и тогда уже баронства, земельные владения и тому подобное отходили в
прошлое.
Несмотря на то, что торговля медленно отмирала, кое-кто в те дни
еще охотился на бизонов; поголовье их было невелико и сильно
мутировало. Мясо бизонов-мутантов, хоть и не ядовитое, пахло мерзко и
вкус имело горький. И все же Речную Переправу, расположенную между
местечком, которое называлось просто Пристань, и деревенькой
Джимтаун, в этих краях знали. Поселок стоял у Великой Дороги, всего в
шести днях пути от города, если ехать берегом, и в трех - если плыть
баржей. "А коли вода в реке спадала,- прибавил один из близнецов,- тут
уж про три дни забудь. Дед мой сказывал, баржи, бывало, волоком
тащили супротив течения аж до Томовой косы".
Разумеется, старики ничего не знали ни об основателях и первых
жителях города, ни о том, как те возводили свои башни и башенки: то
были Великие Пращуры, а их история канула в Лету еще тогда, когда
прапрадед тетушки Талиты бегал в коротких штанишках.
- Дома пока стоят,- встрял Эдди.- А вот интересно, машины, с
помощью которых великие золотые бабульки-дедульки их строили, еще
можно запустить?
- Все может быть,- ответил один из близнецов.- Коли так, парень,
здесь ноне не сыщешь ни единой живой души, чтоб еще помнила, как с
ими управляться... так-то.
- Не,- возразил второй,- каково нынче ни худо, а сумлеваюсь я,
чтоб и у Седых и у Зрелых память о старинном житье напрочь отшибло.-
Он поглядел на Эдди.- Слыхал я от папани, будто в старину в городе
горели лехтрические свечки. Болтают, они и посейчас не сгасли.
- Ну надо же,- удивленно протянул Эдди, и Сюзанна под столом
больно ущипнула его за ногу.
- Да,- подтвердил первый близнец. Он говорил серьезно, не
сознавая сарказма Эдди.- Нажмешь на пуговку - гоп! - и готово: светло
как белым днем, а жару нет, и ни тебе фитилей, ни плошек с маслом, ни
карасину. А еще слыхал я, будто раз в стародавние времена Квик, атаман
разбойников, поднялся в небо на механической птице. Но сломалось у
ней крыло, и убился Квик, грянулся с высоты, как Икар.
Сюзанна разинула рот.
- Вы знаете историю Икара?
- Да, госпожа,- отозвался старик, явно удивленный тем, что ей это
кажется странным.- Крылья у него были из пчелиного воску.
- Детские сказки и то, и другое,- фыркнула тетушка Талита.- Вот
огни неугасимые - истинная правда, ибо их я видала собственными
глазами еще сопливой девчонкой; может быть, что по временам они еще
сияют, да... хоть сама я давным-давно ничего такого не видала,
достойные доверия люди из числа моих знакомцев в ясные ночи
наблюдали оные огни. Однако ж ни един человек не подымался под
облака, не летал яко птица, даже Великие Пращуры.
Тем не менее, диковинные машины странного и порой опасного
назначения в городе все-таки ~были~. Возможно, многие из них
сохранились в исправности, однако дряхлые близнецы считали, что
теперь уже никто в городе не знает, как их запустить: шума работающих
механизмов не слышно уже много лет.
~"Пожалуй, это дело поправимо~,- подумал Эдди, блестя
глазами.- ~То есть, если появится предприимчивый, инициативный и
смекалистый малый, который кой-что кумекает в диковинных
механизмах и огнях неугасимых. Может, на самом деле вся заковыка в
том, чтоб отыскать рычажок с пометкой "вкл". Нет, правда. Или, может,
у них там просто коротнуло... вы только подумайте, ребята! Заменяем
полдюжины четырехсотамперных пробок - и в городе светло, как
субботним вечером в Рено!"~
Сюзанна толкнула его локтем и, понизив голос, поинтересовалась,
чему он так радуется. Эдди помотал головой и приложил палец к губам,
заслужив тем самым раздраженный взгляд своей великой и единственной
любви. Альбиносы тем временем продолжали говорить, передавая друг
другу нить повествования с той бессознательной легкостью, какую,
вероятно, может дать лишь постоянное, длиною в жизнь, общение с
двойником.
