всадников. Повелитель и Главный Маг собирались сразу же после
окончания казни покинуть город с сотней верных людей. Они были
уверены, что борьба еще не окончена. Что с того, что принцесса
Этла-Тиды так и не объявилась, и их ловушка сработала в пустую?
Зато приманка, то есть Трисмегист, наконец-то окончательно
будет уничтожена. А без него Этла-Тида не сможет надолго
сохранить свою целостность. На юге Горван соберет остатки своих
сторонников и через два-три года вновь займет трон предков.
Пусть он не станет Повелителем мира, но свою ненависть к
северянам и жажду мести передаст потомкам...
-- ...И посему наш великий Повелитель Горван приговорил
Трисмегиста к сожжению, дабы память о его злодеяниях
рассеялась, как пепел. -- Закончил свою речь Глотит и в
ожидании ликующих криков оглядел площадь.
Гробовая тишина. Ни звука. Маг растерянно оглянулся. К
казни все было готово. Столб обложили дровами до колен
привязанного Триса. Приторный запах горючего масла, в изобилии
вылитого на доски, щекотал ноздри. Один из палачей держал
наготове зажженный факел, ожидая команды. Глотит посмотрел
вниз, на ворота дворца, где, как он знал, должны были находится
его хозяева. Толи-Покли кивнул лысым черепом и маг воскликнул:
-- Гори, чудовище!
Палач ткнул факелом в дрова. Дрова не загорелись. Палач
переменился в лице. Даже скудоумные телохранители Горвана
сообразили, что происходит нечто непредвиденное. Но что?
-- А теперь послушайте меня, люди! Я хочу сказать вам
кое-что на прощание. -- Разнесся над Храмовой площадью голос,
хорошо слышимый даже в запруженных повозками прилегающих
улицах.
И без того потрясенные происходящим собравшиеся на площади
люди испытали глубокий шок. Говорил Трисмегист. Хотя его губы
оказались разодранными стягивающей их прежде бечевой, слова он
произносил необычайно ясно и отчетливо.
-- Заткните ему рот. -- Попытался крикнуть маг в синей
мантии, но его голос, только что разносившейся над всей
площадью, теперь едва расслышали стоящие рядом палачи. Дрова у
ног Триса начали потихоньку заниматься пламенем.
Голос Триса гремел и переливался:
-- Вы долго жили среди лжи и научились с нею мириться. Вы
долго жили среди насилия и привыкли к нему. Вы привыкли
бояться, и теперь страх стал основой правления ваших
правителей. Вы стали такими же, как и те, кто угнетает вас. Я
хочу, чтобы вы освободились. Я хочу, чтобы каждый человек
победил чудовище, живущее в глубине его души. Никто не сделает
это за вас. Ибо на каждом человеке лежит бремя ответственности
за собственные слова и поступки. И если вы проиграете бой с
черной половиной своей души, некого винить. И если вы пойдете
дорогой знаний и любви, вся честь и слава будет принадлежать
только вам. Тогда никто и ничто не будет иметь над вами власти.
Посмотрите вокруг: рядом с вами стоят такие же люди, как и вы.
Знайте: все вы принадлежите не только к одной расе, но и
являетесь частью единого сознания, единого организма. Каждый из
вас -- часть Бога, и каждый из вас сам есть Бог...
Телохранители Горвана сначала пытались проткнуть
привязанного к столбу Триса своими копьями, но вынуждены были
отступить перед языками пламени, внезапно вырвавшимися из дров.
Едва они отскочили назад, пламя опять улеглось, покрыв
сложенную вокруг столба поленницу слоем огня в ладонь толщиной.
Глотит и палачи, как безумные, метались по площадке, боясь
ступить в полыхающий круг.
Горван нервно дернул головой, обращаясь к своему Главному
Магу:
-- Что все это значит? К чему эта идиотская проповедь?
-- Это конец. -- Старый маг побелел так, что его лишенная
растительности голова стала похожа на мертвый оскаленный череп.
-- К нему возвращается магическая сила. Такая сила, которая
была доступна только Магам-Императорам древности. Его надо
остановить сейчас, или он станет безраздельным хозяином этой
планеты.
