мне, ни сообщать ложную информацию.
-- А если его самого обманули?
-- Едва ли. После отплытия Трисмегиста все видели горе
принцессы и тщательно скрываемую печаль ее отца. Хотя мой
соглядатай -- простой мусорщик, он постоянно находится в курсе
всех дворцовых сплетен, которые так любят слуги.
-- Ну, что же. Нам остается ждать, что предпримет
Тзот-Локи. -- Горван откинулся на спинку стула и скрестил на
груди руки. -- Посмотрим, насколько ценен для него Трисмегист.
-- А пока, мой Повелитель, вы позволите мне кое-что
выспросить у самого Трисмегиста? Мне не дает покоя мысль, что
он все-таки является прямым потомков древних Магов-Императоров.
-- Но ведь он потерпел сокрушительное поражение на
Проклятом острове. -- Сосредоточенно сдвинул брови Горван. --
Разве это не говорит о том, что он -- всего лишь жалкий
самонадеянный выскочка?
-- Не знаю, не знаю. -- Задумчиво побарабанил пальцами по
столу Толи-Покли. -- Где-то он ведь обрел свои магические силы
и научился пользоваться невиданным боевым искусством. Пока он в
нашей власти, я вытрясу из него все его знания.
-- Только не слишком порть его шкуру. -- Хищно усмехнулся
Горван. -- Я знаю о твоих методах допроса. Помни: Трисмегист
мне пока нужен живой и более-менее невредимый. Он сейчас
слишком слаб, не выжми из него последние капли жизни.
-- Как прикажете, мой Повелитель. -- Главный Маг встал и
низко поклонился Горвану. -- Мне не терпится немедленно
взглянуть в полные страха глаза нашего некогда сильнейшего
врага. Я хочу лично начать допрос. Позвольте мне приступить к
этому сладостному делу.
-- Позволяю. -- Махнул рукой Горван. -- Я закончу с
отчетами командиров и позже сам спущусь в подвал. Я тоже хочу
получить ответы на некоторые свои вопросы. Пусть Трисмегист к
этому времени станет разговорчив.
-- У меня говорят даже каменные статуи. -- Толи-Покли
плотоядно облизал языком губы. Лысый череп и холодный
немигающий взгляд делал его похожим на змею, так что Горван
всегда удивлялся, что язык у Главного Мага не раздвоенный, а
обычный человеческий.
* * *
Ремин был надежно прикован цепями к кольцам, намертво
вмонтированным в каменную стену тюремной камеры. Цепи были
настолько короткими, что узник даже не мог лечь на пол, ручные
кандалы и железный ошейник тянули его вверх, так что спать
приходилось сидя. Камера находилась, как он понял, глубоко под
землей, но была на удивление сухой. У противоположной стены, до
которой не мог дотянуться Ремин, стоял напольный канделябр с
тремя масляными лампами, ярко освещавшими довольно просторное
помещение. Но свет горел не для того, чтобы узнику было тепло и
уютно. Каждый раз, перед тем, как войти внутрь, его стражники
внимательно осматривали камеру через маленькое окошечко в
толстой медной двери. Потом слышался грохот тяжелых запоров,
дверь быстро распахивалась, и в нее вваливалось трое дюжих
тюремщиков, двое из которых приставляли к груди Ремина острые
копья, не давая пошевелиться, а третий в это время ставил на
пол старую помятую оловянную миску с отвратительной похлебкой,
забирал пустую и доливал масло в светильники. После этого
стражники выскакивали из камеры и захлопывали за собой дверь.
Вытягивая закованные в кандалы ноги, кончиками пальцев Ремин
мог захватить и подтянуть поближе миску с похлебкой. Ее нарочно
ставили так, чтобы он едва-едва мог до нее дотянуться, потому
что приближаться ближе к опутанному цепями юноше широкоплечие
тюремщики не отваживались. Пустую миску ему приказывали бросить
в угол, чтобы в следующий раз вновь сменить ее на полную.
Сначала Ремин сопровождал подобные меры безопасности
насмешками, пытаясь вывести тюремщиков из равновесия, но потом
ему это наскучило, и каждое появление людей он стал встречать
гордой презрительной улыбкой. Ремин не знал точно, сколько
времени прошло с тех пор, как его поместили в этот подвал, и
где он, вообще, находится.
