обхохотаться. Но крыса смотрела на все другими глазами.
- Я повидала многих рыцарей плаща и кинжала, - уважительно заметила
она. - Мне посчастливилось видеть, как в ходе поединка меняют свой облик
колдуны, становясь то львом, то мышью. Но такое, мой друг, не под силу
даже самым искусным ниндзя! Похоже, мы спасены. - И поманила Буратино
когтистым пальцем. - По частям пришедший, по частям и уйдет...
Секретный план был до невозможности прост. Его шпион излагал едва
слышным шепотом - у здешних стен были уши, и требовалась известная
осторожность, чтобы о замыслах узников не узнала ни одна собака. Чтобы
решетка открылась, необходимо было отодвинуть задвижку. А чтобы выбраться
из зиндана - сбросить уложенную рядом с решеткой веревку вниз. То и другое
предстояло сделать Буратино.
- Но как же мне отсюда выбраться? - недоумевал депутат.
- А так же, как и угодил сюда - по частям! - горячо шептал в тонкое,
как дека скрипки, ухо бывший генерал. - Я тебя выброшу, а ты сам себя
соберешь! В случае чего я буду громко возмущаться, что ко мне посадили
несъедобного соседа!
Делать было нечего. И хоть как Буратино не хотелось, план пришлось
поддержать - другого ни у кого не было. Дождавшись собачьей вахты, когда
тюремщиков морила дремота, шпион приступил к его осуществлению. Руки
Буратино уже знали, что делать, и сборка продвигалась на удивление споро.
Сквозь решетку вверху долго не удавалось пробросить лишь голову, но крыса
справилась наконец и с этим. Тело наощупь долго искало ее и вряд ли бы
нашло, если бы голова, хлопая ушами, словно плавниками, сама не подгребла
поближе прямо в руки.
Часовой мирно посапывал в уголке. Он не услышал ни лязга засова, ни
пыхтенья Буратино, который сбросил в зиндан свернутую кольцом веревку. И
очнулся только тогда, когда гигантская белая крыса взяла его за шкирки. Но
было поздно.
- Я не вижу ключей, - сказал Буратино, шаря глазами по столу и по
стенкам.
- Здесь другая система, - успокоил его крысиный лев. - Металлический
наконечник на хвосте - это и есть ключ. У каждого агента тот ключ, который
нужен ему по месту службы. Очень удобно: потеря или передача исключается.
Разве что вместе с жизнью, - кровожадно блеснули его глаза. - Выбирай,
коллега: либо я лишаю тебя жизни, либо ты сам лишаешь себя хвоста.
Охранник мелко задрожал, и... хвост сам от него отскочил, будто
принадлежал не крысе, а ящерице, которая всегда отбрасывает свой хвост в
минуту опасности.
- Вот и хорошо, - сказал крысиный лев и погладил тюремщика по голове.
- Дальше мы и без тебя справимся.
Тюремщик заплакал.
Крысиный лев вставил хвост в замочную скважину, и дверь отворилась.
- С ним надо что-то сделать, - указал Буратино на рыдающего
надзирателя. - Он побежит и выдаст нас.
- Это уже не наши хлопоты, - отмахнулся крысиный лев. - Без хвоста он
никуда не побежит: его загрызут свои же. По крысиному обычаю.
Отобрав у надзирателя форму, беглецы двинулись дальше. Издали их
можно было принять за конвоира и заключенного. Но эта была только мера
предосторожности, поскольку они вовсе не собирались проявлять чудеса
храбрости и понапрасну искушать судьбу.
- На смертную казнь ты уже себе заработал, - мрачно поставил в
известность товарища крысиный лев. - И если угодим в лапы Госстраха, нас
тут же сожрут по просьбе трудящихся. А тебя распилят на циркулярной пиле,
как врага народа.
- Но я вовсе не враг народа! - огрызнулся Буратино. - Я его
избранник! И к тому же как сказочный герой, я бессмертный не меньше
товарища Кощея.
- Н-да, - недобро окрысился бывший шпион. - Пора знать, не маленький:
все население Страны Дураков состоит из врагов народа. И делится на две
части: на тех, кого разоблачили и обезвредили, и на тех, кого еще
предстоит разоблачить и уничтожить.