-- ...Люди, -- продолжал Трис, -- будьте достойны
называться Богами. Ведь в душе каждого из вас заложена частичка
Бога. Никто не может ни отнять ее у вас, ни погасить ее свет.
Только вы сами, добровольно, можете затмить ее сияние. Вы
имеете право на выбор. И от выбора каждого человека зависит
судьба всего мира. Люди имеют две вещи: свободу и
ответственность. Выбрать правильный путь в жизни помогает
разум. С окружающим миром и с другими людьми соединяет любовь.
Страх, ложь и насилие превращают человека в раба. Посмотрите на
ворота дворца. Там сидят ваши бывшие хозяева. Это они хотели
сделать из вас -- свободных разумных людей -- своих рабов.
Никогда и никому не позволяйте повторить эту попытку. Если вам
скажут, что вы -- рабы человека или Бога, не верьте и
сопротивляйтесь кабале. Вы сами -- Боги. И подобно Богам,
должны поступать согласно своей воле...
-- Будь все проклято! -- Закричал Горван в бешенстве. -- Я
должен заставить его замолчать.
Он хлестнул коня и в несколько мгновений оказался у
подножия пирамиды. Соскочив прямо на нижнюю ступень, Повелитель
выхватил свой длинный меч и начал подниматься наверх. Позади
него послышалось сопение. Горван оглянулся. Следом за ним
карабкался Толи-Покли, опираясь на свой магический посох.
Старик бормотал себе под нос какие-то заклинания. Однако
видимого эффекта они не имели.
-- ...Вот по ступеням пирамиды ползут те, кого вы боялись,
кому верили, кому подчинялись. -- В голосе Триса проступила
явная насмешка. -- Посмотри на них сейчас: они охвачены ужасом,
они дрожат, они слабы и жалки. Не осуждайте их. Пожалейте. Они
такие же люди, как и вы, и в них тоже есть частичка Бога. Но
они засыпали ее, похоронили под слоем низменных страстей и
примитивных желаний. Не становитесь такими как они, иначе и вы
в конце своего Пути будете трясущимися руками цепляться за
ступени пирамиды. Люди -- Боги, люди -- бессмертны. Вы
испытываете страх от того, что ваше тело страдает, стареет и
умирает. Жизни даются человеку бесчисленное количество раз, и
прожить их нужно так, чтобы каждая следующая поднимала вас
вверх по лестнице интеллектуального и нравственного развития.
Не бойтесь смерти. Ведь вы не знаете, что ждет вас по ту
сторону. А я знаю и говорю вам: каждый из вас возродиться
вновь. И от того, как достойно вы проживете эту жизнь, будет
зависеть успех в следующей. Любите жизнь, но не цепляйтесь за
нее, расталкивая и отпихивая других людей. Чистая смерть лучше
грязной жизни...
Запыхавшиеся от подъема Горван и Толи-Покли почти
одновременно оказались на вершине пирамиды.
-- Да убейте же его! -- Повелитель хотел подстегнуть своих
верных воинов резким криком, но его голос сорвался на жалобный
визг.
Телохранители опять попытались дотянуться до Триса
копьями, и вновь отступили. Толи-Покли подвывал, произнося свои
самые сильные заклинания. Горван зарычал и сам полез по
сложенным дровам. Пламя расступилось, пропуская его. Повелитель
замахнулся мечом, готовясь отрубить голову Триса. По пятам за
ним полз Главный Маг, занося свой посох для удара в сердце.
Голос Триса вознесся вверх и обрушился оттуда громовым
раскатом:
-- Когда ваша смерть может избавить от унижений и
страданий жизни других людей, умрите. Умрите так, как умираю Я!
Пламя на вершине пирамиды взметнулось в верх и в стороны,
ослепив стоящих на площади людей. Оно полностью поглотило всех,
кто находился на площадке: Триса, Горвана, Толи-Покли, палачей
и телохранителей. Спустя мгновение пламя опало. Вершина
пирамиды была пуста, только обугленный остаток столба, тонкий,
как древко копья, некоторое время стоял вертикально. Но вдруг
он подломился у основания и упал, рассыпавшись по вершине
пирамиды маленькими угольками.
