времен. Они вспомнили, казалось бы, давно забытое: гори огнем, приходи
Жатва, смерть тебе, жизнь - нашему урожаю.
Словно беззвучная команда прошла по их рядам, и они начали
забрасывать Сюзан сначала вылущенными кукурузными початками, потом
гнилыми помидорами, потом картофелинами и яблоками. Одно из яблок
угодило ей в щеку. Сюзан покачнулась, едва не упала, выпрямилась,
вскинула к луне избитое, но по-прежнему прекрасное лицо. Так и
застыла, с гордо поднятой головой. Смотрела она прямо перед собой.
- Гори огнем, - шептали люди. Роланд их не слышал, но мог
прочитать слова по движениям губ. Стенли Руис стоял там, и Красотуля,
и Гёрт Моггинс, и Френк Клейпул, помощник шерифа со сломанной ногой, и
Джейми Макканн, которому так и не удалось сыграть роль Юноши Жатвы.
Роланд увидел сотню человек, с которыми он познакомился (и многих
полюбил) за время пребывания в Меджисе. А теперь эти люди забрасывали
его любимую вылущенными кукурузными початками и овощами, а она стояла
перед ними на возке со связанными впереди руками.
Медленно катящийся возок добрался до "Зеленого сердца", где в
этом году не горели бумажные фонарики, не кружилась карусель, не
смеялись дети. Толпа, теперь скандирующая: Гори огнем, - раздалась, и
Роланд увидел деревянную пирамиду - незажженный праздничный костер.
Вкруг ее, прислоненные к ней спинами, плотным кольцом сидели
соломенные пугала с красными руками. Но в кольце этом недоставало
одного сегмента.
Роланд начал кричать. С губ его раз за разом слетало единственное
слово: нет, нет, нет, нет, нет! И с каждым вскриком шар вспыхивал все
ярче, словно ужас Роланда подливал в него энергию. Теперь при этих
пульсациях Катберт и Ален видели череп стрелка под его кожей и
волосами.
- Мы должны забрать у него кристалл, - прошептал Ален. - Должны,
он высасывает его досуха. Убивает его!
Катберт кивнул и шагнул вперед. Схватился за шар, но не смог
вырвать из рук Роланда. Пальцы стрелка, казалось, сплавились с ним.
- Ударь его! - Катберт повернулся к Алену. - Ударь его снова, ты
должен!
С тем же успехом Ален мог ударить и валун. Роланд даже не
покачнулся. И продолжал кричать: Нет! Нет! Нет! Нет!
Шар мерцал все чаще и чаще, проникая все глубже в открытую им
рану, напитываясь горем Роланда, как кровью.
25
- Гори огнем! - выкрикнула Корделия Дельгадо, рванувшись к возку
с того места, где она стояла. Толпа приветствовала ее, ей даже
подмигнула зависшая над ее левым плечом Демоническая Луна. - Гори
огнем, неверная сука! Гори огнем!
Она метнула ведро с краской в племянницу, перепачкав ее штаны и
одев связанные руки в алые перчатки. Она широко улыбалась, когда возок
с Сюзан проезжал мимо. На щеке ее чернела отметина: пепел, оставленный
рукой Сюзан. Посередине бледного лба пульсировала толстая, как
дождевой червь, вена.
- Сука! - кричала Корделия. Пальцы ее сжались в кулаки, она
отплясывала джигу, колени так и ходили под юбкой. - Жизнь - урожаю!
Смерть этой суке! Гори огнем! Приходи, Жатва!
Возок миновал ее. Корделия выпала из поля зрения Сюзан, еще один
жестокий фантом в страшном сне, которому вскорости суждено оборваться.
Птички и рыбки, медведи и зайки, думала она. Чтоб у тебя все было
хорошо, Роланд, любовь моя. Это мое заветное желание.
- Возьмите ее! - вскричала Риа. - Возьмите эту убийцу и зажарьте
ее с красными руками! Гори огнем!
- Гори огнем! - с готовностью отозвалась толпа. Лес рук вырос в
пронизанном лунным светом воздухе. Послышались взрывы петард, детский
смех, предвкушающий невиданное зрелище.
