на сей раз ты за свои старания чуть не получил пулю в живот.
- Не слышал, потому что не до того.- Эдди подошел и стал рядом,
и даже при слабом свете звезд Роланд увидел, что ни на секунду не ввел
юношу в заблуждение. Его уважение к Эдди продолжало расти. Эдди
напоминал ему Катберта, но во многих отношениях Катберта он уже
превзошел.
"Этому пальца в рот не клади,- подумал Роланд,- откусит. А
случись мне подвести парня или же сделать что-нибудь, в чем он
заподозрит лукавство и обман, он, верно, попытается убить меня".
- О чем же думаешь ~ты~, Эдди?
- О тебе. О нас. Я хочу тебе кое-что объяснить. Раньше я, кажется,
считал, что ты это давно уже понял. Сегодня вечером у меня появились
некоторые сомнения.
- Что ж, объясни, коли так.- Стрелок опять подумал: "До чего он
похож на Катберта!"
- Мы с тобой, потому что так надо,- это твое треклятое ~ка~. Но
мы с тобой еще и потому, что ~сами~ того хотим. Это чистая правда - и
что касается меня, и что касается Сюзанны, и - ручаюсь - что касается
Джейка. Мозги у тебя, мой старинный одно~кеф~ник, дай Бог всякому,
но сдается мне, ты прячешь их в бункере, не иначе, потому как иногда
пробиться к тебе бывает тяжко до озверения. Я хочу увидеть ~ее~,
Роланд. Сечешь, что я сказал? ~Я хочу увидеть Башню~.- Эдди
всмотрелся в лицо Роланда, не увидел того, что надеялся увидеть, и
досадливо воздел руки.- Я, в общем-то, вот о чем: отпусти ты мои уши.
- Уши?
- Ага. Тебе больше не надо тащить меня силком. Я иду сам, по
своей воле. ~Мы все~ идем по своей воле. Если б ты сегодня ночью во
сне дал дуба, мы бы похоронили тебя и двинулись бы дальше. Надо
думать, мы бы долго не протянули, но перемерли бы на тропе Луча.
~Теперь~ понимаешь?
- Да. Теперь понимаю.
- Понимаешь, значит... да, наверное, понимаешь. А вот веришь ты
мне или нет?
"Конечно,- подумал стрелок.- Куда же еще тебе податься в столь
чуждом и странном мире, Эдди? Какое иное дело ты мог бы себе
сыскать? Крестьянин из тебя вышел бы прескверный".
Но то было низко и несправедливо, и он это знал. Принижать
свободную волю, подменяя ее ~ка~, хуже кощунства, хуже святотатства;
это утомительно и глупо. И он сказал:
- Да. Верю. Клянусь, верю.
- Тогда кончай строить из себя пастуха, который идет со стадом
овец и взмахивает посохом всякий раз, как мы, безмозглые твари,
намылимся сбежать с дороги в зыбучий песок. Не таись от нас. Может,
город или поезд станет нашей могилой, так вот я хочу подохнуть, зная,
что был не просто фишкой в твоей игре.
Щеки Роланда запылали от гнева, но стрелок никогда не умел
обманывать себя. Он злился не потому, что Эдди был неправ, а потому,
что Эдди видел его насквозь. На глазах у Роланда Эдди выбрался из
своей темницы и медленно, но верно уходил от нее все дальше и дальше
(Сюзанна тоже, ибо и она прежде была узницей), и все же сердцем
стрелок так и не принял свидетельств рассудка и здравого смысла.
Сердце его, по-видимому, и дальше желало видеть в молодых людях
иных, нежели Роланд, созданий, братьев меньших.
Роланд тяжело вздохнул.
- Молю о прощении, стрелок.
Эдди кивнул.
- Чует мое сердце, хлебнем мы скоро лиха... беды не оберешься.
Страшно до смерти. Только давай договоримся: это не твоя ~личная~
беда, это ~наша~ беда.
- Согласен.
- Скажи-ка, нам худо придется в городе?
- Не знаю. Знаю только, что нам придется постараться защитить
Джейка - по словам престарелой тетушки, его возжаждут обе стороны.
Отчасти судьба наша будет зависеть от того, как скоро мы разыщем
поезд. Но куда важнее то, что случится, когда мы его найдем. Будь с
нами еще двое, я бы засунул Джейка в ходячий футляр с револьверами по
бокам. Однако поскольку взять этих двоих негде, пойдем колонной:
первым я, следом Джейк повезет Сюзанну, ты - замыкающий.
- Роланд, риск большой? Прикинь-ка.
- Не могу.
- А по-моему, можешь. Ты не знаешь города, зато по прежним
временам знаешь повадку своих землячков. Больших неприятностей
ждать?
