который выполнил бы его лучше?
Поколебавшись, Фирдаз ответил:
- Не знаю такого, ваше величество.
- Я хорошо тебе заплатил?
- Вполне достаточно.
Этот ответ был не совсем точен: Фирдаз без конца требовал денег,
помощников, дорогие материалы из далеких краев. Но от художника трудно
ожидать, чтобы он разбирался в экономике или знал, что царская казна и так
истощена чудовищными расходами.
- Чего ты желаешь теперь, когда работа закончена?
- Я бы хотел, ваше величество, чтобы мне разрешили вернуться в Исфаген.
Калидаса ожидал этого ответа и искренне сожалел о своем вынужденном
решении. Но на долгом пути в Персию слишком много других правителей; они не
выпустят замечательного художника из своих жадных рук. А богини на западном
склоне Утеса не должны иметь равных.
- Это не так-то просто, - сказал он; Фирдаз ссутулился и побледнел еще
больше. Царь не обязан ничего объяснять, но сейчас один художник говорил с
другим. - Ты помог мне стать божеством. Весть об этом проникла во многие
страны. Когда ты лишишься моей защиты, многие потребуют от тебя того же.
С минуту художник молчал, затем произнес так тихо, что Калидаса с
трудом его расслышал:
- Значит, я должен остаться?
- Можешь ехать, и с такой наградой, которой тебе хватит до конца твоих
дней. Но обещай, что ты не будешь рисовать для других.
- Я готов обещать это, - поспешно ответил Фирдаз.
Калидаса печально покачал головой.
- Я научился не доверять слову художников. Особенно когда они
оказываются вне моей власти. Поэтому мне придется обеспечить исполнение
твоих слов.
Казалось, Фирдаз принял какое-то важное решение.
- Понимаю. - Он выпрямился во весь рост, затем неторопливо повернулся
спиной к Калидасе, словно его царственный властелин перестал существовать, и
посмотрел прямо на солнце.
Калидаса знал, что персы поклоняются солнцу, и слова, которые бормотал
Фирдаз, вероятно, были молитвой. Что ж, люди поклонялись и худшим богам.
Художник глядел на ослепляющий диск так, словно это было последнее, что ему
суждено видеть...
- Удержите его! - вскричал царь. Стража стремительно бросилась вперед,
но было поздно. Хотя Фирдаз, вероятно, уже ослеп, движения его были точны.
За три шага он достиг парапета. Он не издал ни звука, пока падал к садам, на
разбивку которых потратил столько лет, ничего не было слышно и тогда, когда
зодчий Яккагалы достиг фундамента своего творения.
Калидаса грустил много дней, но грусть его перешла в гнев, когда ему
перевели последнее письмо Фирдаза. Кто-то предупредил перса, что, когда он
закончит свою работу, его ослепят, это было бессовестной ложью. Калидасе не
удалось выяснить происхождение этих слухов, хотя не один человек умер
медленной смертью, пытаясь доказать свою невиновность. Калидасу опечалило,
что перс поверил такой сказке: ясно, что один художник никогда не отнимет у
другого дар зрения.
Калидаса не был жесток или неблагодарен. Он нагрузил бы Фирдаза
золотом... во всяком случае, серебром... и отпустил бы его на родину в
сопровождении слуг, которые заботились бы о нем до конца жизни. Ему бы
ничего не пришлось делать своими руками, и совсем скоро ему перестало бы их
недоставать.
7. СУПЕРВОЛОКНО
- Меня чуть не хватил удар, - с укором сказал Раджасинха, наливая кофе.
- Даже я знаю, что антигравитация невозможна. Как вы это сделали?
- Прошу прощенья, - улыбаясь, ответил Морган, - я не подозревал, что за
мной наблюдают... Меня заинтересовало, почему каменная скамья стоит на самом
краю, и я решил это выяснить,
- Никакой тайны нет. Некогда над бездной выдавался деревянный помост.
От вершины к фрескам вела лестница. В стене до сих пор борозды от клиньев.
- Да, - печально сказал Морган, - значит, это уже открыли.