- А кто же тогда народ? - удивился депутат.
- Толстяки! - внушительно поднял палец крысиный лев. - Впрочем, по
дороге все узнаешь.
Так друзья перешли на "ты" - опасности всегда сближают.
Как профессиональный разведчик и отпетый головорез, крысиный лев
размышлял не о папе и маме, не о далеком детстве, а лишь о том, как в
кратчайший срок и с наименьшей опасностью выполнить поставленную задачу.
Им двигало одно-единственное желание - отомстить бывшим товарищам по
работе. Сделать это можно было, захватив власть над Центральным
Компьютером, в памяти которого хранились сведения о всех злодействах
Госстраха, и передав их тем, кто жаждал перемен. Он прекрасно продумал
каждый шаг своего опасного замысла, но посвящать в него Буратино не стал.
Проще всего было сразу избавиться от депутата. Но он был бессмертен из-за
своей популярности. И волей-неволей его приходилось тащить с собой. Жалкая
деревянная кукла, сброшенная ему смеха ради в зиндан, однажды уже
оказалась подарком судьбы. Добрую службу она могла сослужить и вторично. И
генерал по тактическим соображениям решил не сбрасывать этого со счетов.
Буратино как государственный деятель мог оказывать ему услуги и в будущем.
Поэтому опытный шпион направлялся теперь в одно потайное местечко, где его
ожидала короткая передышка, а народного депутата - путь на волю. Дурацкое
везение депутата нужно было использвать до конца.
Путь к избавлению оказался прост до крайности. Достаточно было
проникнуть через вентиляционную шахту в насосное отделение, чтобы по
широким жестяным трубам, подвешенным под сводами пещер, скрытно
пробираться в любом направлении. Первым двигался крысиный лев.
Ориентировался он прекрасно. Мало того, что его красные глаза видели в
кромешном мраке не хуже кошачьих, так он еще ощупывал путь впереди себя
белыми толстыми усами и бровями. Редкие и толстые, они торчали в разные
стороны, упираясь во все раньше, чем разжалованный генерал успевал
приложиться к преграде лбом. На этих жестких волосищах он скользил вдоль
извилистого пути, словно трамвай на дуге или троллейбус на штангах. За ним
следовал Буратино, и это несколько усложняло передвижение. Поначалу он
гремел локтями и коленками, а когда их обмотали тряпьем, обнаружилось
новое неудобство. Буратино то и дело колол шпиона острым, как шило, носом
пониже спины, и тот проклинал день, когда шарманщик выстрогал сыночку
столь опасное украшение лица. У белой крысы не раз чесались лапы хоть
немножко его пообломать. Но она ограничилась тем, что просто свернула
депутату башку немного набок.
Крысиный лев знал свою задачу отлично. И невдолге беглецы вышли в
точно назначенное место. Это был учебный центр руководства партии и
правительства. Здесь проходило подготовку командование Главстраха и
любимого детища Страны Дураков, а также оболванивали тех, кто по долгу
службы оболванивал подчиненных и остальное население. Стены учебного
центра, словно в сортире, были сплошь покрыты лозунгами, с той только
разницей, что выполнены были гораздо аккуратнее, чем это делали туалетные
писаки. На лозунги и транспаранты денег в Стране Дураков не жалели, равно
как и на торжественные фабричные, заводские и паровозные гудки. Оттого и
поговаривали, будто весь пар в стране уходит в гудок, и по этой причине
паровозы и пароходы стоят на приколе. Среди лозунгов выделялись несколько.
Они сразу бросились Буратино в глаза. "Наши чудеса самые чудесные в мире!"
- гласил один из них. "Наш карлик - самый высокий в мире!" - хвастался
другой. "Наш прогрессивный паралич - самый прогрессивный паралич в мире!"
- заявлял третий.
- Не глазей по сторонам! - предостерег разжалованный генерал. - Если
ты будешь это читать, то сбрендишь. Я сам когда-то сочинял подобную чушь.
