Роланд. Его взгляд был совершенно непроницаем и ничего не выдавал.
Потом женщина застонала. Открыла глаза.
Ее глаза.
Глаза Одетты.
- Боже милостивый, я опять упала в обморок, да? - сказала она. - Ради
Бога извините, что вам пришлось меня привязать. Дурацкие ноги! Наверное, я
могла бы сесть чуть повыше, если бы вы...
Тут уж подкосились ноги у Роланда, и он без чувств медленно опустился
на землю примерно тридцатью милями южнее того места, где оканчивалось
Западное Взморье.
ПЕРЕТАСОВКА
Эдди Дийну уже не казалось, что они с Владычицей плетутся по
последним ярдам прибрежной полосы. В его представлении они даже не шли.
Они словно бы летели.
Одетта Холмс по-прежнему явно не питала к Роланду ни доверия, ни
симпатии. Однако отчаянное положение стрелка нашло в ней и понимание, и
отклик. Теперь Эдди казалось, что вместо мертвой глыбы резины и металла, к
которой по чистой случайности приторочено человеческое тело, он толкает
едва ли не планер.
"Идите. Раньше я присматривал за тобой, и это было важно. Теперь я
буду только задерживать тебя".
Юноша почти сразу же убедился, до чего прав стрелок. Эдди толкал
кресло, Одетта работала рычагами.
За пояс штанов Эдди был засунут один из револьверов стрелка.
"Помнишь, как я велел тебе быть начеку, а ты не послушался?"
"Да".
"Скажу еще раз: будь настороже. Всякую минуту. Если вернется другая,
не жди ни секунды. Дай ей по башке".
"Что, если я убью ее?"
"Тогда все будет кончено. Но если она убьет тебя, нам тоже крышка. А
она попытается, если вернется. Попытается".
Эдди не хотел бросать Роланда. Не только из-за кошачьего вопля в
ночи, хоть он не шел у юноши из головы. Просто Роланд стал его
единственным пробным камнем в этом мире, чужом и для Эдди, и для Одетты.
И все-таки он понимал, что стрелок прав.
- Не хотите отдохнуть? - спросил молодой человек Одетту. - Еще
осталось, чем подкрепиться.
- Пока нет, - ответила женщина, хотя ее голос звучал устало. - Но
скоро захочу.
- Ладно. Но хотя бы бросьте рычаги. У вас нет сил. Вас... понимаете,
ваш желудок...
- Ну, хорошо. - Одетта обернулась (ее лицо блестело от пота) и
благосклонно улыбнулась Эдди, отчего тот почувствовал сразу и слабость, и
прилив сил. За такую улыбку он мог бы отдать жизнь... и, как ему думалось,
отдал бы, потребуй того обстоятельства.
Он от души надеялся, что обойдется без этого, но, разумеется, вовсе
исключить такую возможность было нельзя. Время переросло в вопрос жизни и
смерти, в нечто, важное до крика.
Одетта опустила руки на колени, и Эдди покатил кресло дальше.
Тянувшийся за ними след терял четкость, поскольку прибрежный песок
становился все тверже, зато повсюду в беспорядке были разбросаны камни.
Они могли стать причиной катастрофы, попасть в которую при той скорости, с
какой двигались путники, ничего не стоило. Случись что-то действительно
серьезное, Одетта могла пострадать - это было бы скверно. Вдобавок в такой
аварии могло погибнуть кресло, что было бы плохо для них и, вероятно, еще
хуже для стрелка - в одиночестве он бы почти наверняка погиб. А если бы
Роланд погиб, Эдди с Одеттой навсегда застряли бы в чужом мире.
Роланд был слишком болен и слаб, чтобы идти, и Эдди против воли
пришлось взглянуть в лицо одному нехитрому факту: их было трое, двое -
калеки.
На что же было уповать, на что надеяться?
Кресло.
Кресло - надежда, единственная надежда, ничего, кроме надежды.
Бог в помощь.
Стрелок пришел в сознание вскоре после того, как Эдди оттащил его в
тень выдававшихся из земли камней. Лицо Роланда там, где не было
смертельно бледным, горело чахоточным румянцем. Грудь быстро поднималась и
опускалась. Правую руку оплетала сеть тонких багровых полос.
- Накорми ее, - хрипло велел он Эдди.
- Ты...
