потому что если схлестнешься с
крупняком по-настоящему, то как-то незаметно получится, будто это твое
личное дело: сам кашу заварил, сам и расхлебывай... А то, что заваривал
ты как представитель государственной власти, а расхлебываешь как гражда-
нин Котов, эту самую власть не интересует, хотя ясно: другие смотрят, на
ус мотают, выводы делают и завтра усердствовать не будут, а без их усер-
дия и самой власти конец. А ей вроде как все равно, она, похоже, сегод-
няшним днем живет.
А Котову и о завтрашнем дне думать надо, двое детей, как-никак и вы-
пить нужно, и заработать впрок, потому что образование теперь - платное,
жилье - платное, и врачи, да все, за что ни возьмись.
А на этой собачьей службе капиталов не заработаешь, только нож или
пулю, если, конечно, хорошо вести себя не станешь да сахарные косточки
из окровавленных рук принимать...
Нет, хватит! Выслуга имеется, и работа подвернулась по нему: в част-
ное охранно-сыскное бюро зовут, там за один день можно больше зарабо-
тать, чем здесь за месяц.
Так что, как ответили вояки, так и ответили! Что, ему больше всех на-
до?
Но многолетний инстинкт сыскаря не позволял бросить след. Чертыхнулся
Котов сам на себя, созвонился с Аркадьевым из Главрозыска и подъехал в
назначенное время.
Спецслужбы, а раньше у нас один КГБ и был, всегда от милиции дистан-
цировались, себя элитой считали, белой косточкой. И дела, мол, у них по-
важнее, и работа потоньше, и результаты погосударственнее. Хотя, если
разведку и контрразведку отбросить, все остальные главки, управления,
направления и отделы почти такими же, как угрозыск или ОБХСС, делами за-
нимались, методы, бывало, куда топорнее применяли, а о результатах и го-
ворить нечего: дел-то в суды почти не направляли, "на корзину" работали.
А когда люди в одном и том же дерьме копаются, руки то и дело сталки-
ваются, надо спросить друг друга, уточнить - чьи пальцы что держат, зна-
чит, без взаимодействия не обойтись. Но раз Комитет выше - любой их опер
свободно в райотдел или управление придет, вопросы задаст и ответы без
проблем получит. А наоборот - так просто не получится. Тут вопросы можно
лишь через "контактного офицера" центрального аппарата задавать и через
него же ответы получать, чтоб утечку информации предотвратить.
Таким посредником в Главке уголовного розыска и являлся Аркадьев. За
долгие годы контактов с "соседями", как называют в милиции комитетчиков,
он приобрел внешность и манеры сотрудника госбезопасности: респекта-
бельность, подчеркнутая вежливость, властная солидность.
Выслушав начальника УР, он покачал головой.
- Никто ничего по этому поводу не скажет. Сто процентов! Там любят
выносить сор из избы еще меньше, чем везде. Но кое-чем я вам помогу.
Аркадьев еще раз прочел справку оружейного завода.
- Генерал-лейтенант Тимошкин в девяностом году был начальником Глав-
ного разведывательного управления Генерального штаба.
- Ага, - кивнул Котов.
- Движение оружия по центральному складу могла бы отследить только
военная контрразведка. Пли военная прокуратура. Но они этим заниматься
не станут, можете мне поверить. В лучшем случае получите еще одну отпис-
ку.
- Ясно. А вы можете установить этого лейтенанта Иванченко с цент-
рального склада? Установочные данные, адрес?
Аркадьев подумал.
- Пожалуй, можно попробовать. Отдельных людей сдают с большим удо-
вольствием, чем тайны ведомства. Но ведь он ничего не скажет.
- А если правильно спросить? - улыбнулся Котов и подмигнул.
Длительная работа "контактным офицером" не вытравила из Аркадьева сы-
щика. Он улыбнулся в ответ.
- Составь запрос: "В связи с подозрением в краже специального оружия,
использованного для совершения преступления, прошу установить..." Ну и
так далее. Я постараюсь сделать все быстро. Попробую даже выяснить его
слабости.
