сглаживая острые углы, не давая вспыхивать кризисам, манипулируя правдой с
поразительным мастерством. Ложь была бы гибельна. Без непогрешимой памяти
Ари ему бы ни за что не удалось держать под контролем ту сложнейшую паутину,
которую подчас приходилось плести, чтобы человечество жило в мире. Когда же
он начал получать удовольствие от этой игры, пришло время из нее выйти.
За прошедшие 20 лет Раджасинха ни разу не пожалел о своем решении. Он
вернулся к полям и лесам своей юности и жил теперь в километре от огромного
мрачного утеса, который господствовал над его детством. Его вилла находилась
внутри широкого рва, окружающего Райские Сады, и фонтаны, построенные
Калидасой, били теперь в саду Йохана после того, как промолчали две тысячи
лет. Вода по-прежнему текла по старым каменным акведукам, ничего не
изменилось, разве что цистерны на вершине утеса наполнялись теперь
электрическими насосами. То, что ему удалось поселиться на этом пропитанном
ароматом истории участке земли, доставило Йохану удовольствие, которого он
не испытывал на протяжении всей своей жизни, - сбылась мечта, в
осуществление которой он никогда по настоящему не верил...
На небе уже полыхал неистовый, как всегда на Тапробани, закат, когда
между деревьев показался небольшой трехколесный электромобиль и, бесшумно
подкатив, остановился у гранитных колонн портика.
По долгому и печальному опыту Раджасинха научился не доверять первым
впечатлениям, но и не пренебрегать ими. Он ожидал, что Ванневар Морган под
стать своим достижениям, крупный, внушительный мужчина. Инженер, напротив,
оказался значительно ниже среднего роста и выглядел даже хрупким. Однако его
сухощавое тело состояло из одних мышц, а по лицу, обрамленному
иссиня-черными волосами, ему никак нельзя было дать его пятидесяти двух лет.
Даже в те дни, когда Раджасинха находился на государственной службе,
ему не приходилось иметь дело с Всемирной Строительной Корпорацией -
деятельность ее трех огромных отделов - "Суша", "Океан", "Космос" -
освещалась меньше, чем работа любого другого органа Всемирной Федерации.
Лишь в случае какой-нибудь технической катастрофы и при конфликтах с
Историческим Обществом или Обществом Защиты Окружающей Среды ВСК возникала
из тени. Последнее столкновение такого рода было связано с Антарктическим
Трубопроводом - этим венцом инженерного искусства XXI века, предназначенным
для перекачки разжиженного угля из гигантских полярных месторождений на
электростанции всего мира. В состоянии экологической эйфории ВСК предложила
уничтожить последнюю, еще оставшуюся секцию трубопровода и вернуть эти земли
их исконным владельцам - пингвинам. Немедленно раздались крики протеста со
стороны индустриальных археологов, возмущенных таким вандализмом, и
биологов, которые указывали, что пингвины прямо-таки обожают заброшенный
трубопровод. Он предоставил им жилищные условия, какие им раньше и не
снились, вызвав демографический взрыв, с которым еле справлялись касатки.
Так что ВСК отступила без боя.
Раджасинха не знал, принимал ли Морган участие в этом мелком конфликте.
Да это и не имело значения - имя Главного Инженера отдела "Суша" было
связано с величайшим триумфом Корпорации...
Его творение окрестили Сверхмост, и с полным на то основанием. Вместе
со всей планетой Раджасинха наблюдал, как "Граф Цеппелин" - сам по себе одно
из чудес века - бережно поднял последнюю его секцию в небо. Все роскошное
оснащение дирижабля было снято, чтобы избавить его от лишнего веса, из
знаменитого плавательного бассейна спустили воду, а реакторы подавали
избыточное тепло в газовые секторы оболочки, чтобы увеличить его подъемную
силу. Впервые в истории тысячетонный груз был поднят на три километра, и все
сошло без сучка, без задоринки.