Четыре или пять поколений назад, рассказывали они, Лад все еще
был довольно густо населен и умеренно цивилизован, хотя горожане и
разъезжали по широким проспектам, проложенным Великими
Пращурами для своих легендарных безлошадных экипажей, в фургонах и
сколоченных из досок подводах. Люд в городе жил мастеровой -
ремесленники и, как выразились близнецы, "мануфактурщики", а потому
торговля и на берегу, и над рекой шла бойко.
- Над рекой? - переспросил Роланд.
- Мост через Сенд еще стоит,- пояснила тетушка Талита.- Верней,
стоял двадцать лет назад.
- Да что там, и десяти лет не минуло, как старый Билл Маффин со
своим парнишкой видели его,- подтвердил Сай, впервые вступая в
разговор.
- Что за мост? - спросил стрелок.
- Громадина на стальных канатах,- ответил один из близнецов.-
Висит в небе, словно какой паук-великан паутину сплел.- И робко
прибавил: - Вот бы сызнова увидеть его до того, как помру.
- Он, небось, уж обвалился,- заявила тетушка Талита, закрывая
тему,- туда ему и дорога. Дьявольское творение.- Она повернулась к
близнецам.- Расскажите-ка им, что произошло с тех пор и чем опасен
нынче город опричь всяческих призраков, какие, быть может,
укрываются в нем... а я поручусь, их там темная сила. Наши гости
спешат, а солнце поворотило к закату.
10
Дальнейший рассказ оказался не чем иным, как еще одной версией
предания, которое Роланд Галаадский уже слышал множество раз и до
некоторой степени пережил лично. Версия эта, обрывочная и неполная,
была, вне всяких сомнений, насыщена вымыслом и далекими от истины
сведениями; линейное развитие сюжета искажали странные,
затрагивающие и время и пространство перемены, происходившие в
мире, и все это можно было суммировать одним сложносочиненным
предложением: ~когда-то существовал знакомый и понятный нам мир,
но этот мир сдвинулся с места~.
Старики из Речной Переправы знали о Галааде не больше, чем
Роланд - о Речном баронстве, и имя Джона Фарсона, ввергнувшего
родной край стрелка в хаос и разрушение, было для них пустым звуком,
но все рассказы о сошествии старого мира в небытие походили один на
другой... и сходство было слишком велико, думалось Роланду, для
простого совпадения.
Три, а то и четыре сотни лет назад - возможно, в Гарлане,
возможно, в еще более далекой стране под названием Порла - вспыхнула
великая смута. Рябь от нее постепенно разошлась по миру, как круги по
воде, распространяя перед собой анархию и раздор. Редкие державы
(если такие вообще нашлись) сумели выстоять перед этими медленными
волнами, и хаос пришел в эту часть света с той же неотвратимостью, с
какой за вечерней зарей приходит тьма. Был период, когда по дорогам
двигались целые армии; одни наступали, другие отступали, всегда в
беспорядке и без каких бы то ни было далеко идущих целей. Время шло;
армии раздробились на более мелкие группы, а те выродились в
рыщущие по стране шайки разбойников - луней. Торговое дело сперва
пошатнулось, затем пришло в полный упадок. Разъезды и путешествия
из связанного с неудобствами хлопотного предприятия превратились в
предприятие опасное. Сообщение с городом неуклонно сокращалось, и
около ста двадцати лет назад прекратилось полностью.
Подобно десяткам иных поселений, через которые проехал Роланд
- поначалу с Катбертом и другими стрелками, изгнанными из Галаада,
затем один, в погоне за человеком в черном,- Речная Переправа
оказалась отрезана от остального мира и предоставлена сама себе.
Тут Сай встрепенулся, стряхнул вялость, и его голос вмиг пленил
путешественников. Старик говорил хрипло, неторопливо, словно всю
жизнь только и рассказывал, словно он принадлежал к тем блаженным,
что рождены ткать из были и небыли грезы, воздушно-великолепные, как
паутина, унизанная каплями росы.
