них в контору управляющего и дальше, в кухню. Было видно, как поблескивает
серебром пресловутый поднос с их ленчем.
Тогда часы начали отбивать тихие, звенящие удары.
Венди приросла к месту, язык прижался к небу. Потом она расслабилась.
Бьет восемь часов, вот и все. Восемь часов.
...пять, шесть, семь...
Она считала удары. Вдруг показалось, что пока часы не замолчат,
дальше идти не следует.
...восемь... ...девять...
(девять??)
(...десять... одиннадцать...)
Неожиданно она сообразила - но время было упущено. Венди неуклюже
заспешила обратно к лестнице, уже понимая, что опоздала. Но как же она
могла знать это раньше?
Двенадцать.
В бальном зале зажегся полный свет. Громко, пронзительно запела медь
фанфар. Венди громко вскрикнула, но ее крик затерялся в реве, который
исторгали эти латунные легкие.
- Маски долой! - эхом несся крик. - Маски долой!
Потом все стихло, словно ушло по длинному коридору времени, и Венди
снова осталась одна.
Нет, не одна.
Венди обернулась - он приближался.
Это был и Джек, и не Джек. Глаза горели бессмысленным кровожадным
огнем, знакомый рот кривила странная, безрадостная усмешка.
В руках он держал молоток для роке.
- Думаешь, заперла меня? Заперла, так по-твоему?
Молоток просвистел в воздухе. Венди попятилась, наступила на мягкую
подушечку и упала на ковер, закрывающий пол вестибюля.
- Джек...
- Сука, - прошептал он. - Знаю я, что ты такое.
Молоток опустился снова. Просвистев в воздухе со смертоносной
скоростью, он погрузился в ее мягкий живот. Венди закричала, внезапно
окунувшись в океан боли. Она смутно видела, что молоток поднялся снова. И
вдруг поняла, что этим самым молотком, который Джек держит в руках, он
собирается забить ее до смерти. Венди парализовало.
Она еще раз попыталась докричаться до него, упросить остановиться -
ради Дэнни, - но от удара задохнулась и сумела выдавить лишь почти
неслышное слабое хныканье.
- Вот. Вот, клянусь Богом, - сказал Джек, ухмыляясь. Он пинком
отшвырнул с дороги подушечку. - Вот сейчас, по-моему, ты и получишь, что
тебе причитается.
Молоток опустился. Венди откатилась влево, полы халата запутались
выше колен. Молоток, врезавшись в пол, вырвался у Джека из рук. Ему
пришлось нагнуться и поднять свое орудие, а она тем временем побежала к
лестнице. К ней, наконец, вернулась способность дышать и она, всхлипывая,
втягивала воздух. Живот превратился в сплошной пульсирующий болью
кровоподтек.
- Сука, - процедил Джек сквозь усмешку и погнался за ней. - Сука
вонючая, сейчас ты свое получишь. Будь спокойна.
Венди услышала свист опускающегося молотка, и правый бок разорвала
мучительная боль - это головка молотка попала ей прямо под грудь, сломав
два ребра. Венди упала вперед, на ступеньки, ударилась раненым боком, и ее
сотрясла новая судорога боли. Однако, несмотря на это, инстинкт заставил
ее перекатиться на другой бок, прочь, и молоток пронесся едва ли не в
дюйме от ее скулы; он с глухим стуком врезался в толстые складки ковра.
Тут Венди увидела нож - он вырвался у нее из руки, когда она падала. Нож
поблескивал на четвертой ступеньке.
- Сука, - повторил Джек, молоток опустился. Она подтянулась повыше и
удар пришелся прямо под колено. Голень внезапно охватило пламя. По икре
потекла кровь. Потом молоток снова полетел вниз. Венди рывком отдернула
голову и тот, пролетев в углубление между ее шеей и плечом, вырвав кусочек
уха, влепился в ступеньку.
Джек снова опустил молоток, и на этот раз Венди подкатилась ему
навстречу, вниз по лестнице, внутрь траектории удара. Когда сломанные
ребра заскрипели, стукаясь о ступени, у нее вырвался пронзительный крик.
Джек потерял равновесие, и тут она ударила его по ногам так, что он с
воплем удивления и гнева полетел вниз, выделывая ногами кренделя, чтобы
удержаться на лестнице. Потом глухо ударился об пол. Молоток вылетел у
Джека из рук. Джек сел и некоторое время не сводил с Венди очумелых глаз.
- За это я тебя убью, - сообщил он.
Перекатившись на другой бок, он потянулся к ручке молотка. Венди
заставила себя подняться. Левую ногу до самого бедра пронзила боль. Лицо
было пепельно-серым, но собранным. Когда пальцы Джека сжали ручку молотка,
она прыгнула мужу на спину.
- Боже ты мой! - раздался в вестибюле "Оверлука" пронзительный крик
Венди, и она по самую рукоятку воткнула нож Джеку в поясницу.
Джек, на котором она повисла, замер, а потом закричал. Ей показалось,
визжат сами доски, окна, двери отеля. Ничего более жуткого Венди не
приходилось слышать. Придавленный ее весом, Джек одеревенел, но крик все
не кончался. Вместе они походили на салонную шараду - всадник и лошадь.
Вот только спина фланелевой рубашки Джека в черно-красную клетку делалась
все темнее, намокая от пропитывающей ее крови.
Потом он рухнул вперед, лицом вниз, скинув Венди; та ударилась
больным боком и застонала.
Некоторое время она лежала, тяжело дыша, не в силах пошевелиться. Вся
она, с головы до ног, превратилась в сгусток мучительной, пульсирующей
боли. Каждый раз, как Венди делала вдох, в нее что-то злобно вонзалось, а
шею заливало кровью из ободранного уха.
