не пойму. Это, наверно, мимозы.
- Ничего тонкого, - сказал Вася. - Запах меда.
- Мед? - удивился Болдырев. Он снова взял мешок в руки и
принялся пристально нюхать.
- И еще я в нем пчелу нашел, а другая была у пса в ухе.
По этим приметам можно найти Курочкина.
- Во парень! - удивился Тараканов. - И носом чует, и
головой работает.
- Молодец, - подтвердил капитан Болдырев. - Ты, я вижу,
сообразительный.
- Маленько мерекаю, - ответил Вася с достоинством.
В этот момент дверь в дежурную комнату распахнулась, и
вошел рядовой милиционер по фамилии Фрезер.
- Товарищ старшина! - сказал он. - Вам срочная
телеграмма.
Тараканов разорвал бланк и прочел телеграмму.
Глава третья. Допрос Матроса
"Устал как собака, - думал Вася, выходя из милиции, - и
не выспался".
В милицейском палисаднике было пусто. Только одинокий
кармановский гусь бродил среди луж.
Поглядев на гуся, Вася так зевнул, что у него все в
глазах перевернулось, а когда все снова установилось, гусь уже
мчался, гогоча, по лужам, а вслед за ним - рыжая рычащая
фигура с обрывком веревки на шее.
Загнав гуся под милицейский мотоцикл, фигура эта
направилась к Васе и улеглась у его ног, хлопая хвостом по
одуванчикам.
- Привет! Кого я вижу!
Матрос повалился на бок, и Васе пришлось почесать ему
живот. Он почесывал его, разглядывая обрывок веревки.
- Блохи? - послышалось за спиною. Капитан Болдырев вышел
на крыльцо и разглядывал Матроса.
- Да нет, - сказал Вася, - собаки любят, когда им брюхо
чешут.
- Да? - удивился капитан. Он хмыкнул, присел на корточки
и тоже стал почесывать Матроса.
- Да, - подтвердил Вася. - А я вот ни за что не дал бы
себе брюхо чесать.
Матрос совсем, видно, обалдел от счастья, оттого, что его
чешут сразу два человека. Старшина Тараканов строго смотрел на
все это в окно.
- Видите веревку? - спросил Вася капитана. - Я ее на
Матроса не цеплял. Видно, Курочкин снова его приманил, когда я
в милиции сидел, и посадил на веревку. А Матрос ее перегрыз и
ко мне вернулся. Кому же приятно свинью изображать?
- М-да... - сказал Болдырев. - Значит, Матрос порвал с
преступным миром. Решил начать новую жизнь. А все-таки надо бы
его судить да еще и посадить годика на три.
- Ну нет, - сказал Вася. - Матрос - честный пес. Это
Курочкин виноват.
- А зачем он хрюкал? Собака лаять должна. Наверно, он
тренированный.
- Да не хрюкал он, - сказал Вася. - Он молчал и вроде
скулил, а мне казалось - похрюкивает.
- Лаять надо было! - строго сказал капитан.
- Его мешок оглоушивает, - пояснил Вася. - Сунешь его в
мешок - он и замолкает.
- Ну, может быть, и так, - добродушно сказал капитан, - а
все же надо бы попробовать.
- Чего попробовать? - не понял Вася.
- Попробовать... не наведет ли он нас на след.
Курочкинский.
Глава четвертая. Матрос наводит на след
Первым делом Вася дал Матросу понюхать мешок:
- Ищи, Матрос, ищи! Где Курочкин?
Матрос виновато заскулил, ожидая, видно, что ему снова
будут чесать живот. Но ему подсунули мешок.
- На, Матрос, на! Нюхай мешок! - приставал к нему Вася.
Матрос сопел и из уважения к Васе нюхал мешок.
- Э-э, - сказал капитан, - так дело не пойдет. Чего ему
зря нюхать мешок? Он в нем сидел, нанюхался.
- Пчелы! - вспомнил тогда Вася. - Пчелы, Матрос! Вжу,
вжу, вжу...
Вася жужжал, шевелил по-пчелиному пальцами и чуть ли не
летал над Матросом. Тот не знал, куда деваться: то подпрыгивал
на месте, то начинал брехать.
- Чепуха, - сказал капитан Болдырев, - ничего не
получится. Дворняга и есть дворняга.
Он подошел к Матросу и вдруг топнул ногой и крикнул:
- Домой!