Повернувшись на неумолчный бой барабанов, Роланд задумался.
- Может, и не слишком. Я думаю, те вояки, что еще не перебили
друг дружку, давно состарились и пали духом. Может статься, ты
надеялся не напрасно и найдутся такие, что, подобно ~ка-тету~ из
Речной Переправы, охотно пособят прохожим людям. Может статься,
мы их не увидим вовсе - ~они~ заметят нас, заметят, что мы вооружены,
и затаятся, предоставив нам идти своей дорогой. Возможно, это пустое
умозаключение. Тогда, надеюсь, довольно будет подстрелить одного-
двух, чтобы прочие разбежались, как крысы.
- А если они решат драться?
Роланд угрюмо улыбнулся.
- Тогда, Эдди, мы ~все~ вспомним лики своих отцов.
Глаза Эдди блеснули в темноте, и Роланду опять живо вспомнился
Катберт - Катберт, который однажды сказал, что поверит в
существование призраков лишь тогда, когда "своеручно изловит за хвост
хоть одного", Катберт, с которым ему однажды случилось рассыпать
хлебные крошки под виселицей.
- Я ответил на все твои вопросы?
- Нет... но, думаю, на этот раз ты играл со мной в открытую.
- Тогда доброй ночи, Эдди.
- Доброй ночи.
Эдди повернулся и пошел прочь. Роланд смотрел, как он уходит.
Сейчас, прислушиваясь, стрелок слышал шаги юноши - но еле-еле. Он и
сам двинулся в обратный путь, но вдруг обернулся к окутанному тьмой
Ладу.
~"Он - то, что старуха называла "Зрелый". Она сказала, что его
возжаждут обе стороны"~.
~"В этот раз ты не дашь мне сорваться?"~
~"Нет. Ни сейчас, никогда"~.
Но Роланд знал кое-что, чего никто больше не знал. Возможно,
после разговора, который только что состоялся у них с Эдди, следовало
бы поделиться этим знанием с остальными... и все же он решил
ненадолго оставить его при себе.
На древнем языке, былой lingua franca его мира, почти все слова
вроде ~кеф~ и ~ка~ были многозначными. Однако слово ~чар~ - ~чар~
как в "Чарли Чух-Чух" - имело лишь одно значение.
~Чар~ означало смерть.
Часть пятая
ГОРОД И МОСТ
1
Три дня спустя они вышли к сбитому самолету.
Утро было в самом разгаре, когда Джейк заметил его впервые -
примерно десятью милями дальше в траве что-то ярко блеснуло, словно
там лежало зеркало. Подойдя ближе, они различили у обочины Великой
Дороги нечто большое и темное.
- Кажется, дохлая птица,- сказал Роланд.- И пребольшая.
- Какая там птица,- возразил Эдди,- самолет. Могу поспорить, это
блестит на солнце фонарь кабины.
Часом позже они в молчании стояли у дороги, разглядывая
древние обломки. С изодранной в клочья обшивки фюзеляжа на вновь
прибывших пренебрежительно и высокомерно взирали три жирные
вороны. Джейк запустил в них камнем, который выковырял из
брусчатки. Негодующе каркая, вороны грузно взлетели.
При крушении одно крыло отлетело и лежало в тридцати ярдах от
самолета - похожая на трамплин для прыжков в воду тень в высокой
траве. В остальном самолет почти не пострадал. Там, где пилот врезался
головой в стекло кабины, виднелось большое ржаво-бурое пятно, от него
расходились лучи трещин.
Чик потрусил туда, где из травы поднимались три ржавые лопасти
пропеллера, обнюхал их и спешно вернулся к Джейку.
В кабине сидела мумия в заплатанном кожаном камзоле и
островерхом шлеме. Безгубый рот, зубы оскалены в последней
отчаянной и страшной гримасе; пальцы, когда-то толстые, как
сардельки, и превращенные временем в жалкие, обтянутые кожей кости,
мертвой хваткой вцепились в штурвал. Череп в том месте, которым
пилот врезался в стекло, провалился, и Роланд догадался: серо-зеленые
чешуйки, толстым слоем покрывающие левую половину истлевшего
лица - это все, что осталось от мозга. Голова мертвеца была
запрокинута, словно даже в миг смерти авиатор не сомневался, что
сумеет вновь подняться в небо. Из медленно наступающей на обломки
травы торчало уцелевшее крыло самолета. На нем виднелась поблекшая
эмблема: зажатая в кулаке молния.
