чего? Есть язык, который все понимают, и на этом языке можно
выразить любые мысли. [...]
Писатель и философ, по моим понятиям, не более чем
повивальная бабка: он должен помочь читателю _BOLDродить
свою мысль_ - таковы его роль и функция. И если он не верит,
что читатель способен понять самую сложную философскую мысль,
то пусть оставит свое дело и отойдет в сторонку. Ибо дело
это, как и повивальное искусство, очень ответственное -
вытащить на свет живое существо, в одном случае, из
материнской утробы, в другом - из глубины души. А там, в
глубине души, у каждого есть и мудрость и талант. Я в этом
убежден. Не талантливы только принципиальные злодеи и
принципиальные скоты - они скованы своими гневными вонючими
страстями. Но люди же... люди талантливы".
"Я не верю в бездарных людей. Все люди одарены "жизнью". И
перед этим невероятным фактом все остальное - мелочь и
подробности. [...] Противников этой мысли я встречал много.
Но это не страшно. Потому что противник - это человек,
который способен переменить свое мнение: если ему
растолковать, что ты имеешь в виду. Но вот враг у этой мысли
всегда один. Это не тот, кто хочет работать лучше меня, а
тот, кто хочет, чтобы я работал хуже него.
И тут стоп. На это я пойти не могу.
Потому что если я выполню это удивительное пожелание:
непременно работать хуже, чем он, и значит, хуже, чем я на
самом деле могу, то я потеряю с читателем, зрителем,
слушателем тот контакт, который и есть единственный смысл и
содержание такого странного занятия, как искусство.
Занятие это странное потому, что реальную пользу от него не
вычислить никаким компьютером, а реальный вред от его
отсутствия виден даже незрячему"._
Не правда ли - мысль достойная того, чтобы каждый хотя бы
познакомился с ней. А еще лучше - попытался бы копнуть
немножко вглубь и немножко вширь.
Как бы там ни было, а я точно знаю: не коснись меня это его,
Михаила Леонидовича Анчарова, странное занятие, которое -
искусство, - быть бы и беднее, и приземленнее моей душе.
Есть у него картина - "Летун" называется. Гордо вскинув
голову, ликуя от восторга, летит на самодельных крыльях над
современными домами бесшабашный мужичок... Анчаров писал его
для диплома, но картину не приняла комиссия. _"Его отвергли,_
- шутит писатель (или лучше - художник), - _а он летит"._ И
это - здорово!
Когда я читаю Анчарова - у меня вырастают крылья - как у того
летуна. И это, на мой взгляд, ничуть не менее приятно, чем
оседлать Пегаса. Хотя разница, конечно, есть...
А еще - когда я читаю Анчарова - мне кажется, что происходит
то самое обновление души, о котором не однажды говорил он, а
до него - Грин.
А еще - когда я читаю Анчарова - у меня возникает странное
желание поздравить себя с днем рождения - _Его_ днем
рождения, с фактом появления его на нашей грешной Земле. Это
факт - март, двадцать восьмое. Прелестно!.. Три дня на то,
чтоб отрастить, опробовать в полете крылья, а потом... - этот
синий апрель...
Эпилог
Мы дети эпохи.
Атомная копоть,
Рыдают оркестры
На всех площадях.
У этой эпохи
Свирепая похоть -
Все дразнится, морда,
Детей не щадя.
Мы славим страданье,
Боимся успеха.
Нам солнце не в пору
И вьюга не в лад.
У нашего смеха
Печальное эхо.
У нашего счастья
Запуганный взгляд.
Любой зазывала
Ползет в запевалы.
Любой вышибала -
Хранитель огня.
Забыта основа
Веселого слова.
Монахи, монахи,
Простите меня!
Не схимник, а химик
Решает задачу.
Не схема, а тема
Разит дураков.
А если уж схема,
То схема поэмы,
В которой гипотезы
Новых веков.
Простите ж двадцатому
Скорость улитки,
Расчеты свои
Проведем на бегу.
Давайте же выпьем
За схему улыбки,
За график удачи
И розы в снегу.
За тех, кто услышал,
Трубу на рассвете.
За женщин
Упрямы голоса,
Которые звали нас,
Как Андромеда,
И силой тащили
Нас в небеса.
Полюбим наш век,
Забыв отупенье,
Омоется старость
Живою водой.
От света до тени,
От снеди до денег
Он алый, как парус
Двадцатых годов.