От неожиданности Матрос прижал уши.
- Домой! - повторил Болдырев. Он сверкнул глазами и снова
топнул с такой силой, что земля затрещала.
- Домой! Домой! - подхватил Вася.
Он тоже затопал ботинками и попытался сверкнуть глазами.
Получилось это у него так мощно, как у капитана, но Матросу,
видно, все-таки не понравилось, что на него сверкают и топают.
На всякий случай он побежал куда-то, все время оглядываясь.
Вася и Болдырев побежали за ним.
Матрос сворачивал с одной улицы на другую, пробегал
проходными дворами, и вскоре они оказались на окраине города
Карманова, в редком сосновом лесу. Здесь стояли дачи за
голубыми и серыми заборами.
Матрос остановился у забора, сбитого из разнокалиберных
досок и штакетин. Кое-где его подлатали ржавой жестью -
специально, чтоб не было за ним ничего видно.
Матрос сел у калитки, поджидая Васю и Болдырева.
- Чего уселся? - крикнул Вася, подбегая.
Матрос заскулил и лег на землю.
- Домой!
И тут Матрос, видно, совсем обиделся. Он чихнул и, поджав
хвост, юркнул в дырку под забором.
- Так, - сказал Болдырев. - Надо поглядеть, что там
делается.
Он приоткрыл калитку, и тут же раздался звонкий и злобный
лай. Очутившись за забором, Матрос преобразился. Как рыжий
горячий дьявол, он налетел на капитана и вцепился в ботинок.
- Молчи! - сказал Болдырев, дернув ногой.
Матрос отлетел в сторону и плюхнулся в клубнику.
- Смотрите-ка, - сказал Вася, схватив капитана за рукав,
- ульи.
Между яблонями, на взрыхленной земле, стояло пять ульев,
выкрашенных зеленой краской.
- Ну что ж, сказал Болдырев. - Похоже, он привел нас куда
надо.
По тропинке, мимо сарая, мимо поленницы дров, капитан
пошел к дому, который виден был за кустами смородины. Вася
шагал за ним. Он старался шагать смело и уверенно, но шажки
получались мелкие, куриные.
Поднявшись на крыльцо, Болдырев стукнул в дверь.
- Кто там? - сразу послышалось за дверью.
И в этот самый момент Васе захотелось отличиться. Прежде
чем капитан успел открыть рот, Вася брякнул вдруг басом:
- Водопроводчики!
Болдырев так глянул на Васю, что у него сердце
остановилось.
- А чего вам надо? - слышалось между тем за дверью.
- Водопровод хотим починить, - робко сказал Вася и совсем
стушевался.
- А у меня нету водопровода, - сказал голос за дверью. -
У меня - колодец.
- Ну давай колодец починим, - раздражаясь, сказал
капитан.
- А чего его чинить! Он и так качает.
Говорить вроде было больше нечего. Болдырев снова вонзил
свой взор в Васю, подержал его немножко в Васиной душе, а
потом вынул.
- Ладно, - сказал он, - откройте. Мы из милиции.
- Из милиции?
- Ага.
- Тогда покажите документ.
- Как же мы его покажем? Дверь-то закрыта.
- Ничего-ничего, показывайте. Я в щелочку увижу.
- Вот дьявол! - рассердился Болдырев. Он достал из
кармана красную книжечку и развернул ее. - Ну что? - спросил
он. - Видно, что ли?
- Немножко левее, - сказали за дверью.
Болдырев передвинул книжечку левее, и тут же над головой
его раздался гром, дверная доска расщепилась, с пороховым
огнем вылетела на улицу пуля и, взвизгнув, улетела по
направлению к Москве.
Глава пятая. Руки вверх!
Пуля только еще пробивала дверь, только еще высовывала
наружу свою медную змеиную головку, а Болдырев и Вася уже
махнули с крыльца. Вася грянул на землю и укатился за
цветочную клумбу, а Болдырев врос в стену дома, прижался к ней
так крепко, будто его приколотили гвоздями.
Он вытащил из кармана черный пистолет, похожий на
записную книжку.
Услышав выстрел, Матрос подпрыгнул на месте, повис на миг
в воздухе, а опустившись на землю, бросился бежать с такой
скоростью, будто хотел догнать пулю.
Добежав до ближайшего пруда, он плюхнулся в грязную воду,
безумным стилем баттерфляй переплыл на другой берег и навеки
затаился в крапиве.