Теперь каждый корабль, проплывающий мимо Геркулесовых Столбов, салютует
самому грандиозному мосту, построенному руками человека. Одинаковые
пятикилометровые башни у слияния Средиземного моря и Атлантического океана
сами по себе являются высочайшими сооружениями в мире. Их разделяют
пятнадцать километров пустого пространства, перекрытого неправдоподобно
легкой аркой Гибралтарского Моста. Да, встретиться с его создателем -
большая честь, даже если тот опоздал на час.
- Приношу мои извинения, Посредник, - проговорил Морган, выходя из
мобиля. - Надеюсь, задержка не причинила вам неудобств.
- Отнюдь, я хозяин своего времени. Но нам придется отложить разговор.
Через полчаса я с друзьями иду на Утес. Там дают светозвуковое
представление. Буду рад, если вы к нам присоединитесь. - Он видел, что
Морган колеблется. - Я представлю вас в качестве доктора Смита из
Тасманского университета. Уверен, мои друзья вас не узнают.
- Я в этом не сомневаюсь, - сказал Морган, и от Раджасинхи не
ускользнуло мгновенное раздражение, мелькнувшее на лице гостя. - Доктор
Смит. Прекрасно. С вашего разрешения, я воспользуюсь пультом связи.
"Интересная реакция, - подумал Раджасинха, провожая гостя внутрь виллы.
- Рабочая гипотеза: Морган недоволен своей жизнью, даже разочарован в ней.
Но он ведущий специалист в своей области. Чего ему не хватает?"
Ответ мог быть только один: Раджасинха внезапно вспомнил, что
колоссальную радугу, соединяющую Европу и Африку, почти всегда называют
просто Мост... иногда - Гибралтарский Мост... и никогда - Мост Моргана.
"Ну, доктор Морган, - подумал Раджасинха, - если вы ищете славы, здесь
вы ее не найдете. Так зачем же, скажите на милость, вы приехали на наш
маленький Тапробани?"
3. ФОНТАНЫ
День за днем слоны и рабы, выбиваясь из сил, тащили под жгучим солнцем
бесконечные ведра с водой вверх по склону Утеса. И вот наконец царский двор
собрался в Райских Садах под шатрами из яркой ткани.
Все глаза были прикованы к Утесу Демона и крошечным фигуркам,
движущимся по его вершине. Взвился флаг, далеко внизу пропел рожок. У
подножия Утеса рабы, как безумные, работали рычагами, тянули канаты. Однако
время шло, и ничего не происходило.
Царь нахмурился, и придворные затрепетали. Даже опахала приостановились
на миг, но тут же задвигались еще быстрее. От подножия Яккагалы донесся
крик. Радостный и торжествующий, он становился все громче и громче, по мере
того как его подхватывали на обрамленных цветами дорожках. А вместе с ним
раздался и еще один звук, не такой громкий, однако у всех, кто его слышал,
возникло ощущение, что какие-то затаенные силы неудержимо рвутся к своей
цели.
Один за другим, словно по волшебству возникнув из-под земли,
взметнулись к безоблачному небу тонкие водяные стебли. На высоте, в четыре
раза превышающей рост человека, на них распустились цветы из брызг.
Солнечный свет окрашивал водную пыль всеми цветами радуги, делая зрелище еще
более прекрасным и необычным. Никогда за всю историю Тапробани его жители не
были свидетелями такого чуда.
Почти так же незаметно, как заходило солнце, фонтаны теряли высоту. Вот
они вровень с человеком, наполненные с таким трудом резервуары почти
опустели. Но царь был доволен, он поднял руку, струи фонтанов снизились и
вновь поднялись, словно отдали последний поклон трону, затем беззвучно
опали. Пруды снова стали зеркальными, заключив в свои берега отражение
бессмертного Утеса.
- Рабы хорошо потрудились, - сказал Калидаса. - Отпустить их на волю.
Здесь, у подножия Утеса, он создал задуманный им Рай. Осталось одно -
устроить Небеса на его вершине.
4. УТЕС ДЕМОНА
Искусно сотканные из света и звука живые картины даже сейчас не
оставляли равнодушным Раджасинху, а ведь он видел эту программу десятки раз.