- Похоже, тетушка Талита ошибалась, и старый альбинос все-таки
был прав,- с благоговением сказала Сюзанна.- Это наверняка тот самый
Дэвид Квик, предводитель разбойников. Ну и громила - ты только
взгляни, Роланд! Должно быть, его пришлось натереть салом, чтобы
втиснуть в кабину!
Роланд кивнул. Зной и время иссушили восседавшего в железной
птице человека, оставили от него лишь обтянутый пергаментной кожей
скелет, но и сейчас еще бросалось в глаза, как широки были когда-то эти
плечи и массивна изуродованная голова.
- И благородный Перт на землю пал,- продекламировал стрелок,- и
гром сотряс окрестные пределы.
Джейк вопросительно поглядел на него.
- Это из старого стихотворения. Благородный Перт, великан,
отправился сразиться с тысячью мужей, но не успел он покинуть родные
места, как какой-то малыш кинул камень и угодил ему в колено.
Благородный Перт споткнулся, тяжесть доспехов увлекла его наземь, и,
падая, он свернул себе шею.
- Напоминает притчу о Давиде и Голиафе,- сказал Джейк.
- Он не горел,- подал голос Эдди.- Ручаюсь, у него просто
кончилось горючее, мотор сдох, и парень попытался сесть на дорогу.
Говорите, что хотите - варвар, разбойник,- но мужик он был отчаянный.
Роланд кивнул и посмотрел на Джейка.
- Ты как, ничего?
- Ничего. Вот если б он все еще был... ну... скользкий, мне бы,
пожалуй, похужело.- Джейк перевел взгляд с мертвеца в самолете на
город. Лад теперь был гораздо ближе и вырисовывался отчетливее, и
хотя стали видны бесчисленные выбитые окна в домах-башнях, мальчик,
как и Эдди, не окончательно потерял надежду найти в городе помощь.-
Готов спорить, после его гибели все в городе стало... разваливаться.
- Я думаю, ты выиграл бы спор,- сказал Роланд.
- Знаете что? - Джейк опять внимательно разглядывал самолет.-
Может быть, те, кто построил город, строили и самолеты, но я голову
даю на отсечение, что этот самолет - из наших. В пятом классе я писал
реферат о воздушных боях и, по-моему, узнаю машину. Роланд, можно
мне взглянуть на нее поближе?
Роланд утвердительно наклонил голову.
- Я с тобой.
Шурша высокой травой, все трое подошли к самолету.
- Вот, смотри,- показал Джейк,- видишь пулемет под крылом? Это
немецкая модель с воздушным охлаждением, а самолет - "фокке-вульф",
выпущен накануне второй мировой. Точно. Так что он тут делает?
- Пропадает прорва самолетов,- вмешался Эдди.- Взять, к примеру,
Бермудский треугольник. Понимаешь, Роланд, есть над одним из наших
четырех океанов такое нехорошее местечко. Считается, что
заколдованное. Так, может, это такая здоровущая дверь от нас к вам -
дверь, которая почти всегда открыта? - Эдди сгорбился и бездарно
изобразил Рода Серлинга: - "Пристегнуть ремни, приготовиться к
болтанке: наш самолет входит... в зону Роланда!"
Джейк и Роланд - они теперь стояли под уцелевшим крылом
самолета - не обратили на Эдди ни малейшего внимания.
- Подсади меня, Роланд.
Роланд помотал головой.
- С виду крыло крепкое, но только с виду. Эта штука пролежала
тут очень долго, Джейк. Упадешь.
- Тогда подними меня.
Эдди предложил:
- Давай я, Роланд.
Стрелок взглянул на свою покалеченную кисть, пожал плечами и
сцепил пальцы обеих рук замком.
- Этого будет довольно. Он легкий.
Джейк скинул ботинки и проворно взобрался в
импровизированное стремя. Чик визгливо залаял, хотя от возбуждения
или в тревоге, Роланд не сумел бы сказать.
Мальчик, прижимаясь грудью к ржавому закрылку, смотрел
теперь прямо на изображение кулака с зажатой в нем молнией. Один
край эмблемы немного отставал от поверхности крыла. Джейк ухватился
за него и потянул. Эмблема отделилась от крыла так легко, что Джейк
неминуемо полетел бы спиной вперед в траву, если бы стоявший за ним
Эдди не поддержал его ладонью под мягкое место.
- Так я и знал,- сказал Джейк. Под кулаком с молнией была другая
эмблема, открывшаяся теперь почти целиком,- свастика.- Просто
хотелось увидеть собственными глазами. Можешь опускать.
И они пошли дальше, но до самого вечера, оглядываясь, всякий
раз видели над высокой травой, словно надгробный памятник
благородному Перту, неясный силуэт хвоста самолета.
2
Вечером пришла очередь Джейка разводить костер. Когда хворост,
