Анна КИТАЕВА
ВЕК ДРАКОНА
Некогда этой землей владели древние. Их могущество было столь велико,
что они двигали солнце и луны, и сам облик мира меняли по своему желанию.
Древние вели войны и совершали странные обряды - вот все, что сохранила о
них память дикаря, которому мир достался в наследство. Ибо однажды -
постигла ли их беда, или то был их собственный замысел, никому не ведомо,
- они исчезли, все до единого. Тьма веков надежно укрыла их следы.
Их огромные города постепенно разрушались, преданные ветрам и
непогоде. Люди не осмеливались поселиться там, где еще звучало эхо голосов
великих, а каменные плиты помнили их шаги. К тому времени, как чары
древних выветрились, города стали руинами: занесенные землей, поросшие
лесом, они служили пристанищем зверя или змеи, а чаще - дракона.
Легенды говорят, что раньше в мире не было драконов. Помыслы древних
недоступны ныне живущим: никто не знает, для каких таинственных целей они
вызвали к жизни кровожадных бестий, сотворили их, или нашли в глубинах
мрака. С исчезновением владык драконы одичали и, расплодившись во
множестве, стали истинным бедствием для человека. Помнилось еще, что
раньше самый ничтожный вассал любого государя почитал необходимым иметь в
замке драконарий с десятком различных тварей; но государства - осколки
империи древних, жалкие подобия утраченного могущества, - приходили в
упадок, мир становился все менее подвластен человеку: драконы тоже.
Настало тяжелое, смутное время - человек словно страшился былого
величия собственной расы. Мир вновь стал безмерно огромен и недоступен
ему. Драконы были повсюду, драконов боялись пуще всех прочих бед.
Крошечные искры прежнего знания едва тлели за стенами старых замков, в
хранилищах древних книг; да бродячие сказители слагали предания, в
которых, как в неверном зеркале вод, отражался облик истории. Те, кто
поддерживал слабое горение некогда могучего и яркого пламени человеческого
духа, назвали это время слабости человека - Веком дракона. И длился он
очень, очень долго...
В наши дни много воинов странствует по обширным равнинам материка,
скитается в лесах, пересекает горные хребты, добираясь даже до Большой
Горькой Воды. Если на пути им встречается зло, они бросают ему вызов и
вступают в схватку, - бывает, смертельную. А зла немало в мире, и неважно,
в каком оно выступает обличье, обернется ли свирепым хищником или коварным
колдуном, наемным отравителем или без меры жестоким государем.
Воины тоже встречаются разные. Есть такие, что торгуют твердой рукой
и острым клинком; есть и другие, для которых плата - уверенность в том,
что меньше стало зла на земле. Среди этих самые отважные и умелые -
ученики тех, кто в свое время учился у великого воина, мудрого Н'Даннга
Охотника. Н'Даннг прожил долгую жизнь. Он был из числа воинов, которые
первыми подняли оружие против драконов в далекие дни, когда бестии вовсю
хозяйничали в мире, и продолжали сражаться, пока вражье племя не было
истреблено до последнего.
Век дракона позади. Туман легенд застилает действительность, и
прошлое уже скрыто от нас непроницаемой завесой вымысла. Давно пора
собрать воедино и поведать во всеуслышание то, что известно о Н'Даннге.
Ибо есть вещи, которые не меняют со временем сущности, пусть и выглядят
порой по-другому...
СКАЗИТЕЛЬ
Если солнце к вечеру красное, над землей стелется дымка, а лягушки в
озерах поднимают крик задолго до заката, значит, завтра придет с востока
ветер Ашр, сухой и горячий. Если же после полудня солнце окутывается
мглой, а к вечеру его уже не видно сквозь густую белесую пелену, если
замолкают кузнечики, и рыба перестает клевать, уходит на дно, - жди поутру
холодного, влажного ветра Сэн с Гиблых Болот, что несет с собой тяжелый
слоистый туман, пропахший гнилью. Бывает, ветер Сэн приходит летом, но
ненадолго: день - другой, и он выдыхается, уползает к себе на болота, а
жаркое солнце тотчас высушивает отсыревшую землю. Настоящее его время -
осень. Когда Сэн начинает дуть осенью, он хозяйничает в Озерной долине
неделями, и с каждым днем становится все холоднее, пока туман не осядет
инеем на промерзшие поля, а в воздухе не закружится снежная пыль. Тогда
прекращается болотный ветер, уходят облака, и выползает на небо зимнее
солнце - бледное, маленькое, недовольное. Так приходит самая скверная пора
года в деревню, что расположена в южной оконечности долины, близ холмов,
где озера уступают место плодородной равнине.