Смотрели ее все, кто попадал на Утес, хотя знатоки, вроде профессора Сарата,
недовольно ворчали, что это всего лишь "поп-история" для туристов. Однако
"поп-история" лучше, чем никакая...
Небольшой амфитеатр располагался напротив западного склона Яккагалы.
Было уже так темно, что Утес терялся во мраке, огромной тенью закрывая
ранние звезды. И вот из темноты донесся приглушенный рокот барабана, а затем
спокойный, бесстрастный голос:
"Эта история повествует о царе, который умертвил своего отца и сам был
убит братом. В кровавой истории человечества это неново. Но этот царь
оставил сохранившийся до наших дней памятник и легенду, пережившую века..."
Раджасинха кинул украдкой взгляд на Ванневара Моргана, сидящего в
темноте справа от него. Тот уже попал под чары медленного повествования. Два
других гостя - старые друзья по дипломатической службе, - сидящие слева,
были также заворожены.
"Звали его Калидаса. Он родился через сто лет после начала нашей эры в
Ранапуре, Золотом Городе, который много веков подряд был столицей Тапробани.
Но рождение его было омрачено..."
Музыка стала громче и тревожнее, к барабану присоединились флейты и
струнные инструменты. На отвесном склоне Утеса зажглась светлая точка, вот
она увеличилась... и внезапно перед зрителями словно распахнулось волшебное
окно в прошлое, открыв мир, более живой и яркий, чем в реальной жизни...
"Великолепная инсценировка", - подумал Морган, радуясь, что позволил на
этот раз вежливости победить желание работать. Он видел радость царя
Параваны, когда любимая младшая жена родила ему первенца, и понимал его
чувства, когда всего лишь через сутки сама царица произвела на свет сына,
имевшего больше прав. Хотя родился Калидаса первым, наследовать отцу он мог
лишь вторым. Так были приготовлены декорации для трагедии.
"Однако в раннем детстве Калидаса и его сводный брат Малгара были
закадычными друзьями. Мальчики росли вместе, не подозревая, что они
соперники, не догадываясь об интригах, которые плелись вокруг. Причина их
раздора не имела никакого отношения к случайностям рождения.
Ко двору короля Параваны приезжали послы с дарами из разных стран - с
шелком из Китая, золотом из Индустана, оружием из Римской империи. Однажды
простой охотник из джунглей осмелился прийти в столицу с подарком, который,
как он надеялся, понравится королевской семье..."
Морган услышал вокруг хор восхищенных возгласов. Крошечная снежно-белая
обезьянка, доверчиво умостившаяся на руках у принца Калидасы, была
удивительно мила. Два огромных глаза глядели на Моргана через столетия... и
через таинственную, однако не совсем непреодолимую пропасть между человеком
и животным.
"Согласно хроникам никто раньше не видел такой обезьянки, ее шерсть
была белая, как молоко, глаза - розовые, как рубины. Некоторые считали, что
это дурное предзнаменование, потому что белый цвет - цвет смерти и траура. И
страх их, увы, имел под собой основания.
Принц Калидаса обожал своего любимца, которого он назвал Хануман в
честь легендарного обезьяньего бога. Королевский ювелир сделал для обезьянки
золотую колясочку, в которой она восседала с торжественным видом, когда ее
везли по двору к удовольствию всех, кто там был.
Хануман, в свою очередь, любил Калидасу и не разрешал никому другому
трогать себя. Особенно неприязненно он относился к принцу Малгаре, словно
догадываясь о будущем соперничестве. И вот в один злосчастный день он укусил
наследника трона.
Укус был пустяковый, но последствия огромны. Через несколько дней
Ханумана отравили... без сомнения, по приказу царицы. Так кончилось детство
Калидасы. Говорят, с этих пор он перестал любить людей и никому больше не
верил. А симпатия к Малгаре сменилась враждебностью.
Но это было не единственной неприятностью, проистекшей из смерти
