запоздалым раскаянием подумал, что отдав дырокол на экспертизу,
он тем самым устроил себе западню. Максимум через неделю его
"служебная тайна" вылезет наружу, и местное гестапо в лице
Савиных доведет информацию наверх. Хозяину, будь это Свешников
или кто-то еще.
Он уставился невидящими глазами в стену напротив. После
глупости, которую он только что сморозил, оставалось либо идти
напролом, как Шуляк, но -- гласно, с широким привлечением
общественности, при этом делая упор на преступления,
совершенные Вартаняном на сексуальной почве, либо... либо
срочно надо искать неординарный ход.
На следующий день Алексей пришел на работу на полчаса
раньше, пока другие не успели воспользоваться машиной. И
вовремя. Выруливая на проезжую часть, он увидел боковым
зрением, что кто-то яростно машет ему с обочины, требуя
остановиться. Это был ИО Сапожников. Алексей сделал вид, что не
заметил, и наддал газу.
Спустя полчаса он подъезжал к центральной усадьбе совхоза
"Северный". Усадьба (деревня не деревня, но и не поселок) вся
состояла из полутора десятков домов барачного типа, на две
семьи каждый, которые почему-то местные жители упорно называли
коттеджами. Наверное, и впрямь -- красиво жить людям не
запретишь. Окраинные избы давно полегли и торчали из
чертополоха печными черными остовами. Зато контора была
каменная, добротная, в два этажа и со своей кочегаркой. Кроме
конторы, в совхозе имелось еще одно кирпичное здание -- ферма
на сто пятьдесят голов скота, но она по самую кровлю заросла
навозом и крапивой. Должно быть, сами коровы давно забыли, из
чего она сложена.
Алексей притормозил перед конторой и выключил зажигание.
Деревня была пуста -- что влево, то и вправо, ни одной даже
курицы. Зато где-то близко грохотала по-над крышами коттеджей
попсовая музыка на английском языке.
Поднявшись на второй этаж, в бухгалтерию, Алексей запросил
путевые листы за три последних месяца на рейсы, где
экспедитором был Вартанян. Из принесенной пачки он отобрал
несколько "бартерных" рейсов по севернвм районам области. Рядом
выпожил на стол список, полученный из информотдела УВД. Даты
смерти жертв, отмеченных крестами, и даты командировок
экспедитора Вартаняна совпадали по срокам безо всяких натяжек.
Алексей переговорил с конторскими дамами и выяснил, у кого
квартирует Вартанян. Оказалось, что постоялец не появляется
дома вторую ночь подряд. Это обстоятельство несколько
насторожило Алексея, но до поры гадать о причинах отсутствия он
не хотел и отправился на машинный двор.
Совхозный машинный двор представлял собой просто участок
земли, истерзанный гусеницами и обильно политый соляркой, на
котором годами копился и ржавел разный железный хлам. Ни крыши,
ни забора, все дельное давно было растащено. Он отыскал посреди
этой свалки какого-то мужика с забытой раз и навсегда в углу
рта папиросиной. Спросил:
-- Земляк, мне Бабкин нужен. Не подскажешь?
-- А вон на колесо мочится. Этот и есть Бабкин.
-- Он что пьяный, как будто?
-- Других тут не держат.-- Мужик подмигнул ему, и Алексей
увидел, что этот тоже не вполне трезв.-- Бабкин, эй, сучара
сраный?! Тебя тут человек спрашивает!
-- Счас... иду,-- отвечал Бабкин, не трогаясь однако с
места и не меняя позы.
-- Вот всегда так,-- ядовито сказал мужик, перебрасывая
окурок из одного угла рта в другой.-- Прихожу с утра на работу,
Бабкин стоит у колеса и мочится. Пошел на обед -- Бабкин стоит
у колеса, мочится. Ухожу с работы. Бабкин опять стоит у колеса
и мочится. Годами так! Так я че предлагаю? Возле конторы у нас,
видал, памятник Ильичу, бюст? Не надо нам бюст, не заслужили.
Надо Бабкину памятник на этом месте поставить. Стоит он,
сучара, с расстегнутой мошней и на каменное колесо мочится.
Весь в светлое будущее устремленный.
