в постоянном противоборстве, споре друг с другом. Основа из
нескольких религий заранее обрекала бы веру на гибель, а не на
возрождение.
Создание основы новой веры из совершенно новой религии,
взяв для этого все самое лучшее из всех религий - не более чем
утопическая мечта. Такую идею можно было бы сравнить с
созданием языка эсперанто как языка для международного общения.
Религию не достаточно просто придумать. Надо, чтобы она имела
свою историю, своих святых, своих подвижников. Мировые религии,
такие как христианство, ислам, буддизм, имели длительный период
своего распространения. Не одна сотня лет должна понадобиться
новой религии, чтобы заметно потеснить своих крупнейших
соперниц. Вопрос о том, какая религия лучше, не может быть
разрешен в порядке научной дискуссии. На этот вопрос дает ответ
только история. Для разных стран этот ответ может различаться.
Та религия, которая получила наибольшее распространение, и есть
"лучшая", если слово "лучшая" вообще подходит для оценки
религии.
Есть и другое соображение. В мире существует множество
различных конкурирующих философских систем. И их количество
постоянно увеличивается. Процесс роста опровержений прежних
философских концепций не отстает от процесса роста новых
теорий. Многие философские учения взаимно противоположны.
Какова гарантия того, что новая религия, разработанная учеными,
не будет содержать в себе ошибок? Такой гарантии нет. Ни одно
учение не застраховано от ошибок. Поэтому наука находится в
постоянном движении, совершенствовании. Религия, в отличие от
философии, должна быть стабильна, иначе она превратится в одно
из течений философии и не более того. Сохранить стабильность
новой религии - задача не для одного поколения. Справятся ли
они с ней? Результат совершенно не предопределен.
Можно ли вообще придумать религию, которая была бы
лучше, чем существующие? Что означают понятия "лучше" или
"хуже", если их применять для сравнения религий? Если за все
время существования человечество не смогло договориться о том,
какая философская теория лучше, то как оно может решить такой
вопрос в отношении религии? Ведь религия как явление
общественной жизни на несколько порядков сложнее, чем любое
философское учение!
Поэтому придумывать новую религию, для того, чтобы
сделать ее основой веры - бессмысленное и очень рискованное
предприятие, со много большей вероятностью обреченное на
неудачу, чем на успех.
Что касается прочих религий, то государство обязано
будет обеспечить максимальную терпимость к иным
вероисповеданиям.
2. Не будет ли новая вера влиять на науку, внося
элемент консерватизма?
Этот вопрос уже рассматривался выше. Вера должна быть
консервативной, особенно в части, касающейся религии. В
противном случае она превратится в философию. Науки же должны
быть подвижными. Иначе они превратятся в подобие религии. Так
на некоторое время стало с марксистско-ленинскими общественными
науками. Новая вера не должна вмешиваться там, где ее
вмешательство не нужно. Также как и наука не должна вмешиваться
в дела веры, поскольку это не ее сфера. История знает примеры
такого вмешательства, которое вредило как науке, так и религии.
"Процесс над Галилеем прекрасно показывает, что
происходит, если заблуждаются в одно и то же время и ученый, и
теологи. Галилея не беспокоили до тех пор, пока он
ограничивался утверждением, что Земля обращается вокруг Солнца,
а не наоборот. Его положение ухудшилось, когда он начал на свой
лад толковать тексты св. Писания, которые, как ему казалось,
противоречили его открытиям. Ему следовало бы знать, что св.
Писание не изучает движения Земли; теологи, указавшие ему на
этот факт, были совершенно правы. Занимаясь библейской
экзегезой, Галилей вмешивался в то, что его не касалось, давая
теологам козыри против себя. С другой стороны, когда судьи
Галилея принялись отрицать факт движения Земли, они, в свою
очередь, вмешались в область астрономии, о которой в Писании
ничего не говорится" [ 140].
Подобное вмешательство веры в науку совершенно
недопустимо. И вряд ли кто-то будет оспаривать это. Сейчас - не
средние века. Кроме того, последним гарантом такого
невмешательства будет выступать государство, которое в любом
случае не заинтересовано в застое своей научной мысли;
результатом может быть задержка в развитии самого государства,
а, значит, его ослабление.
3. Если история покажет, что идеал будущего общества
ошибочен, то не будет ли это крахом новой веры, ведь
результатом такого краха может быть новый скачок бездуховности?
Даже религии претерпевают изменения с течением времени.
Учение о новом обществе - это не религия. Если история укажет
на недочеты в этой теории, она может быть скорректирована.
Краха веры не будет в любом случае. Основанием новой
веры должна являться религия, наипрочнейшее из возможных
фундаментов. Концепция нового духовного общества может быть
изменена, но основа веры останется неизменной.
4. Почему для новой веры нужна религиозная основа?
Почему не достаточно обойтись верой в будущее идеальное
общество?
Эти два верования друг друга дополняют. Вера в Бога
является первоосновой духовности. Именно из религии человек
черпает представления о добре и зле и прочих начальных
понятиях. Прежде, чем творить будущее общество, человек должен
разобраться в себе, и здесь ему не обойтись без религии.
