поперек седла (к тому же Быстрый нервничал из-за того, что ему
приходилось везти хозяина в таком виде), и двинулись в путь, не по
Великому Тракту - слишком опасно, - а параллельно ему. Роланд
оставался без сознания и следующий день (Меджис к тому времени остался
далеко позади). На привале юноши уселись по обе стороны от него,
переглядываясь над медленно поднимающейся и опадающей грудью стрелка.
- Может лежащий без сознания человек умереть от голода? - спросил
Катберт. - Или от жажды? По-моему, нет.
- А я думаю, может, - возразил Ален.
Ночь выдалась трудной. Вымотались они донельзя, потому что
прошлый день практически не спали. И тут заснули как убитые, укрывшись
с головой, чтобы их не будили солнечные лучи. Проснулись оба
практически одновременно, когда солнце опускалось за горизонт, а
Демоническая Луна, полная, как и двумя ночами раньше, начинала свой
путь по небосводу, прорезая облака - предвестники мощных осенних
ливней.
Роланд сидел. Он вытащил магический кристалл из мешка и держал
его в руках, темный кусок стекла, такой же мертвый, как глаза
Сорви-Головы. Глаза Роланда, такие же мертвые, с полным безразличием
оглядывали деревья, траву, небо. Он ел, но не спал. Пил из ручьев,
мимо которых они проезжали, но не говорил. И не расставался с осколком
Радуги Мейрлина, который они добыли в феоде Меджис такой дорогой
ценой. Но магический кристалл не оживал от его прикосновений.
И не оживет, как-то подумал Катберт. Во всяком случае, не оживет,
пока Эл и я будем бодрствовать.
Ален не смог оторвать руки Роланда от хрустального шара, поэтому
положил ладони ему на щеки, таким путем пытаясь прикоснуться к его
сознанию. Да только не нашел, к чему прикасаться. В Гилеад они
возвращались не с Роландом, даже не с духом Роланда. Роланд ушел. Как
луна на конце очередного цикла.
Часть четвертая
У ВСЕХ ДЕТЕЙ БОЖИИХ ЕСТЬ БАШМАКИ
Глава первая
УТРО В КАНЗАСЕ
1
Впервые за эти
(часы? дни?)
стрелок замолчал. Посидел, глядя на здание, что возвышалось к
востоку от них (солнце поднималось из-за него, так что они видели
черный силуэт дворца, окруженный золотым нимбом), положив руки на
колени. Потом взял бурдюк с водой, лежавший на мостовой рядом с ним,
поднял над головой, раскрыл рот.
Пил то, что попадало в рот, остальные видели, как ходил его
кадык, когда Роланд лег на асфальт, но вода лилась и на лоб, текла по
закрытым глазам, стекала с висков, отчего волосы становились темнее.
Наконец он отложил бурдюк в сторону, но остался лежать с
закрытыми глазами, закинув руки за голову, словно человек, сдавшийся
во сне. Пар поднимаются над мокрым лицом.
- А-х-х-х, - вырвалось у него.
- Полегчало? - спросил Эдци. Веки стрелка поднялись, обнажая
выцветшие синие глаза.
- Да, полегчало. Я не понимаю, как это может быть, я так боялся
рассказывать об этом... но полегчало.
- Те, для кого рыться в наших мозгах - профессия, наверное, тебе
бы это объяснили, - подала голос Сюзанна, - но едва ли ты стал бы их
слушать. - Она уперлась руками в поясницу, прогнулась, скривилась...
но скривилась, пожалуй, лишь по привычке. Спина не затекла, а потому
никакой боли она не почувствовала, хотя ожидала обратного.
- Вот что я тебе скажу, - продолжил Эдди. - Твой рассказ
заставляет по-новому взглянуть на выражение "рассказать все как на
духу". Сколько мы здесь пробыли, Роланд?
- Всего одну ночь.
- "Духи создали все это в одну ночь", - задумчиво произнес Джейк.
Он сидел, разведя согнутые в коленях ноги, а Ыш устроился между ними,
глядя на него яркими, золотисто-черными глазами.
Роланд сел, вытер лицо шейным платком, пристально посмотрел на
Джейка:
- Что ты сказал?