Озерная долина, окаймленная цепью холмов, похожа на лежащий на боку
кувшин. На дне его, то есть в северной части долины, собрался мутный
осадок - Гиблые Болота; затем до половины он заполнен чистой водой озер.
Когда-то большая часть долины была огромным озером, но вода ушла,
просочившись сквозь трещину в дне кувшина - подземную речку, что берет
начало в болотах и выходит на поверхность за пределами долины. Широкое
горло кувшина обращено к югу. Как хозяйка затыкает горлышко посуды
тряпицей, так выход из Озерной долины закрыт лесом. Лес носит название
Колючего - из-за того, что в нем растут во множестве деревья, ствол и
ветки которых усеяны прочными шипами.
В семи днях пути к югу от долины расположен город - настоящий,
обитаемый, а не древние развалины, засыпанные землей. Он обнесен высокими
стенами, с улицами, площадями, каменными домами и дворцом правителя, на
сторожевой башне рядом с которым сидит цепной дракон и время от времени
обильно гадит на мощеную площадь. Минуя долину, к востоку и к западу от
нее проходят ведущие к городу караванные пути.
Деревня, что укрылась от стороннего глаза в кольце холмов, невелика:
может, чуть побольше десятка домов. Обычно раз в год, в самом начале зимы,
жители деревни снаряжали посланцев на городской торг. Везли они продавать
часть урожая, сушеную и вяленую рыбу, орехи, мед, горькую пряную траву;
покупали за выручку соль, упряжь для яков, топоры и прочую нужную в
хозяйстве мелочь, вроде иголок и гвоздей.
Дорога в город была опасной - хорошо, если удавалось присоединиться к
большому каравану. Редко когда добирались до цели, избежав нападения
драконов. В прошлом году уже около самого города на караван напали две
черные твари, пасти которых были усеяны клыками, как пила зубьями, унесли
двоих человек и козу.
Зимой часть драконов откочевывала с равнины вместе с населявшим ее
зверьем. Зато те немногие, стойкие к холодам, которые оставались, норовили
употребить в пищу если не самих людей, то их домашний скот. В суровые
зимы, когда выпадал снег, они свирепствовали вдвое, унося больше жертв,
чем холод, голод и болезни, вместе взятые. Озерную долину холмы хранили и
от этой беды. На болотах, правда, водились всякие твари - на то они и
Гиблые, болота, - но до деревни не добирались. Изредка в долине оставались
зимовать дикие козы, а вместе с ними саблезубые химеры, но их было
немного, большого вреда они не причиняли и уж подавно не осмеливались
напасть на людей. Так что поход в город для жителей деревни изобиловал
непривычными опасностями, и не напрасно женщины провожали уходящих
рыданиями, гадая, увидят ли еще семьи своих кормильцев.
Двое подростков наблюдали суматоху отбытия, стоя поодаль. Оба были
смуглокожие, худые, ростом не уступали взрослым - вытянулись за лето. К
ним подошел еще один парнишка, их ровесник. Его узкое лицо с резко
очерченным подбородком и выступающими скулами было непроницаемо, но темные
раскосые глаза хмурились.
- Ну вот, Н'Даннг, тебя тоже не взяли, - приветствовал его Эмонда,
сын знахаря. - Разве не говорил я, что можно и не пытаться?
Н'Даннг упрямо выпятил подбородок и взмахнул рукой, показывая, что
этот разговор не стоит продолжать.