- Обо мне не беспокойся. Не пропаду. Накорми ее. Думаю, теперь она
поест. А ее сила тебе еще понадобится.
- Роланд, что, если она только прикидывается, будто...
Стрелок нетерпеливо отмахнулся.
- Никем она не прикидывается - просто она в своем теле одна. Мы оба
это знаем - стоит только взглянуть ей в лицо. Ради своего отца, накорми
ее, пусть поест, а сам тем временем возвращайся ко мне. Теперь каждая
минута на счету. Каждая секунда.
Эдди поднялся, но стрелок левой рукой притянул его обратно. Больной
ли, нет ли, но свою силу он не утратил.
- И ничего не говори про другую. В чем бы ни убеждала тебя эта, как
бы ни объясняла, не возражай.
- Почему?
- Не знаю. Знаю только, что это было бы ошибкой. А теперь делай, что
сказано. Хватит терять время!
Одетта сидела в своем кресле, глядя на море с выражением легкого
недоуменного изумления. Когда Эдди предложил ей омара - несколько щедрых
кусков, оставшихся от вечерней трапезы - она печально улыбнулась.
- Я поела бы, если бы могла, - сказала она, - но вы же знаете, что
будет.
Эдди, который понятия не имел, о чем она толкует, смог только пожать
плечами и сказать:
- Попытка не пытка, Одетта. Понимаете, вам надо есть. Мы должны идти
как можно быстрее.
Одетта с коротким смешком коснулась его руки. Эдди почудилось, будто
ему вдруг передалось что-то вроде электрического заряда. Да, это была она,
Одетта. Юноша понял это не хуже Роланда.
- Вы мне очень нравитесь, Эдди. Вы так старались. Были так терпеливы.
Он тоже... - Одетта кивком показала туда, где, привалясь спиной к камню и
наблюдая за ними, лежал стрелок, - ...но такого человека любить трудно.
- Да. Я-то знаю.
- Попробую еще разок. Ради вас.
Одетта улыбнулась. Эдди вдруг понял, что мир вращается из-за нее и
ради нее, и подумал: "Боже, прошу Тебя, у меня в жизни было так мало...
пожалуйста, не отнимай ее у меня больше. Пожалуйста".
Она взяла мясо, сморщила в потешном унынии нос и подняла глаза на
Эдди.
- Это обязательно?
- Только самую капельку, - сказал он.
- С тех пор я больше никогда не ела моллюсков, - сказала Одетта.
- Пардон?
- Я думала, я вам рассказывала.
- Может быть, - сказал Эдди и нервно хохотнул. Именно тогда приказ
стрелка не давать Одетте узнать о существовании другой принял в его памяти
угрожающие размеры.
- Однажды, когда мне было лет десять или одиннадцать, мы ели их на
ужин. Мне страшно не понравилось, что на вкус они как маленькие резиновые
шарики, а позже меня ими вырвало. С тех пор я их больше не ела. Но... -
Она вздохнула. - "Капельку", как вы выражаетесь, я попробую.
Точно ребенок, принимающий полную ложку заведомо противного
лекарства, Одетта положила в рот маленький кусочек омара. Сперва она
жевала медленно, потом быстрее. Проглотила. Взяла еще кусочек. Прожевала,
проглотила. Еще один. Теперь она буквально пожирала мясо.
- Э, э, притормозите! - сказал Эдди.
- Должно быть, это какой-то другой сорт! Да, ну конечно же! - Сияя,
она посмотрела на Эдди. - Мы проехали по берегу моря дальше, и фауна
изменилась! Кажется, моя аллергия прошла! И вкус не такой гадкий, как
раньше... а я действительно старалась удержать это в желудке, правда же? -
Она, не таясь, взглянула на Эдди. - Я очень старалась.
- Угу. - Собственный голос показался Эдди несущимся из приемника
очень далеким радиосигналом. "Она думает, что каждый день ела, а потом все
до крошки из нее вылетало, оттого она так ослабела. Всесильный Боже". -
Угу. Вы старались изо всех сил.
- Так... - с трудом, поскольку рот у нее был полон, выговорила
Одетта. - Так вкусно! - Она рассмеялась - нежно, очаровательно. - И
обратно не запросится! Усвоится! Я знаю! Я чувствую!