Когда его выволакивали из трюма корабля Юнора, на голову
надели плотный кожаный мешок, а сняли только тогда, когда Ремин
уже был надежно прикован к стене этой камеры. Единственным
счетчиком времени служили регулярные посещения тюремщиков.
Оказавшись отрезанным от мира, Ремин первым делом просчитал в
уме время между визитами. Между ними оказалось около восьми
часов. Приходили стражники уже восемь раз, значит, близились к
концу третьи сутки его заточения.
"По крайней мере, они обеспечивают мне трехразовое
питание", -- грустно усмехнулся молодой человек. Хотя жидкую
похлебку, наверное, готовили из болотной воды с накрошенным в
нее заплесневелым хлебом. "Чего же они от меня хотят? Зачем я
им нужен?" Эти вопросы беспокоили Ремина, но самым важным был
вопрос: "Где сейчас Трис, и что с ним?" Тюремщики, разумеется,
не ответили бы на него, и сознание своего бессилия и
бездействия все больше и больше угнетало разум Ремина.
"Именно этого они и добиваются, -- говорил он сам себе, --
они хотят лишить меня воли, силы, мужества. Но это у них не
получится." Чтобы не впадать в отчаяние, он вспоминал свое
детство и юность, проведенные среди далеких северных гор и
озер. Он восстанавливал в памяти свое знакомство с Трисом,
приезд в Этла-Тиду, первую встречу с Лораной. Особенно бережно
и тщательно Ремин берег воспоминания о прекрасной принцессе
Этла-Тиды. Он старался до мельчайших подробностей припомнить
все их беседы и придумывал новые темы разговоров, которые могли
бы быть им интересны и приятны. Это занятие так увлекало его,
что он переставал замечать свою тюрьму, и его мысли уносились
далеко-далеко.
К реальности его вернул грохот запоров на двери. Ремину
показалось, что с момента последнего прихода тюремщиков прошло
менее восьми часов, а это означало, что готовятся какие-то
перемены в его участи. И точно: вместо трех человек на этот раз
в его камеру втиснулось шестеро, один из которых явно был
магом. Ремин понял это по длинной мантии, лысому черепу и
холодным злым глазам.
-- Как ты себя чувствуешь, Реасон-Миновар-Медон, младший
сын владельца земли Акиной? -- Издевательски-вежливо
поинтересовался маг.
-- Прекрасно. Большое спасибо за гостеприимство. --
Усмехнулся Ремин. -- Кого мне следует благодарить за столь
уютные покои?
-- Молодец. Глупый, но вежливый. -- Похвалил его маг. --
Меня зовут Толи-Покли. Я -- Главный Маг Южной Империи, Первый
Советник великого и могучего Повелителя Горвана.
-- Ты оказываешь мне большую честь своим посещением. --
Ремин прищурился. -- Жаль, что мои цепи слишком коротки, а то
бы я с удовольствием обнял тебя... и свернул твою тощую шею!
Толи-Покли даже немного отшатнулся, встретив яростный
взгляд черных глаз молодого пленника. Тем не менее, быстро
обретя спокойствие, он произнес:
-- Не надо так горячиться, молодой господин. Вот твой друг
Трисмегист гораздо более спокоен.
-- Трис? -- Воскликнул Ремин, пораженный словами старого
мага. -- Он еще жив? Где он? Что с ним?
-- Успокойся, мой дорогой. -- Тонкая змеиная улыбка
искривила губы Толи-Покли. -- Твой друг в порядке. У него все
хорошо.
Ремин заметил ухмылки тюремщиков и понял, что это не
совсем так. Маг добавил:
-- Конечно, "хорошо" -- это понятие довольно растяжимое.
Но, учитывая обстоятельства, хорошо уже то, что он еще жив.
Удивительно: он не ответил ни на один мой вопрос, а ведь я
задавал их по несколько раз и подкреплял довольно действенными
методами убеждения.
-- Ты его пытал! -- Перевел Трис на нормальный язык слова
старого мага.
-- Конечно, можно сказать и так. -- Наморщил лоб
Толи-Покли. -- Но дело в том, что примитивные пытки -- это
нежные ласки по сравнению с тем, что пришлось испытать
Трисмегисту.