- Но незаметно пойти за ними в лес нам никто не помешает, верно? -
проговорил он задумчиво и окинул взглядом ребят:
- Посмотрим, что интересного по ту сторону оврага. Ты снова найдешь,
что возразить, Эмонда?
Никто не спорил.
Поклажа у них была собрана еще вчера, когда они пытались упросить
взрослых взять их в город. Трое мальчишек быстро выбрались за ограду
деревни и углубились в лес по тропе, по которой должен был отправиться
отряд. Они собирались опередить его, а затем свернуть с тропы и идти
лесом. Разминуться они не боялись: хотя множество звериных тропинок
пересекало лес во всех направлениях, ни одна из них не годилась для тяжело
нагруженной повозки. Чтобы вьючные и упряжные яки, а также путники с
грузом могли пройти по тропе, ее расчищали еще летом.
Лес был по-зимнему просторен, сухо шуршала подмерзшая палая листва
под ногами. Вскоре они услышали позади шум и покинули тропу. Отряд миновал
их, и его звуки - мерное дыхание людей и яков, скрип повозок, - удалились
вместе с ним. Ребята вернулись на тропу - идти лесом, пробираясь среди
колючих стволов, было гораздо труднее. Они не торопились, зная, что отряд
задержит переправа через овраг, и они успеют его догнать.
Эти места были им знакомы, здесь мальчишки бывали не единожды - хотя
гораздо интереснее было уходить на несколько дней к озерам, добираться до
самых болот, или бродить по холмам, выслеживая химер. Через несколько
часов сделали привал, пообедали. До оврага, который пересекал тропу на
середине пути через лес, добрались как раз вовремя, чтобы увидеть, как
взрослые переводят яков по узким мосткам, перетаскивают на руках кладь и
повозки. Подождав, пока отряд скроется за поворотом тропы, ребята
переправились через овраг сами.
Лес по эту сторону оврага был сумрачней и гуще, ветви деревьев
смыкались и сплетались друг с другом, закрывая небо. Сказывалась
усталость, шли медленнее. Уже Эмонде и Кирку надоела затея вожака,
подумывали о том, что можно и поворачивать, ничего особенного здесь нет,
те же колючки; только больше валежника, через который неудобно
перебираться. Выбирая дорогу поудобнее, они углубились в лес, и уже
собирались вернуться на тропу, как вдруг Н'Даннг воскликнул:
- Там что-то движется, смотрите!
Замерев на месте, они услышали стон. Одновременно ребята бросились
вперед, и чуть не столкнулись, резко остановившись. Перед ними упавшее
дерево с раздвоенным стволом образовывало удобную лежанку. На развилке
ствола, прислонившись спиной к толстой ветке, полулежал человек. Он был
высоким и тощим, как жердь; волосы невероятного, ярко-огненного цвета
падали на лоб и щеки спутанными прядями, закрывая лицо. Белокожий от
природы, он был к тому же неестественно бледен. Глаза человека были
закрыты, он дышал с трудом. Вдруг он слабо застонал, пошевелился, и из-под
его бока вытекла темная струйка крови.
- Да он ранен! - воскликнул Кирк.
Эмонда наклонился над раненым, осторожно отвернул край изодранного
тряпья на его боку.
- Нужно быстрее нести его к моему отцу, ему нужна помощь знахаря.
Вдруг позади раздался крик, и кто-то больно вцепился Н'Даннгу в шею.
Они кубарем покатились по земле. Н'Даннг яростно пинался, не разбирая,
куда попадает. Он стукнулся головой о камень, кто-то укусил его за ногу,
потом живой клубок въехал в колючий куст - это было хуже всего. Внезапно
он обнаружил, что лежит, прижав к земле незнакомого парнишку. Кирк ухватил
обидчика за руки, Эмонда за ноги, все молчат и тяжело дышат. Н'Даннг
помотал головой и боком слез с поверженного противника.
- Ты зачем? - спросил он лежащего.
Тот буркнул что-то непонятное.