Мы рваное знамя
"Бээфом" заклеим,
Мы выдуем пыль
Из помятой трубы.
И солнце над нами -
Как мячик в аллее,
Как бубен удачи
И бубен судьбы.
Давайте же будем
Звенеть в этот бубен,
Наплюнем на драмы
Пустых площадей.
Мы, смертные люди, -
Бессмертные люди!
Не стадо баранов,
А племя вождей!
Отбросим заразу,
Отбросим обузы,
Отбросим игрушки
Сошедших с ума!
Да здравствует разум!
Да здравствуют музы!
Да здравствует Пушкин!
Да скроется тьма!
Это "Песня про радость", автор которой - Анчаров. Не знаю,
почему я выбрал именно ее - из многих не менее достойных.
Наверное, потому, что именно это чувство - радость -
испытываешь, когда берешь в руки любую его вещь. Потому, что
заканчивая эту самую любую вещь, чувствуешь, что не просто
стало радостней у тебя на душе, - жизнь стала гораздо
привлекательней, ярче. Радостней. Громадное ему спасибо за
это!
Но жизнь, увы, это обычно радость пополам с печалью... Ну,
может быть в несколько иных пропорциях. У всех по-разному в
разное время. Тут главное понять, что - и от тебя зависит,
чего в жизни твоей (а возможно, не только твоей) будет
больше.
Впрочем, понять - это еще не все. Необходимо искать (или хотя
бы не проходить мимо), и находить, и решаться, и действовать.
Ведь это элементарно: если радостей на Земле станет больше,
то печалей - наоборот. И пусть даже не сразу (не сейчас, не в
ближайшем будущем) оно скажется, но все равно - скажется.
Обязательно. И даже если твои усилия не оценят по заслугам
те, что придут в этот мир следом за тобой, - это не повод для
печали. Это, скорее, повод для улыбки. И значит - для радости
все-таки.
А еще - многое (если не все) зависит и от того, под каким
углом зрения смотреть на вещи: на предметы и на явления. У
Михаила Леонидовича был свой, особый взгляд почти на все. И в
этом убеждаешься не однажды, читая его произведения. Особый
и, в общем, _радостный_ взгляд.
И здесь, наконец, пора сказать о последнем, незавершенном
творении Анчарова - романе-клине "Третье Евангелие -
Евангелие Святого Духа".
"Я человек с земным индексом АНЧАРОВ МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ,
сообщаю всем, что никаких наций нет, а что есть живое
существо под названием человек, которое отличается от
остальной живности только одним - мозгом, который способен
понимать слова. Об этом я узнал первым из людей. И узнал от
Святого Духа, больше ни от кого..."_
_"Бог может все. Можно молиться, можно - нет. Может сделать
жизнь вечную, как у того жида Агасфера, и может сделать его
жизнь счастливой, потому что нет для Бога ни иудея, ни
эллина. И все это для него - звук пустой.
Бог есть радость. а все остальное - выдумка и ошибка. Бог
есть слово, потому что он сам так решил. Но мог бы решить и
иначе.
Я мог бы писать Евангелие от Святого Духа, а мог бы не писать
вовсе. Но я пишу, потому что это приятно, и еще потому, что
по какой-то причине он мне открылся.
Во всех библиях описано одно и то же: и когда Бог-отец один,
и когда к нему добавилось еще два - Сын и Святой Дух. Только
не сказано,что такое Святой Дух. А теперь открылось, что дух
- это материя. Это все одно - чудо. Но только теперь
открылось, что Святой Дух - это материя вакуума. Видно,
космос решил, что человек созрел, и открыл ему третью порцию.
Можно прожить и без хлеба. На том свете не едят, а живут
вечно и, главное, счастливо".
Эти два небольших кусочка я выписал из газеты Московского
городского центра авторской песни "Менестрель" (спецвыпуск),
где материала о "Третьем Евангелии..." еще два раза по
столько, не больше, и потому остается только сожалеть, что
возможности прочесть весь роман-клип - нет. Здесь не подойдет
даже слово "пока", которое я могу применить к уже изданным,
хотя и не читанным мною, отдельным его произведениям... И
можно было бы сказать "увы!", но я не скажу потому, что помню
одну деталь, помню, что в ящике Пандоры кое-что осталось.
А теперь еще одна цитата. Здесь - последняя.
_"Я всю жизнь мечтал об учителе, к которому бы я пришел, а он
бы объяснил - как писать хорошо. Такого учителя не оказалось.