-- И ты не вытянул из него ни слова? -- Усмехнулся Ремин.
-- Видать, слабоват ты, старик.
-- Да нет, ты не так меня понял. Твой друг не отвечает на
те вопросы, которые меня интересует. Вместо этого он говорит
какую-то ерунду: все люди -- единый организм, они должны жить
так, чтобы все были довольны, злоба и ненависть разрушают душу,
знания и любовь возвышают человека. Короче, он несет какой-то
бред. Совершенно спятил.
-- Для тебя, проклятый старик, это действительно бред. А
вот многие думают по-другому.
-- Я это заметил. Двое тюремщиков наслушались речей
Трисмегиста и попытались освободить его. Хорошо, что за каждым
углом сидят мои верные люди. Теперь приходится допускать в
камеру твоего друга только глухонемых стражников. Так что все
его проповеди пропадают впустую.
-- А ты теперь решил взяться за меня? -- Ремин побледнел,
но старался не показать своего страха.
-- Зачем? -- Пожал плечами Толи-Покли. -- Ведь он,
наверняка, ничего важного и существенного тебе не рассказывал.
Конечно, можно было бы попробовать помучить тебя на глазах
друга, чтобы он стал разговорчивее, но, мне кажется, это бы не
помогло. Да теперь это и не нужно. Завтра тебя казнят на
Большой пирамиде Главной площади города.
-- Какого города? -- Почему-то спросил Ремин.
-- Это Теч-Тулак, самый южный город нашей страны. Видишь
ли, дорогой, почти вся Южная империя в настоящее время
захвачена армией северян. Ненадолго, правда.
-- Конечно, ненадолго. -- Исхудавшее лицо Ремина осветила
довольная улыбка. -- Скоро вся ваша проклятая страна станет
нашей.
-- Это вряд-ли. -- Почти нежно промолвил Толи-Покли. --
Дело в том, что ваш Маг-Император был быстро уведомлен о
пленении твоего друга и тебя самого. Ему было предложено
отвести свои войска на старую границу вдоль реки Хадор.
-- Тзот-Локи никогда на это не пошел бы! Честь и слава
страны для него важнее, чем жизни двух человек, даже если один
из них -- сам Трисмегист.
-- Мы на это и не рассчитывали. Армия Этла-Тиды на днях,
уже после получения нашего письма, взяла столицу империи --
высокобашенный Лирд.
-- Поэтому вы и хотите меня казнить?
-- Нет. Теперь обстоятельства изменились в нашу сторону.
Кое-кто из окружения Мага-Императора прибыл к нам, чтобы
согласиться с условиями Горвана. Для этого человека,
оказывается, ваши жизни дорожи независимости Этла-Тиды.
-- Я даже не хочу слышать имени предателя. Я бы вызвал его
на поединок чести.
-- К сожалению, мой горячий юноша, это не мужчина. Я
говорил о принцессе Этла-Тиды Лоранон-Локи-Нее. Она сегодня
утром прибыла к нам, чтобы выйти замуж за Повелителя Горвана и
положить конец войне.
Эта новость поразила Ремина в самое сердце. Цепи
зазвенели, но удержали его, когда он попытался броситься на
самодовольно ухмыляющегося Главного Мага. В то же мгновение
четыре острых копейных наконечника уперлись ему в грудь и
заставили сесть на место.
-- Будь ты проклят, старый змей. -- Скрипнул зубами Ремин.
-- Будь проклят твой Повелитель. Лучше бы вы казнили меня на
пирамиде самой страшной казнью, но не сообщали о том, что
Лорана станет женой Горвана.
-- Тогда наша победа не была бы такой сладкой. -- Облизал
языком тонкие губы Толи-Покли. -- Твое жалкое и смешное
отчаяние говорит мне, что и ты любишь принцессу. Тем забавнее
будет завтра видеть лица Трисмегиста и прекрасной невесты
Повелителя Горвана, которые станут наблюдать за твоей казнью.
Да и в твои глаза я с удовольствием загляну.
-- Но почему Тзот-Локи не остановил, не удержал свою дочь
от безумного поступка?
-- Она бежала тайком, никого не предупредив. Это было ее