"Двести пятьдесят лет назад, - подумал Раджасинха. - Археолог Летбридж,
спустившийся по обрыву, как и доктор Морган. Ну не совсем так..."
Морган достал металлический ящичек, позволивший ему совершить чудо.
Несколько кнопок, щиток с индикаторами, с виду его можно было принять за
карманный радиофон.
- Вот она, - с гордостью произнес Морган. - Поскольку вы видели мою
стометровую прогулку по вертикали, вы имеете представление о том, как она
действует.
- Мой телескоп оказался бессилен. Я мог бы поклясться, что вы ни за что
не держались.
- Да, вероятно, зрелище было впечатляющим. Обычно я покупаю людей на
такой трюк... проденьте, пожалуйста, палец в это кольцо.
Раджасинха заколебался. Морган держал небольшое металлическое кольцо -
всего в два раза больше обручального - так, словно оно было заряжено
электричеством.
-- А меня не ударит током?
- Нет, но, возможно, удивит. Потяните его к себе.
Раджасинха осторожно взялся за кольцо... и чуть не уронил его. Кольцо
казалось живым, оно стремилось к Моргану, вернее к ящичку в его руке. В
ящичке что-то негромко жужжало, и какая-то таинственная сила тащила палец
Раджасинхи вперед. "Магнетизм?" - спросил он себя. Нет, магниты так себя не
ведут. Здесь другое. Перетягивание каната - вот чем они сейчас занимались,
только этот канат невидим.
Как Раджасинха ни напрягал глаза, он не мог заметить никакой нити или
проволоки, соединяющей кольцо с ящичком Моргана. Он протянул руку, чтобы
обследовать пустое, казалось, пространство, но инженер оттолкнул его в
сторону.
- Прошу прощения, - сказал Морган. - Все пытаются это сделать. Вы могли
сильно порезаться.
- Значит, у вас тут действительно невидимая проволока. Ловко... но на
что она годится - только для розыгрыша?
Морган широко улыбнулся.
- Многие реагируют так же. Но вы не видите нить потому, что ее толщина
не превышает нескольких микрон. Она тоньше самой тонкой паутинки.
- Невероятно!
- Это результат двухсотлетнего развития физики твердого тела -
псевдоодномерный алмазный кристалл. Правда, это не абсолютно чистый углерод,
тут есть дозированные микровключения некоторых элементов. Массовое
производство таких нитей возможно лишь на орбитальных промышленных
комплексах, где нет тяжести, мешающей росту кристалла.
- Поразительно, - прошептал Раджасинха. Он слегка подергал кольцо. -
Ваша нить может иметь самые разнообразные применения. К примеру, для резания
сыра...
Морган рассмеялся.
- С ее помощью можно за две минуты повалить толстое дерево. Но
обращаться с ней не так просто... даже опасно. Нам пришлось сконструировать
специальные микролебедки, чтобы разматывать и наматывать ее... Мы называем
их "рулетки". Эта рулетка на аккумуляторах специально для демонстраций. Она
с легкостью поднимает двухсоткилограммовый груз.
Раджасинха неохотно вынул палец из кольца. Оно устремилось к земле,
затем принялось качаться взад-вперед без всякой, казалось, поддержки, но
Морган нажал одну из кнопок, и рулетка с тихим жужжанием смотала нить.
- Вряд ли вы приехали в такую даль, доктор Морган, только чтобы удивить
меня этим чудесным достижением науки... хотя я действительно поражен.
Хотелось бы знать, какое отношение все это имеет ко мне.
- Весьма большое, господин Посредник, - ответил инженер. - Вы абсолютно
правы, считая, что этот материал может иметь множество различных применений.
Одно из них сделает ваш тихий островок центром мира. Нет, всей солнечной
системы. Благодаря сверхпрочной нити Тапробани станет первой ступенькой на
пути к планетам. А когда-нибудь, возможно, и к звездам.
8. МАЛГАРА
Даже ближайшие друзья не могли прочитать выражения на лице принца
Малгары, когда он в последний раз глядел на брата, вместе с которым провел
свое детство. На поле боя все стихло, крики раненых смолкли под воздействием
целебных трав или меча.
Наконец принц повернулся к фигуре в желтом одеянии, стоявшей рядом с
ним.