Толпа людей колыхнулась раз, другой, третий и молча
потекла с Храмовой площади. Не было ни паники, ни давки.
Кое-кто взял на руки своих и чужих детей, чтобы они случайно не
отстали и не запутались под ногами взрослых. Солдаты, стоявшие
в оцеплении вокруг пирамиды, снимали с себя доспехи и вместе с
оружием бросали на землю. Люди медленно покидали место,
которому в недалеком будущем суждено было стать всеобщей
святыней. Освобождая прилегающие к площади улицы, стали
разъезжаться колесницы и повозки.
Первой с места тронулась неприметная крытая повозка,
выкрашенная темно-зеленой краской. Возница, закутанный в
широкий кроваво-красный плащ с надвинутым до глаз капюшонам,
нахлестывал пару вороных лошадей, направляя их в сторону
городских ворот. Если бы люди не были потрясены происшедшим на
Храмовой площади, они бы обратили внимание, что легкая повозка
как-то странно покачивается с боку на бок и из нее временами
слышатся непонятные приглушенные звуки. Там, внутри, Ремин
пытался удержать в объятиях и успокоить бьющуюся в дикой
отчаянной истерике Лорану...
Глава 19. Дорога.
Повозка, влекомая скачущими во весь опор лошадьми, была
покрашена темно-зеленой краской. Поэтому в наступающих сумерках
она сливалась с высоким кустарником, растущим на обочине, и
только стук копыт да грохот колес сообщали о ее приближении.
Крестьяне, возвращающиеся с полей в свои убогие нищие
поселения, уступали дорогу торопящимся куда-то благородным
господам и усталыми взглядами провожали мчащуюся на север
повозку.
Никто из них не придавал значения тому, что ее окна были
наглухо завешаны плотной тканью, а правящий лошадьми человек
одет в свободную черную одежду с капюшоном, и его лицо закрывал
черный платок. В конце концов, может быть он просто не желал
глотать дорожную пыль, поднимаемую над дорогой копытами резвых
лошадей.
Постепенно поселки крестьян по сторонам дороги встречались
все реже и реже, а людей на проезжей части вовсе не стало. На
юге быстро темнело, и люди в это время уже находились в своих
бедных домиках, вкушая скудный ужин, занимаясь нехитрыми
домашними делами, мечтая о лучшей доле. В этом и состояла их
жизнь: рождаться, работать, мечтать, умирать. Так было заведено
издавна, и никто не помышлял об изменении такого порядка.
А повозка продолжала лететь на север. Юноша и девушка,
сидящие внутри на мягких подушках, крепко сжимали руки друг
друга и молчали. Они молчали с того момента, когда повозка
покинула Храмовую площадь Теч-Тулака. Они не могли говорить от
разрывающей души боли. В их глазах все еще стояли сцены казни
Трисмегиста, а в ушах продолжали звучать его слова. В темноте
повозки они не видели глаза друг друга и почему-то были этому
рады.
Внезапно повозка остановилась. Это вывело молодых людей из
состояния шока. Ремин отдернул ткань с окна и выглянул наружу.
-- Что случилось, Старший Брат? -- Тихо спросил он. --
Погони за нами нет?
-- Посмотри вперед. -- Хрипло сказал возница. -- Мне
мерещится, или это на самом деле?
Не понимая, что тот имеет в виду, Ремин всмотрелся и
увидел впереди, шагах в пятидесяти, очертания человеческой
фигуры. Было уже довольно темно, и нельзя было различить ни
лица человека, ни его одежды, но было очевидно, что он стоит на
дороге, как будто ожидая чего-то или кого-то. Слабая надежда
кольнула сердце Ремина: "Неужели!?"
Словно во сне, он открыл дверь повозки и, все еще не веря
в реальность происходящего, пошел вперед.
-- В чем дело, Ремин? -- Послышался сзади голос Лораны. --
Куда ты пошел?
Девушка выглянула из раскрытой двери и тоже увидела то,
что поразило Старшего Брата и Ремина. Ее сердце гулко стукнуло