- В остатний раз дань в замок барона отправляли при моем
прадедушке,- начал он.- Нагрузили шкурами повозку - твердой монеты к
той поре, конешное дело, уж не водилось, и больше дать было нечего,- и
отрядили с ней двадцать шесть душ. Дорога была дальняя - почитай,
восемьдесят колес,- опасная, и в пути шестерых не стало. Половину
перебили разбойники, что шли в город воевать, другая половина
перемерла - кто от хворей, кто от бес-травы. Когда наконец добрались до
замка, нашли там только грачей да дроздов и больше ни души. Стены
оказались порушены, Государственный Двор зарос будыльем. В полях на
западе опосля великого побоища все было белым-бело от костей и рыжо
от ржавых доспехов, сказывал прадед, и устами павших в том бою, аки
ветер восточный, выли да рыдали демоны. Деревню за замком спалили
дотла, а под крепостными стенами красовалось еще с тыщу черепов.
Наши оставили свое богатое приношение, шкуры, у разбитых ворот (ибо
никто не пожелал ступить в сию обитель призраков и стонущих голосов)
и отправились восвояси. В дороге они потеряли еще десятерых, и из
двадцати шести пустившихся в путь воротился всего десяток, среди
прочих мой прадед... да только угораздило его подцепить в дороге
лишай, и лишай тот не сходил с шеи и груди прадеда до самой его
смерти. Лучевица - так, по крайности, сказывали. С той поры, стрелок,
никто не покидал поселка. Жили сами по себе.
Они мало-помалу привыкли к набегам луней, продолжал Сай
надтреснутым, но певучим голосом. Выставляли дозоры; завидев
приближающийся отряд верховых (всадники почти всегда ехали по
Великой Дороге на юго-восток, по ходу Луча, на нескончаемую войну,
бушевавшую в Ладе), поселковые прятались в большое убежище,
вырытое ими под церковью. Мимоходом нанесенный поселку ущерб не
восполнялся, дабы не возбуждать любопытства рыщущих по стране
лиходеев. Впрочем, тем было не до того: с заброшенными за спину
луками или боевыми топорами луни галопом проносились через Речную
Переправу туда, где творились убийства.
- О какой войне ты говоришь? - спросил Роланд.
- Да,- подхватил Эдди,- и что насчет этого барабанного боя?
Близнецы вновь переглянулись - быстро, почти с суеверным
страхом.
- О божьих барабанах мы знать ничего не знаем,- сказал Сай,- и
ведать не ведаем. Теперь о городской войне...
Начиналась война как поход луней и изгоев против непрочного
союза мастеровых и "мануфактурщиков", населявших город. Вместо
того, чтобы позволить луням учинить грабеж и погром, сжечь лавки, а
тех, кто уцелел, обречь на верную смерть, прогнав в Пустыню, горожане
решили дать бой. И в течение нескольких лет успешно обороняли Лад от
пылающих злобой, но плохо организованных банд налетчиков, которые
пытались то ураганом пронестись по мосту и взять приступом городские
ворота, то прорваться за стены Лада с лодок и барж.
- Городские пустили в ход старинное оружие,- сказал один из
близнецов,- и, хоть оставалось их раз-два и обчелся, луни со своими
луками, палицами да боевыми топорами супротив них не сдюжили.
- То есть горожане по ним стреляли? - спросил Эдди.
Один из альбиносов кивнул.
- Ага, стреляли, и ~не токмо~ из пистолей. У их были машины,
которые пускали зажигательные ядра на милю, а то и дальше. Рвались
оные ядра не в пример мощней динамитного зелья. Разбойникам - они,
надобно вам знать, нынче прозываются Седые - токмо одно и
оставалось: отойти за реку и начать осаду. Так они и сделали.
В результате Лад стал последним укрепленным прибежищем в
умирающем мире. К нему по одиночке и по двое стекались из окрестных
деревень самые крепкие и смышленые. Вновь прибывшим приходилось
доказывать свою сообразительность на деле; решающим испытанием
становилось задание незаметно пробраться через лабиринт биваков и
первые ряды осаждающих. К нейтральной полосе - мосту - почти все
выходили безоружными, но тех, кому удавалось забраться так далеко,
беспрепятственно пропускали в ворота. Если новобранец оказывался
чересчур бестолков или откровенно дурковат, его, разумеется,
вышвыривали вон; тем, кто владел каким-нибудь ремеслом или умением
(или был достаточно башковит, чтобы его освоить), разрешали остаться.
Особенно ценилась крестьянская сноровка - по преданию, все без
исключения крупные парки Лада превратили в огороды. В отрезанном
от сел и деревень городе вопрос стоял жестко: выращивать пищу здесь же