- Вы короновали его, преподобный Бодхидхарма. Проследите, чтобы его
похоронили с почестями, приличествующими царю.
Помолчав, монах тихо ответил:
- Он разрушил наши храмы и разогнал жрецов. Если он и поклонялся богу,
то лишь одному Шиве.
Малгара обнажил зубы в гневной улыбке, которую Маханаяке предстояло
хорошо узнать за те годы, что ему осталось жить.
- Ваше преосвященство, - сказал принц голосом, источающим яд, - он был
первенцем Параваны Великого, он сидел на троне Тапробани, и зло, которое он
причинил, умерло вместе с ним. Позаботьтесь, чтобы его прах был погребен
должным образом, прежде чем вы осмелитесь ступить ногой на Шри Канду.
Маханаяке Тхеро еле заметно поклонился.
- Это будет сделано... раз вам так угодно.
- И еще одно, - сказал Малгара, на этот раз обращаясь к своим
адъютантам. - Слава фонтанов Калидасы достигла наших ушей даже в Индостане.
Мы взглянем на них, прежде чем отправимся в Ранапуру...
* * *
Дым от погребального костра Калидасы поднимался в безоблачное небо из
сердца Райских Садов, разгоняя стервятников. Малгара сурово смотрел, как он
устремляется ввысь, возвещая стране, что у нее новый правитель.
Словно продолжая извечное соперничество с огнем, взлетали в поднебесье
и струи фонтанов. Потом резервуары опустели, водные струи сломались и
сникли. Прежде чем они вновь поднялись в садах Калидасы, пала Римская
империя, по Африке прокатились мусульманские полчища, Коперник изгнал Землю
из центра вселенной, была подписана Декларация независимости, человек ступил
на Луну...
Малгара ждал, пока погребальный костер не сгорел дотла, выстрелив
вспышкой искр. Когда последняя струйка дыма улетела к высотам Яккагалы, он
поднял глаза к дворцу на вершине Утеса.
- Человек не должен бросать вызов богам, - сказал он, помолчав. -
Сровняйте дворец с землей.
9. СВЕРХМОСТ
Поль и Максина были старинными друзьями Раджасинхи, но до сих пор
никогда не встречались. Впрочем, за пределами Тапробани о профессоре Сарате
вряд ли кто-нибудь слышал. Зато вся солнечная система знала лицо и голос
Максины Дюваль.
Они сидели в библиотеке: гости в удобных креслах, Раджасинха у главного
пульта связи. Все трое не "водили глаз с четвертого, стоявшего неподвижно.
Слишком неподвижно. Гость из прошлого, не имеющий понятия о
повседневных электронных чудесах XXII века, через несколько секунд решил бы,
что смотрит на восковой манекен. Однако при ближайшем рассмотрении
обнаружились бы два странных обстоятельства. "Манекен" был прозрачен для
прямых лучей света, а его ноги возле самого пола были нечеткими,
расплывались.
- Вы знаете этого человека? - спросил Раджасинха.
- В жизни его не видел, - тотчас отозвался Сарат. - Надеюсь, важная
птица, если вы оторвали меня от раскопок.
- А мне пришлось бросить свой тримаран в самом начале гонок в Сахаре на
озере Саладин, - сказала Максина Дюваль. Раздраженных ноток в ее знаменитом
контральто было достаточно, чтобы поставить на место любого менее
толстокожего типа, чем профессор Сарат. - Конечно, я его знаю. Он что,
собирается строить мост отсюда до Индостана?
Раджасинха засмеялся.
- Нет. Извините, что я вызвал сюда вас обоих, хотя вы, Максина, уже
двадцать лет обещаете меня навестить.
- Верно, - вздохнула она. - Я столько времени торчу в студии, что
забываю о реальном мире, в котором живут пять тысяч близких друзей и
пятьдесят миллионов хороших знакомых.
- К какой категории относится доктор Морган?
- Я с ним встречалась несколько раз. Мы готовили передачу в связи с
завершением строительства моста. Он весьма выдающаяся личность.
В устах Максины Дюваль это был большой комплимент. Уже свыше тридцати