- Не я. Это написал Чарлз Диккенс. В рассказе "Рождественская
песнь". Все в одну ночь, а?
- Какая-нибудь часть твоего тела говорит о том, что времени
прошло больше?
Джейк покачал головой. Нет, чувствовал он себя так же, как и в
любое другое утро, может, даже получше. Ему хотелось по-маленькому, но
мышцы не затекли, ничего не болело.
- Эдди? Сюзанна?
- Я отлично себя чувствую, - ответила Сюзанна. - После бессонной
ночи, а то и нескольких, такого не бывало.
- У меня примерно такое же состояние, как и в те времена, когда я
сидел на игле... есть что-то общее...
- Только что-то, не все? - сухо осведомился Роланд.
- Слушай, почему бы тебе не задать этот вопрос следующему
свихнувшемуся поезду, на котором нам доведется ехать? Я вот про что.
Если проведешь много ночей под кайфом, то привыкаешь к тому, что утром
ты в полном дерьме: голова раскалывается, нос забит, сердце колотится
как бешеное, позвоночник не гнется. Поверь старине Эдди, именно по
своему утреннему состоянию можно понять, хорош ли для тебя тот или
иной наркотик. Короче, к этому привыкаешь, я вот привык, а если
пропустить ночь, не принять дозу, то утром, проснувшись, сидишь на
кровати и думаешь: "Что со мной такое? Я болен? Как-то странно я себя
чувствую. Или меня ночью хватил удар?"
Джейк рассмеялся, затем с такой силой зажал рот ладонью, будто
хотел не только заглушить смех, но и загнать обратно то, что
вырвалось.
- Извини. Мне сразу вспомнился мой отец.
- Наш человек, да? - усмехнулся Эдди. - В общем, я ожидал, что у
меня будет все болеть, я ожидал, что усталость тяжелым грузом
навалится на плечи, я ожидал, что при каждом движении все кости будут
жалобно скрипеть... но в действительности я в полном порядке, разве
что не помешало бы отлить.
- И чего-нибудь съесть? - полюбопытствовал Роланд.
Улыбка, что кривила губы Эдди, исчезла:
- Нет. После этой истории есть не хочется. Есть мне совсем не
хочется.
2
Эдди снес Сюзанну с насыпи, усадил за кустами, чтобы она справила
нужду. Джейк расположился за своим кустом, в шестидесяти или
семидесяти ярдах к востоку. Роланд сказал, что воспользуется
разделительной полосой, потом недоуменно поднял брови, услышав дружный
смех нью-йоркцев.
Сюзанна не смеялась, появившись из кустов. По ее лицу текли
слезы. Эдди не задал ей ни единого вопроса: он и так все знал. Он сам
едва сдерживал слезы. Осторожно поднял ее на руки, и она уткнулась
лицом ему в шею. Какое-то время они постояли.
- Гори огнем, - повторила Сюзанна слова Роланда.
- Да, - вздохнул Эдди. - Приходи, Жатва.
Сюзанна подняла голову, вытерла глаза.
- Пройти через все это. - Она посмотрела вверх, чтобы убедиться,
что Роланд не стоит на насыпи, не смотрит на них. - В четырнадцать
лет!
- Я в его возрасте разве что таскал с лотков жевательную резинку.
Такими подвигами не похвалишься, а? Знаешь, я даже рад, что все так
получилось.
- Рад? Почему?
- Потому что думал, что он собирается рассказать нам, как убил ее
сам. Ради его чертовой Башни.
Сюзанна заглянула Эдди в глаза:
- Но он и думает, что убил. Разве ты этого не понимаешь?
3
Когда они вновь собрались вместе и увидели разложенную у костерка
еду, то решили поесть. Роланд раздал последние буррито (Может, позже
мы заглянем в "Боинг-Боинг бургерс" и посмотрим, чем у них кормят,
подумал Эдди), и все поели. Кроме Роланда. Он взял буррито, посмотрел
на него и отвел глаза. Грусть разлилась по лицу стрелка, он сразу стал
старым и одиноким. У Эдди защемило сердце, но он не знал, как помочь
Роланду.
А вот Джейк, десятью годами моложе, нашел способ. Поднялся,
подошел к Роланду, опустился рядом с ним на колени, обнял стрелка за
шею, то ли прижал к себе, то ли прижался к нему:
- Мне очень жаль, что ты потерял свою подругу.