- Эй, водопроводчики! - послышалось за дверью.
Вася и Болдырев молчали, окаменев.
- Эй! Водопроводчики! Что ж молчите?
- А чего ты стреляешься? - ответил Вася.
- Ха-ха! - сказал человек за дверью. - Водопровод
починять небось не станете...
- С тобой починишь, - сказал Вася, оглядываясь на
Болдырева, который потихонечку подвигался к углу дома. Вася
понял, что Болдырев хочет зайти с тыла, ударить через окно.
- А почему я вас в щелочку не вижу? - спросил
неизвестный. - Что, вы спрятались, что ли?
- Мы на землю залегли, - сказал Вася. - Боимся.
- Вы уж лучше так и лежите, а то я всех перестреляю.
- Ладно, - сказал Вася, - полежим пока. Земля не очень
сырая. В самый раз картошку сажать.
Болдырев уже скрылся за углом, и человек за дверью
замолчал, затаился - видно, придумывал что-то. Может быть,
заметил Болдырева?
Проползла минута. И тут раздался треск, звон разбитого
стекла, и откуда-то из глубины дома долетел до Васи крик:
- Руки вверх!
Дверь вздрогнула, заскрипела, кто-то бухнул в нее
изнутри. Запели несмазанные петли, и на крыльцо выскочил
человек с пистолетом в руках.
Вася зажмурился.
Глава шестая. Три богатыря
На крыльце стоял капитан Болдырев.
А дом был пуст.
То есть, конечно, в нем была печка, были стол, стул,
шкаф, тумбочка. На столе стояла сковородка, в которой имелись
остатки жареного мяса, а на стенке висела маленькая картинка
"Три богатыря".
Все это было. Не было только человека. Того, что стрелял.
Исчез.
Когда капитан разбил окно и крикнул: "Руки вверх!", дом
был уже пуст.
Болдырев обошел весь дом неслышным милицейским шагом,
заглянул в шкаф и под кровать.
Вася шел за ним, каждую минуту ожидая пулю в лоб. Но пули
не было, и человека, который только что стрелял, не было.
- Ушел, - сказал Болдырев. - А как ушел? Окна закрыты.
Постой! Что это над печкой?
Над печкой, прямо в потолке, виден был люк, который вел,
очевидно, на чердак.
По приставленной к печке лесенке Болдырев дотянулся до
люка.
- Эй? - крикнул он. - Вылезай!
Никто не ответил, и тогда Болдырев потихоньку полез
наверх. Вот в люк ушла его голова, вот уже только ботинки
капитанские торчат под потолком. Вася остался в комнате один.
Бух-бух!.. - что-то тяжело загромыхало над головой.
Болдырев ходил по чердаку, и шаги его глухо отдавались в
потолке. Но вот и они затихли.
Васе стало совсем неприятно.
"Проклятый Курочкин! - думал он. - В какую историю меня
втравил! Чуть пулю в лоб не схлопотал, а теперь вот сижу
неизвестно где. Того гляди, сейчас кто-нибудь ножом ахнет.
Вылезет из погреба какой-нибудь косматый! Болдыреву на чердаке
небось хорошо. Чего он там сидит? Слезал бы! А то сейчас
войдет кто-нибудь".
Совсем тихо стало, а в комнате не было даже и
часов-ходиков, чтоб оживить тишину.
Вася присел на краешек стула и тревожно стал разглядывать
картину "Три богатыря".
Пристально смотрел с картины Илья Муромец, поставив над
глазами ладонь козырьком.
"Что ты делаешь в чужом доме, Вася? - спрашивал вроде
Илья. - Зачем влез ты в эту историю?"
"Глупо, Вася, глупо", - говорил будто бы и Добрыня,
равнодушно взглядывая в окно, где виднелись яблони и ульи
между ними.
Алеша Попович глядел печально. Единственный из троицы,
он, кажется, Васю жалел.
Скрип-скрип... - заскрипело что-то на улице. Это запели
ступеньки, и у Васи охладело сердце.
На крыльце послышались шаги.
Глава седьмая. Йод из Тарасовки
Медленно-медленно приоткрылась дверь, и тут же сердце
Васино ахнуло и полетело куда-то в глубокий колодец. Вася -
хлоп-хлоп! - прихлопнул его ладонью, пытался удержать на
месте, но не сумел.