Теперь я знаю, что так вообще не бывает.
Но об одном человеке я все же скажу. Потому что он абсолютная
точка отсчета для всего, что и теперь пишется стихами, прозой
или на театре. Ясно о ком речь, о Пушкине. Учиться у Пушкина
писать стихи, прозу или пьесы так же бессмысленно, как
учиться по учебнику рожать детей, дышать или видеть. Дышат,
рожают и видят - каждый сам по себе. Но если на белом свете
есть проза, в которой тебе нравится все (буквально), то это,
хочешь не хочешь, влияет на тебя не как факт твоего сознания,
а как факт твоего бытия. И хочешь не хочешь, а этому учишься
не как у учителя, а как у жизни.
Что это такое - легче понять, чем объяснить. Но если вдруг
понял, что это такое - состояние, повадка, поведение этого
человека, когда он берет перо в руки, можешь писать в любом
стиле, любым словарем - все равно скажется. А не скажется -
значит, не понял"._
Здорово сказано! Замечательно, по-моему, Не могу утверждать с
полной уверенностью, что Анчаров для меня - то же, что для
него, для Анчарова, Пушкин, но - не в прозе Пушкина нравится
мне _все_ и _буквально_, а в прозе Анчарова; и это _оно_
которое все и буквально, но которое в прозе Анчарова, -
влияет как факт моего бытия - на меня. Во всяком случае, я
думаю, что это - так.
А что до Пушкина, то, наверное, я просто не знаю его хотя бы
так же, как знаю (знаю ли?) Михаила Анчарова. И пусть
Александр Сергеевич простит меня за это!
Я все сказал. Что смог. Про любимого своего автора. А в
заключение - немного про себя. Логика подсказывает мне, что
это будет правильно.
Сказки доблестных абхазов
Мне причалом в детстве стали,
Урфин Джюс построил лодку,
Грин, Ефремов - весла взяли...
Кто-то - брус, другой - дощечку, -
Скоро лодка судном стала.
Паруса Крапивин поднял,
Встал Анчаров у штурвала.
Так - меж Вымыслом и Жизнью -
Я - с Мечтою-капитаном -
И хожу - по рекам книжным,
По морям и океанам.
Плыть легко. Но я, наверно,
Пассажиром быть устану...
И, быть может, даже... сваей
Под причалом чьим-то стану.
И вот теперь действительно - все.
22 января 1995 года
Приложение
Краткая библиографическая справка (М.Анчаров).
* 1. Баллада о счастливой любви (сценарий) - "Искусство
кино", N 6/1956.
2. Барабан на лунной дороге (рассказ). - "Смена", N 11/1964.
3. Венский вальс (рассказ). - "Смена", N 21/1964.
4. Золотой дождь (повесть). - "Москва", N 5/1965.
5. Теория невероятности (роман). - "Юность", N 8-9/1965.
6. Корабли (рассказ). - "Неделя", N 44/1965.
* 7. Сода-солнце (повесть). - Альманах "Фантастика-65".
* 8. Голубая жилка Афродиты (повесть). - Альманах
"Фантастика-66".
9. Два постскриптума (рассказ). - "Вокруг света", N 2/1966.
10. Теория невероятности (книга). - М.: Молодая гвардия,
1966, 288 с. (5+4). 1967 год - переиздание.
11. Этот синий апрель... (повесть). - "Москва", N 5/1967.
* 12. Сода-солнце (книга). - М.: Молодая гвардия, 1968,
336 с. (7+8+Поводырь крокодила(повесть)).
13. Этот синий апрель (книга). - М.: Советская Россия,
1969, 112 с. (11). Обложка и рисунки автора.
* 14. Лысый бугор (рассказ). - "Неделя", N 18/1970.
* 15. Город под водой (отрывок из романа). - "Московский
комсомолец", 18 декабря 1970 г.
16. Долгий путь через комнату (рассказ). - "Неделя", N 5/1971.
17. Мы к вам пришли (рассказ). - "Литературная газета",
28 апреля 1971 г.
* 18. Этот синий апрель (книга). - М.: Советская Россия, 1973,
368 с. (5+4+11+7).
19. Корабль с крыльями из тополиного пуха (рассказ). - "Смена",
N 13/1973.
* 20. Грузовик (рассказ). - "Памир", N 3/1974.
21. Другая сторона шоссе (рассказ). - "Советский экран", N5/1977.
22. Самшитовый лес (роман). - "Новый мир", N 9-10/1979.