Сюзан сняли с возка, подняли в воздух, и она поплыла над головами
к деревянной пирамиде, передаваемая с рук на руки, словно героиня,
вернувшаяся домой с победоносной войны. А луна смотрела на все это с
недосягаемых высот.
- Птички и рыбки, медведи и зайки, - шептала Сюзан, когда ее
сначала опустили, а потом бросили спиной на деревянную пирамиду,
заполнив ее телом недостающий сегмент в кольце пугал.
- Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ! - в унисон скандировала
толпа.
- Птички и рыбки, медведи и зайки.
Стараясь вспомнить, как он танцевал с ней в ту ночь. Стараясь
вспомнить, как они любили друг друга в ивовой роще. Стараясь вспомнить
их первую встречу на ночной дороге: "Спасибо, сэй, хорошо, что мы
встретились". Его слова. И да, несмотря ни на что, несмотря на то, что
ее соседи внезапно превратились в страшных гоблинов, пляшущих под
луной, несмотря на боль и предательство, несмотря на грозящую ей
страшную смерть, он сказал правду: хорошо, что они встретились, очень
хорошо.
- Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ!
Подходили женщины и складывали у ее ног сухие вылущенные
кукурузные початки. Некоторые из них угощали ее оплеухами (она не
обращала внимания: избитое лицо давно онемело). Одна, Мига Альварес,
чью дочь Сюзан учила верховой езде, плюнула ей в глаза, вскинула руки
к небу и расхохоталась. На мгновение взгляд Сюзан остановился на Корал
Торин, увешанной амулетами. Она вывалила на Сюзан охапку сухих
листьев, осыпавших ее шуршащим дождем.
А потом вновь появились ее тетка и Риа. Обе с факелами. Они
встали перед ней, Сюзан почувствовала идущий от факелов жар. Риа
взметнула факел к луне.
- ГОРИ ОГНЕМ! - скрипучим старческим голосом выкрикнула она.
- ГОРИ ОГНЕМ! - громом отозвалась толпа.
Подняла свой факел и Корделия.
- ПРИХОДИ, ЖАТВА!
- ПРИХОДИ, ЖАТВА! - громом отозвалась толпа.
- А теперь, сука, - проворковала Риа, - тебя ждут куда более
жаркие поцелуи, чем те, которыми ублажал тебя твой любовник.
- Умри, неверная. - прошептала Корделия. - Жизнь - урожаю, смерть
- тебе.
Она первой швырнула факел в груду сухих вылущенных початков у ног
Сюзан. Риа отстала от нее на секунду. Початки вспыхнули сразу же,
залив лицо Сюзан желтым светом.
В последний раз она набрала полную грудь холодного воздуха,
согрела своим сердцем и выпустила криком, несломленная, непокоренная:
- РОЛАНД, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!
Толпа подалась назад, словно наконец-то осознав, что произошло,
только теперь, слишком поздно, когда никто ничего не мог изменить: у
костра, зажженного в честь праздника Жатвы, сидело не пугало, а
очаровательная девушка, одна из них, с выкрашенными красной краской,
как у пугала, руками. Они могли бы спасти ее, будь у них в запасе еще
секунда, некоторые, во всяком случае, могли бы, но опоздали и они.
Деревянная пирамида занялась: ее штаны занялись: ее рубашка занялась:
ее длинные белокурые волосы вспыхнули, как корона.
- РОЛАНД, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
На конце своей жизни она чувствовала тепло - не боль. Ей хватило
времени, чтобы вспомнить его глаза того оттенка синевы, каким бывает
небо на рассвете. Ей хватило времени, чтобы вспомнить его мчащимся на
Быстром по Спуску, с черными волосами, выбивающимися из-под шляпы. Ей
хватило времени, чтобы вспомнить, как легко и беззаботно он смеялся,
чего уже никогда не будет в той долгой жизни, которую он проживет без
нее, и этот смех она взяла с собой, когда светом и жаром вознеслась в
черное небо, вновь и вновь восклицая его имя, призывая птичек и рыбок,
медведей и заек.
26
Под конец с губ его срывались уже не слова, а бессвязные звуки.
Он выл, как смертельно раненное животное. Руки его сплавились с шаром,
который пульсировал, как сердце бегуна. В нем он видел, как она
горела.