Так меня потом полгода лечили от нервного расстройства. На нашем языке
сочинение подобной отравы называется "накручиванием мозгов на карандашик".
Буратино попробовал выбросить прочитанное из головы и с ужасом
убедился, что это уже невозможно. Эти фразы прочно засели в его деревянной
башке из пробкового дуба. И звучали в ней на все лады помимо его воли. Он
на личном опыте удостоверился, что с помощью такой чуши собачьей можно
действительно "накрутить мозги на карандашик".
- А каковы признаки этого нервного расстройства? - испуганно проблеял
народный депутат.
- Прежде всего расстройство зрения и слуха, - запросто объяснил
бывалый друг народа. - Слышишь то, чего не видишь. И наоборот. А если
будешь об этом трепаться, тебя расстреляют как бешеную собаку. А
свыкнешься - будешь жить, поживать и деток наживать. Больше в Стране
Дураков наживать нечего. Кроме неприятностей, болезней, синяков и шишек.
От такой перспективы Буратино заметно приуныл. Он еле поспевал за
своим провожатым, не смея от пола даже глаз поднять. Опасность потерять
рассудок была слишком велика. Миновав анфилады залов рисованной пропаганды
в ее лучших образцах, беглецы оказались в аудиториях пропаганды звуковой.
Буратино не сразу заметил, что в них полным-полно слушателей. Крысы,
толстяки и деревянные солдаты офицерского корпуса не шелохнувшись внимали
каждому слову. А они описывали счастливую жизнь Страны Дураков. После
внезапного открытия депутат остолбенел - ему казалось, что они
разоблачены. Но белая крыса силой потащила его дальше.
- Да они, как глухие тетери, ничерта не видят, - успокоила она. - От
этой ахинеи уши вянут, - обратила она внимание народного депутата. -
Слушать такую ложь в обычном состоянии невозможно. Усваивать ее
приноровились во сне. А поскольку спать идеологическим работникам во время
занятий запрещается, то они идут на хитрость: рисуют себе глаза на веках.
Спят за милую душу, а со стороны кажется, будто таращатся, как надо. Их
выдает только то, что они не моргают во сне. Но преподаватель спит точно
так же. Просыпаются они в конце лекции. Поэтому пока в магнитофоне
крутится пленка, нам бояться нечего. Но ты лучше закрой уши. Не то и тебя
сморит в сон.
Несмотря на пропагандистский дурман, донимавший даже Буратино с его
деревянной головой, беглецы продвигались довольно споро. Однако депутат
скоро убедился, насколько серьезны были предостережения белой крысы. С ним
явно что-то происходило. Временами он начисто переставал сознавать себя.
Из памяти стирались имена, убеждения, цели. Временами депутату казалось,
что он кружит вокруг да около, не в силах выйти из заколдованного места.
Ему хотелось спать. Лечь, забыться и видеть счастливый сон: толстую жену с
голубыми волосами, толстых деток, свиней с вилкой в спине и петрушкой в
зубах, которые ходят за тобой следом и хрюкают: "Отведай хоть кусочек
меня!", деревья и кусты с пирожными и плюшками на ветках и зеленый забор
вокруг. "Нынешнее поколение дураков будет жить в счастливой Шлараффии!" -
мурлыкал удивительно знакомый голос - кажется, генерального секретаря
партии толстяков. Буратино чувствовал, как им овладевает истома. Он
ненавидел крысу, которая его тащила неизвестно куда и зачем. Но
сопротивляться ей не было сил. В одиночку народный депутат ни за что бы
отсюда не выбрался. Он бы наверняка задрыхнул на полдороге, убаюканный
мощными волнами колдовства, которое легко пронизывало даже самые твердые
головы.
- Оставь меня в покое! - сонно хныкал депутат. - Диссидент проклятый!
Я на тебя донос напишу товарищу Шушаре!
Окончательно пришел в себя Буратино только в каком-то нарядном зале.
Он глянул в огромное зеркало и поразился - предсказание белой крысы
сбылось; его большие, чуткие, словно дека скрипки, уши завяли! Они
опустились, как лопухи в жарищу, и даже свернулись трубочками. Только