5. Почему нельзя обойтись одной религией? Зачем нужна
вера в будущее общество? Может быть, теория будущего общества -
это дело науки, а не веры?
Без веры в будущее общество такое общество создать
тяжелее. Если учение о будущем обществе останется лишь теорией,
одной из многих, ему труднее будет мобилизовать людей для
достижения единых целей. Учение должно будет тратить свои
основные силы не на мобилизацию, а на бесконечные научные
дискуссии. Теоретики никогда не смогут договориться, общество
же должно развиваться, а не переживать новые катастрофы,
наблюдая за дебатами ученых. Новые Чернобыли, третья мировая
война или экологический кризис могут причинить такое зло, что
до нового общества доживут очень немногие. Создавать будущее
общество предстоит не ученым, а обычным людям - основной массе
трудящихся. Именно этим людям нужна вера в будущее общество.
Ученые же могут спорить долго, пока само новое общество не
станет реальностью и не докажет этим окончательно свою
верность.
2. Приоритет духовности над частной собственностью
Частная собственность как средство компенсации является
исторической предшественницей новой духовности. И в новом
обществе она должна уступить свое лидирующее положение
духовности. Это не означает ни в коей мере отмены частной
собственности. Это лишь означает, что должен быть установлен
приоритет духовности над частной собственностью.
Если частная собственность в каком-то конкретном случае
вредит духовности, то спор между ними должен быть разрешен в
пользу духовности.
На практике это должно означать, например, отрицание
криминальной частной собственности. Многие крупные капиталы,
особенно в государствах бывшего СССР, были созданы преступными
путями. Все они должны быть конфискованы. За последние десять
лет огромная государственная собственность оказалась почти
полностью приватизированной и сосредоточилась в руках
ничтожного количества людей. Эти богатства создавались руками
множества поколений людей, проживавших на огромной территории
бывшего Союза. Они должны были быть справедливо распределены
между всеми гражданами. Этого не произошло. Поэтому повторная
национализация незаконно приватизированной собственности будет
совершенно необходима. Некоторые преступные собственники готовы
будут с оружием защищать награбленное от ренационализации.
Поэтому ренационализация возможна только в ходе будущей
революции.
3. Принцип справедливости в государственном регулировании
Принцип справедливости должен стать частью нового
общества. Этот принцип представляет, по сути, признание
приоритета духовности в государственной сфере.
Справедливость очень часто была идеалом человечества,
но это понятие не было единым. Прежде, чем дать определение
справедливости, рассмотрю основные точки зрения на
справедливость.
А. Понятие справедливости в истории человеческой мысли
В основном я буду использовать обзор, сделанный
Гринбергом и Новиковым [ 141].
Истоки современного понятия справедливости
обнаруживаются в античности. В ранний период развития
древнегреческой литературы Гесиод в поэме "Работы и дни"
трактует справедливость как главную человеческую добродетель и
понимает под ней честность, умеренность, и, самое существенное,
отказ от захвата чужой собственности любым путем, обманом или
насилием. Справедливость должна основываться на взаимной выгоде
сторон [ 142].
Впоследствии, Гераклит одним из первых вывел понятие
относительности справедливости, относительности человеческой
оценки [ 143]. Исходя из его точки зрения, категория
справедливости не могла быть применена как более или менее
универсальная категория ко всем людям. По тому же пути пошли
древнегреческие софисты. Так один из них, Тразимах (V-IV вв. до
н. э.) считал, что справедливость есть не что иное, как
полезное для более сильного [ 144]. Такой крайне субЦективный
подход не давал возможности использовать понятие справедливости
для оценки человеческих поступков, превращал справедливость в
пустой лозунг.
В противоположность софистам Демокрит утверждает
обЦективный характер справедливости. По его мнению,
"несправедливо то, что противно природе" [ 145]. Сократ также
"стремился доказать существование единого и общего понятия
справедливости, связывая его с нравственностью и знанием".
Сократ отождествлял понятия справедливости и истины. Познать
истину могли, по его мнению, только мудрые [ 146].
Платон, в отличие от софистов, "решительно отвергал все
личное, индивидуальное в понятии справедливости, утверждая ее
всеобщность, неизменность и необходимость". Идеи справедливости
получили у Платона значительное развитие. Он связал
справедливость с общественным порядком. Он также считал,
вопреки Демокриту, что законы природы не могут механически
переносится на человеческое общество. Идеальным общественным
порядком Платон видел изобретенное им общество, разделенное на
3 касты: философов (господствующая каста), воинов и
земледельцев с ремесленниками. Это общество я уже упоминал
ранее в главе "Социализм и деспотизм". Платон справедливым
признает "правило о том, чтобы индивидуумы не брали
принадлежащего другому, и в свою очередь не лишались
принадлежащего им самим". Справедливость состоит поэтому, в
том, "чтобы каждый человек имел и делал то, что ему
принадлежит". Несправедливо браться за занятие другого человека
и "пробивать себе путь" из одного класса в другой.
Аристотелю принадлежит заслуга в разработке формальной
структуры справедливости. Он первым из философов показал два ее
вида: уравнивающую и распределяющую справедливость.
Уравнивающая справедливость предполагает "уравнение того, что
составляет предмет обмена", т. е. равенство в