-- Да ладно тебе, трепло,-- беззлобно упрекнул Бабкин, на
ходу застегивая пуговицы. Поздоровался.
Был Бабкин неуклюж, косолап и простодушен, как
робинзоневский Пятнипа. Вслед за Алексеем он забрался в машину.
Спросил без любопытства:
-- Опять чего-то?
-- С Вартаняном часто приходится ездить?
Бабкин махнул рукой.
-- Мне, Леха, один хрен. Кого посадят, того и везу. Хошь
Вартаняна, хошь черта лысого. Знай крути баранку, делов-то?
-- Он как? Нормальный мужик, без придури?
-- Ну, как сказать?.. Армян, одно слово.
-- Что значит армян?
-- Так как? Армян, он и есть армян. Чего с него взять?
Бабкин помолчал несколько. Снова повторил, убежденно:
-- Армян... куда там.
-- Ну, например? -- недоумевал Алексей, пытаясь понять,
какой смысл вкладывает Бабкин в слово "армян".
-- А во! Идем мы с ним, значит, по улице. Это в Афанасьеве
было. Собаки -- как с ума посходили. Такой лай подняли -- из
кажной подворотни. Понять ничего не могу. Один когда жду,
бывало, ни одна не сгавкнет. А с ним... Это уж не первый раз
такое замечаю. Я и спросил тогда: "Скажи, Ашотка, чего это
собаки тебя не любят? Слышь, ругаются как?" Он оскалился не
по-хорожему и говорит: "Им,-- говорит,-- бизнес мой не
нравится, Гы-гы-гы!" Потом и рассказал, что шкуры раньше с
собак снимал и ездил шапками торговать, шкуродером, значит, был
Особенно с живой собаки, говорит, если шкуру снять, на ней
волосы долго дыбом стоят, пока моль не побьет. Хорошие шапки
получаются.
Бабкин вздохнул.
-- А ты не боишься, Николай, что он с тебя шкуру однажды
снимет? А? Армян все же.
-- Не-е. Я с людями лажу, любого спроси.
-- А вдруг?
Бабкин задумался.
-- Да было как-то,-- неохотно промямлил он.-- Выпили мы с
ним. В командировке, в Лузе дело было. А он, когда выпьет,
совсем дурак делается. На стены лезет, егозится чего-то. Ночью
проснешься когда его нет. Ушел приключений себе на жопу искать.
И до утра нет. Ну, значит, выпили мы тогда и домой идем, где на
постой определились. К Ваське Готовцеву, дружок мой. В калитку
заходим, вдруг, слышу, телогрейка у меня на спине трещит.
Жжих-ххих! Оглянулся я, а Ашотка с бритвой, паразит, весь
белый, только глаза светятся. Как у кота. Располосовал
телогрейку крест-накрест. "Ты че, охломон?! -- Я уж заорал, не
выдержал на него.-- Рехнулся совсем!' Он вроде как опомнился
немного. А злой, зубами так и скрипит...
Так че оказалось, ты думаешь? Я как-то год назад свою
собаку при нем оговорил. Ты, говорю, Дамка, на моего Ашотку
зазря не гавкай. А не то он тебя покусает. Ну так ведь в шутку
сказано было, не в обиду. А вишь, какой человек -- год злобу
про себя таил. И вылезло-таки.
-- Мстительный, что ли?
-- У-у! Сроду таких не видал. Армян, одно слово. Но,
правду сказать, к кому надо, подход всегда найдет. Что есть, то
есть.
На этом Алексей с шофером Бабкиным расстался. Пока ехал
обратно в город, он взвесил все возможные "за" и "против" и
решил, что Вартаняна надо использовать против самого Вартаняна.
Змея, заглатывающая собственный хвост и пожирающая самое себя.
Главная проблема сейчас -- засунуть хвост ей в пасть.
Глава 15.
Несколько настораживало отсутствие Вартаняна. На работе в
этот день его не видели. Дома ни там, ни здесь не ночевал.
Алексей позвонил в милицию, но после того, как выяснилось, что
взрыв произошел в отсутствие Вартаняна, его отпустили. Вместе с
Вартаняном исчезла машина, синие "жигули" с московскими, как
оказалось, номерами, поставленная в местном ГАИ на временный
учет.