Лицо Роланда дрогнуло, и на мгновение Эдди показалось, что он
сейчас заплачет. Может, уронит скупую мужскую слезу, может, слезы
польются градом. Эдди отвернулся. Утро в Канзасе, сказал он себе. Вот
уж чего ты не мечтал увидеть. Теперь наслаждайся зрелищем и дай
мужчине сладить с нервами.
Когда он вновь повернул голову, секундная слабость Роланда
осталась в прошлом. Джейк сидел рядом с ним, Ыш положил длинную морду
на один из сапогов стрелка. Роланд начал медленно есть буррито, безо
всякого удовольствия... но он ел.
Холодные пальцы Сюзанны коснулись его руки. Эдди переплел их
своими.
- Одна ночь. - Она все еще не понимала.
- По крайней мере по тем часам, что отсчитывает наше тело, -
ответил Эдди. - В наших головах...
- Кто знает? - пожал плечами Роланд. - Когда ведешь рассказ -
меняешь время. Так уж сложилось в моем мире. - Он улыбнулся. Как
всегда, неожиданно, улыбка превратила его чуть ли не в красавца. Глядя
на эту мгновенную трансформацию, Эдди подумал, что он, пожалуй,
способен понять, как девушка могла влюбиться в Роланда. Когда он был
высок ростом и не так уродлив, до того, как идея найти Башню накрепко
засела у него в голове.
- Я думаю, точно так же обстоит дело во всех мирах, сладенький, -
откликнулась Сюзанна. - Могу я задать пару вопросов, прежде чем мы
тронемся в путь?
- Если хочешь.
- Что с тобой случилось? Надолго ли ты... ушел?
- Я действительно ушел, тут ты права. Путешествовал.
Странствовал. Не в Радуге Мейрлина, конечно... но я не думаю, что
вышел из нее, если попал туда, когда был все еще... не в себе... дело
в том, что у каждого из нас есть колдовской кристалл. Здесь. - Он
постучал пальцами по лбу, между бровями. - Вот куда я ушел. Вот где
путешествовал, пока мои друзья везли меня на восток. И мало-помалу я
стал поправляться. Я держался за шар, но путешествовал в своей голове,
и мне становилось все лучше. Но хрустальный шар так и не засветился
для меня, кроме как в самом конце... когда показались городские стены
и укрепления замка. Если бы он проснулся раньше... Роланд пожал
плечами. - Если бы он проснулся до того, как ко мне начали
возвращаться силы, не думаю, что я сидел бы сейчас с вами. Потому что
любой мир, даже розовый со стеклянным небом, я бы предпочел тому, в
котором не было Сюзан. Полагаю, сила, которая дает жизнь магическому
кристаллу, это знала... и ждала.
- А когда шар засветился вновь, он рассказал тебе остальное, -
вставил Джейк. - Должен был рассказать. О том, чего ты уже не мог
увидеть.
- Да. Я знаю так много только потому, что увидел все в глубинах
кристалла.
- Ты как-то говорил нам, что Джон Фарсон хотел увидеть твою
голову на шесте, - вспомнил Эдди. - Потому что ты у него что-то украл.
Что-то очень для него ценное. Речь шла о магическом кристалле, не так
ли?
- Да. Узнав, что произошло, он просто рвал и метал. Обезумел от
ярости. По твоей терминологии, Эдди, взорвался.
- Сколько еще раз шар светился при тебе? - спросила Сюзанна.
- Что с ним случилось? - добавил Джейк.
- После того как мы покинули Меджис, он трижды открывал мне свои
тайны, - ответил Роланд. - Первый раз - в ночь, когда мы остановились
на привал у самого Гилеада. Тогда я дольше всего путешествовал в нем,
и он показал мне то, о чем я вам и рассказывал. Кое-что я домыслил, но
большую часть видел. Он показывал мне все это не для того, чтобы
чему-то научить, чем-то помочь. Нет, цель у него была одна - причинить
боль. И все остальные части Колдовской радуги - порождения зла. Чужое
горе напитывает их энергией. Вот и этот магический кристалл выждал,
пока мой разум достаточно окрепнет, чтобы воспринимать и реагировать