Катберт попытался отнять у Роланда проклятый кристалл, но не
смог. И тогда решился на отчаянный шаг - выхватил револьвер, нацелил
на хрустальный шар, взвел курок. Он, конечно же, ранил бы Роланда,
осколки стекла могли ослепить его, но иного выбора не было: Колдовская
радуга точно убила бы Роланда, если бы они ничего не предприняли.
Но стрелять ему не пришлось. Словно увидев револьвер Катберта и
поняв, что может произойти, хрустальный шар мгновенно почернел,
мертвым грузом повиснув в руках Роланда. И тело стрелка, с
закаменевшими мышцами, вибрирующее от невероятного напряжения,
обмякло. Он рухнул как подкошенный, и пальцы его наконец-то отлепились
он магического кристалла. Он упал Роланду на живот, скатился с него на
землю и замер у одной из его распростертых рук. Ничего не светилось в
темных глубинах шара за исключением злобной оранжевой искорки -
крошечного отражения Демонической Луны.
Ален смотрел на кристалл с отвращением и страхом, как смотрят на
злобное животное, которое спит... но, проснувшись, вновь укусит при
первом удобном случае.
Он шагнул к шару с твердым намерением растереть его в порошок.
- Не смей, - остановил его хриплый голос Катберта. Стоя на
коленях у безжизненного тела Роланда, он поднял голову, повернулся к
Алену. Луна превратила его глаза в два блестящих камешка. - Не смей,
после тех несчастий и смертей, через которые мы прошли, чтобы
завладеть им. Не смей даже думать об этом.
Ален заколебался. Подумал о том, что все равно должен уничтожить
это проклятое создание человеческого разума... несчастья, которые они
пережили, не шли ни в какое сравнение со всеми теми несчастьями,
которые еще мог принести этот магический кристалл. Это же машина по
созданию несчастий, вот что это такое, и именно шар убил Сюзан
Дельгадо. Ален не видел того, что видел Роланд в его глубинах, но лицо
своего друга он видел, и этого хватило с лихвой. Магический кристалл
убил Сюзан и будет убивать других, если останется в целости и
сохранности.
Но потом Ален подумал о ка и отступил от шара. О чем впоследствии
горько сожалел.
- Положи его в мешок, - распорядился Катберт. - и помоги мне с
Роландом. Мы должны увезти его отсюда.
Мешок лежал на земле, там, где его бросил Роланд. Ветер чуть
шевелил мешковину. Ален поднял шар, с отвращением прикоснувшись к его
гладкой поверхности, ожидая, что он оживет под его руками. Не ожил.
Ален сунул его в мешок, затянул веревку, забросил на плечо. Затем
опустился на колени около Роланда.
Он не знал, сколько времени они безуспешно пытались привести его
в чувство. Луна поднялась высоко в небо, оранжевый ее цвет сменился
серебристым, из каньона больше не поднимался дым. В конце концов
Катберт решил, что толку не будет, поэтому Роланда надо привязывать к
седлу Быстрого и увозить. Если они доберутся до больших лесов в
западной части феода до рассвета, добавил Катберт, они будут в
безопасности... но Добраться туда надо обязательно. Они с удивительной
легкостью уничтожили основные силы отряда Фарсона, но оставшиеся в
живых наутро наверняка соберутся вместе. И будет лучше, если они уедут
отсюда до того, как это произойдет.
Вот так они и покинули и каньон Молнии, и прибрежную часть феода
Меджис, поскакали на запад под Демонической Луной, с Роландом,
перекинутым через седло, словно труп.
27
Следующий день они провели в Иль-Боске, хвойном лесу на западе
Меджиса, ожидая, что Роланд очнется. Когда миновал полдень, а Роланд
по-прежнему не пришел в сознание, Катберт повернулся к Алену:
- Попробуй прикоснуться к нему.
Ален взял Роланда за руки, сконцентрировал волю, вгляделся в
бледное, напоминающее маску лицо, и так провел не меньше получаса.
Наконец покачал головой, выпустил руки Роланда из своих, встал.
- Ничего? - спросил Катберт.
Ален вздохнул и вновь покачал головой. Они соорудили носилки из
сосновых ветвей, чтобы Роланду не пришлось еще одну ночь лежать