Еще одно предположение высказал участковый инспектор
Суслов: в городе у Вартаняна есть подруга. Правда, кто она и
где живет, инспектор не знал.
Но Алексей ни минуты не верил, что Вартанян мог сбежать,
не имея на то достаточных оснований. Просто так налаженные
годами связи, тем более "бизнес", не бросают. Возможно, он
выехал временно по каким-то своим делам. Или -- затаился. Вот
это последнее предположеяие должен был подтвердить или
опровергнуть следователь Махнев, с которым Алексей не успел
переговорить с тех самых пор, когда отказался предоставить
квартиру.
Он снял трубку и набрал номер.
-- Махнев, у тебя как со временем?
-- Как всегда. В дефиците.
-- Тогда сразу в машину. Договорились?
-- Это надолго? А то у меня в коридоре один засранец
дожидается с повесткой.
-- Час, от силн.
Когда Алексей подошел к "УАЗу", Махнев уже сидел в салоне
и дымил.
-- Как в бане по-черному,-- проворчал Алексей, опуская
стекло.-- Кстати, в Черной Слободе бнл?
-- Знаешь, кого я там нашел? Замполита, той самой части,
где служил Глухов. Фамилия бывшего замполита Урванцев. Теперь
господин Урванцев и еще один господин по фамилии Глухов на паях
владеют пилорамой. Кроме пилорамы, эти господа арендуют, а
может, уже и откупили цех по переработке древесины у местного
лесхоза.
-- Вот это новость,-- пробормотал Алексеи.
-- Так как? -- Махнев хмыкнул.-- Поездка отменяется.
Алексей, покачал готовой.
-- Глухов был у него? Перед отъездом?
-- Точно.
-- С какой целью?
-- Ну, ты хватил! Цель ему подавай. Могу добавить, в эту
ночь компаньон Глухова дома не ночевал. Если тебе это о
чем-нибудь говорит.
Алексей кивнул и тронул машину с места. Собранные Махневым
факты необходимо било обдумать, поэтому он ехал медленно.
...В ту самую ночь, когда компаньон Глухова отсутствовал,
в общежитии у армян грохнули бомбу. Еще две РДГ-40
предположительно были подброшены тем же путем, через окно на
первом этаже, чтобы свалить ответственность за взрыв на самих
армян. Надо сказать, затея вполне удалась. Теперь становится
понятным внезапное исчезновение Вартаняна, который спасся по
чистой случайности. Из охотника он сам вдруг превратился в
дичь. И, разумеется, понял, чьих это рук дело. Понял также, что
пощады не будет, поэтому затаился.
Дело о вымогательстве денег у гражданина, теперь уже
господина Глухова И.А., таким образом приобретало все более
характер мафиозной разборки. "Что если между двумя
коммерческими структурами?" -- неожидачно подумал он.
Дикая на первый взгляд мысль, едва он начал ее
прокручивать, легко, словно патрон в обойму, улеглась в
известные ему обстоятельства. Так называемое акционерное
объединение "Российский лес" под неусыпной охраной генерала
Свешникова продолжало грабить провинцию по старой
коммунистической схеме: лес-кругляк эшелон за эшелоном
перегонялся за границу по бросовым ценам, а вся долларавая
выручка оседала в Москве. Это было в порядке вещей всегда. Но,
кажется, времена стали меняться. Местные деятели, вроде
Урванцева, во-первых, пытаются наладить переработку леса, а
во-вторых, наверняка ищут выход за бугор, минуя московские
карманы с генеральскими лампасами. Наверняка, местные деятели
стали оформляться в серьезного конкурента и сделались опасны
для "амционеров" с московской пропиской. В таком случае, демарш
против Глухова с вымогательством денег -- это попытка щелкнуть
провинцию по носу и поставить на место.
Возня с той и с другой стороны, разумеется, шла вне рамок
закона. Поэтому Глухов упорно отказывался от какой-либо помощи
со стороны превоохранительяж органов, возможно, знал, чью
сторону они примут в случае разборки.
-- Куда мы едем? -- подал голос Махнев.
-- Уже приехали.
Прокурорский "УАЗик" миновал знание районной больницы,
свернул в узкий боковой проезд и остановился возле
хирургического корпуса. В комнате старшей медсестры им