- Только не перестарайтесь, - предостерег Эдди и подал ей бурдюк с
водой. - С непривычки. Вас же... - Он сглотнул, и в горле у него явственно
(по крайней мере, для него самого) пискнуло. - Вас же все время рвало.
- Да. Да.
- Я на несколько минут отлучусь - мне нужно переговорить с Роландом.
- Хорошо.
Но прежде, чем Эдди смог уйти, Одетта опять крепко схватила его за
руку.
- Спасибо вам, Эдди. Спасибо, что были так терпеливы. И поблагодарите
его. - Она мрачно примолкла. - Поблагодарите, только не говорите, что я
его боюсь.
- Не скажу, - сказал Эдди и пошел обратно к стрелку.
Одетта помогала даже тогда, когда не работала рычагами. Она
прокладывала курс с проницательностью женщины, долгие годы пробиравшейся в
инвалидном кресле по миру, который еще и не помышлял о признании подобных
ей ущербных людей.
- Налево, - окликала она, и Эдди спешил взять влево, проскальзывая
мимо валуна, который торчал из вязкого песка, точно сердито ощеренный
гнилой клык. Сам Эдди мог и не заметить камень.
- Направо, - окликала Одетта, и Эдди, едва не угодив в одну из
песчаных ловушек, которые попадались все реже, как послушная лошадка,
забирал вправо.
Наконец они остановились, и Эдди лег на землю, тяжело дыша.
- Поспите часок, - сказала Одетта. - Я вас разбужу.
Эдди посмотрел на нее.
- Я не лгу. Я заметила состояние вашего друга, Эдди...
- Знаете, друг - не вполне точное сло...
- ...понимаю, насколько важно время и не позволю вам из чувства
ложной жалости проспать больше часа. Определять время по солнцу я умею
очень хорошо. А выбившись из сил, вы сослужите этому человеку плохую
службу, не так ли?
- Да, - сказал Эдди, думая: "Ты же не понимаешь. Если я засну, а
Детта Уокер вернется..."
- Спите, Эдди, - сказала Одетта, и Эдди, будучи слишком утомлен (и
слишком влюблен), чтобы усомниться, доверился ей. Он заснул. Она разбудила
его, как и обещала, через час, и по-прежнему была Одеттой, и они двинулись
дальше, и теперь она снова помогала юноше, орудуя рычагами. Они полным
ходом катили по сужающейся песчаной полосе к двери, которую Эдди все время
лихорадочно высматривал и неизменно не находил.
Оставив Одетту поглощать свою первую за много дней трапезу, Эдди
вернулся к стрелку. Роланд выглядел как будто бы чуть получше.
- Присядь, - сказал он Эдди.
Эдди присел на корточки.
- Оставь мне полупустой бурдюк. Это все, что мне нужно. Ее отвези к
двери.
- Что, если я не...
- Не найдешь? Найдешь. Здесь были первые две, здесь будет и эта. Если
вы доберетесь туда сегодня до заката, дождись темноты и убей двух омаров.
Нужно будет устроить ее в надежном укрытии и оставить ей поесть. Если
сегодня вечером ты не доберешься до двери, убей трех омаров. На.
Он протянул Эдди один из револьверов.
Эдди с уважением взял его, снова удивившись, какой же он тяжелый.
- Я думал, все патроны ни к черту.
- Вероятно. Но я заряжал теми, что, по-моему, намокли меньше прочих -
три штуки были у пряжки патронной ленты слева, три - у пряжки справа.
Может, хоть один да выстрелит. А повезет - так два. На ползучих гадов их
не трать. - Роланд коротко смерил Эдди оценивающим взглядом. - Там могут
оказаться другие твари.
- Так ты тоже слышал?
- Если ты про тварь, мяукавшую в холмах - да. Если про Нечистого
Духа, как говорят твои глаза - нет. Я слышал дикую кошку в зарослях, вот и
все. Быть может, голос у нее вчетверо больше ее самой. Быть может, ее
ничего не стоит отогнать палкой. Думать же следует о нашей спутнице. Если
вернется другая, как бы тебе не пришлось...
- Если у тебя на уме мокруха, я пас!
- Быть может, придется ранить ее в руку. Понятно?
Эдди нехотя кивнул. Может, чертовы патроны все равно не захотят
стрелять, так какой смысл лезть из-за этого в бутылку?