Аркадьев, в свою очередь, подмигнул. Сыщики прекрасно понимали друг
друга. Добиться от человека того, чего хочешь, легче всего тогда, когда
используешь его недостатки. А они имеются практически у каждого.
Слабостью командира группы немедленного реагирования Кабанова была
страсть к выпивке. Низменный порок в данном случае имел некоторое оправ-
дание. Когда изо дня в день ходишь на ножи, обрезы, пистолеты и автома-
ты, дерешься, стреляешь и уворачиваешься от выстрелов, нервы превращают-
ся в туго натянутые и постоянно вибрирующие струны. Эта вибрация прони-
зывает все тело: мелко стучат зубы, дрожат руки, подергиваются веки и
губы, а главное - постоянное напряжение внутри и тонкий, на грани
ультразвука, звон в голове. И постоянно хочется оглянуться: не стоит ли
кто за спиной, не подкрадывается, не набросит ли на шею удавку?
Никаких таблеток от этого дела не выдумали, ну, пропишут доктора се-
дуксен или корень валерианы - толку чуть, и всю жизнь сидеть на них не
будешь... Психофизиологическая разгрузка, гипноз, смена вида работы, ща-
дящие режимы службы - все это в далеких от жизни приказах да методичес-
ких рекомендациях. Да и как ее сменишь, работу, какой щадящий режим при-
думаешь, если больше делать ничего не умеешь - только ждать часами в
прокуренной дежурке или машине, срываться по сигналу и мчаться, пресле-
довать, подползать, прыгать, лезть по пожарной лестнице, выбивать двери,
влетать сквозь стекло и опять: лицо в лицо с озверевшим бандитом, кулак
в кулак, ствол в ствол. Опять воля против воли, нервы против нервов, си-
ла против силы.
Ну сломал его, поехал он в камеру, или в больницу, или в крематорий,
а тебя уже следующий ждет, и еще один, и опять, и снова... Много их, а с
каждым месяцем все больше и больше. Их много - а ты один...
Вот и наливаешь после службы сто граммов - раз! - и потеплело внутри,
расслабилось, и струна та самая дрожать перестала, и мышцы не дергаются.
Хорошо! Жить можно.
Только потом сто граммов не помогают, добавить надо, потом еще... В
общем, дорога известная.
Хотя мотив пьянства Кабанова оправдание имел, последствия его были
такими же мерзопакостными, как у любого подзаборного забулдыги. Когда
сержант Перцов - тип подозрительный и скользкий - предложил после смены
принять "по чуть-чуть", он согласился без охоты, только чтоб напряжение
снять, но бутылки, как обычно, оказалось мало, взяли еще, в конце кон-
цов, вместе работают, коллеги, одно дело делают. Потом друг Перцова при-
соединился, Кабанов посторонних людей не любил, но это парень хороший,
спортсмен, да и сержант за него поручился. Втроем крепко загудели... И
за жизнь говорили, и на судьбу жаловались, и обнимались, и целовались.
Спортсмен работой группы интересовался. Кабанов рассказал, как на прош-
лой неделе обрез от самого живота отбил, как армянских террористов повя-
зал, много всякого рассказал, чтоб знал, каково в ментовской шкуре при-
ходится... На другой день вспоминал - не болтнул ли лишнего, но не
вспомнил. Успокоил себя тем, что никаких особых секретов он и сам не
знает. Но на Перцова смотрел с еще большей неприязнью, чем обычно.
А Гена Сысоев доложил шефу, что на хате у Клыка были кагэбэшники, фа-
милия одного - Васильев.
- Значит, точно они деньги забрали, - резюмировал Седой. - И бомжа
они подставили. Да и не бомж он никакой, видно, маскировался для дела...
Надо этого Васильева за вымя брать...
- Где ж его искать по Москве? - резонно поинтересовался Сысоев.
- Вызовем спеца, проконсультируемся. За двести "зеленых" полный раск-