Слышно было только, как она пытается дышать, как шумит ветер и еще -
как тикают часы в бальном зале.
Наконец, Венди заставила себя подняться на ноги и захромала к
лестнице. Добравшись дотуда, она вцепилась в столбик перил, опустив голову
- волнами накатывали слабость и головокружение. Когда стало полегче, Венди
принялась карабкаться наверх, пользуясь здоровой ногой и подтягиваясь
руками за перила. Один раз она взглянула наверх, ожидая увидеть там Дэнни,
но лестничная клетка
(слава Богу, он это проспал, слава Богу, слава Богу)
была пуста. На шестой ступеньке ей пришлось отдохнуть. Венди склонила
голову и светлые кольца волос рассыпались по перилам, свесившись в пролет.
Она с трудом дышала, воздух словно оброс колючками. Правый бок превратился
в размозженное горящее месиво.
(давай, Венди, давай, старушка. запри за собой дверь, а потом
посмотришь раны, еще тринадцать ступенек. не так уж плохо. А когда
доберешься до коридора наверху, сможешь ползти, я разрешаю)
Венди втянула столько воздуха, сколько позволили ее сломанные ребра и
наполовину подтянулась, наполовину упала на следующую ступеньку. Она
прошла уже половину пути и была на девятой ступеньке, когда снизу из-за
спины раздался голос Джека. Он хрипло выговорил:
- Ты меня убила. Сука.
На нее нахлынул черный, как полночь, ужас. Она оглянулась и увидела,
что Джек медленно поднимается на ноги. Венди видна была торчащая из его
выгнутой луком спины рукоятка кухонного ножа. Глаза Джека как бы сузились,
почти затерялись в бледных, обвисших складках кожи. Джек некрепко держал в
левой руке молоток. Его головка была в крови. Клочок розового махрового
халата Венди прилип почти к самой середине.
- Ты у меня получишь, - прошептал он и пошатываясь двинулся к
лестнице.
Похныкивая от страха, Венди опять принялась подтягиваться. Десять
ступенек, двенадцать, чертова дюжина. И все равно, коридор второго этажа
казался далеким, как недоступная горная вершина. Теперь Венди тяжело
дышала, бок пронзительно протестовал. Волосы мотались перед глазами, как у
сумасшедшей. Уши словно бы заполнило тиканье часов под колпаком в бальном
зале, а контрапунктом к нему звучало судорожное, мучительное дыхание
Джека, который начал подниматься по лестнице.
51. ХОЛЛОРАНН
Лэрри Дэркин оказался высоким тощим человеком с угрюмым лицом,
которое венчала сияющая грива рыжих волос. Холлоранн поймал его в тот
самый момент, когда Дэркин уходил со станции "Коноко", пряча свою мрачную
физиономию в глубинах парки армейского образца. Неважно, из какого далека
приехал Холлоранн - у Лэрри не было охоты в такой буран задерживаться на
работе, а еще больше не хотелось сдавать один из своих снегоходов в наем
этому чернокожему с дикими глазами, который настаивал на том, чтобы
поехать в горы в старый "Оверлук". Среди тех, кто почти всю жизнь провел в
маленьком городке Сайдвиндер, отель пользовался дурной славой. Там
случилось убийство. Некоторое время отелем управляла банда хулиганья, а
некоторое время - делец из тех, что готов тебе глотку перегрызть. А
кое-что еще из творившегося в старом "Оверлуке" в газеты так и не попало -
денежки говорят красноречиво. Однако сайдвиндерцы хорошо представляли
себе, что да как. Почти все тамошние горничные были родом отсюда - а
горничные много чего видят.
Но, когда Холлоранн упомянул Говарда Коттрелла и показал Дэркину
ярлычок, пришитый с изнанки синей перчатки, владелец бензоколонки
смягчился.
- Стало быть, он вас сюда наладил, - спросил Дэркин, отпирая один из
гаражей и заводя Холлоранна внутрь. - Приятно узнать, что у старого
греховодника осталась хоть капля мозгов. Я уж думал, он совсем того. - Он
щелкнул выключателем. Оживая, слабо загудели несколько старых и очень
грязных флюоресцентных ламп. - И что ж, едрена вошь, вам там надобно,
приятель?
У Холлоранна начали сдавать нервы. Последние несколько миль до
Сайдвиндера дались с большим трудом. Один раз налетел резкий порыв ветра
(его скорость была никак не меньше шестидесяти миль в час) и развернул
бьюик вокруг оси. А ведь Дику еще ехать и ехать, и одному Богу известно,
что ждет его в конце пути. Он не просто боялся за мальчугана, он был в
ужасе. Уже почти без десяти семь, а ему снова надо заводить все те же
песни и пляски.
- Там, наверху, дело неладно, - очень осторожно проговорил он. - С
сынишкой сторожа.
- Чего? С Торрансовым пацаном? Да чего с ним может быть неладно?
- Черт его знает, - пробурчал Холлоранн. При мысли о том сколько
времени он теряет на объяснения, ему сделалось тошно. Он разговаривал с
провинциалом, а ведь известно, что провинциала хлебом не корми - дай
сперва обнюхать дельце, походить вокруг да около, а уж потом он полезет в
сделку. Но время поджимало - Дик превратился просто в перепуганного негра,
и, затянись все это еще немного, мог бы плюнуть и сбежать.
- Слушай, - сказал он. - Будь человеком. Мне надо туда подняться, а
без снегохода ничего не выйдет. Заплачу, сколько скажешь, только, ради
Бога, не лезь в мои дела.
- Ладно, - ответил невозмутимый Дэркин. - Если тебя послал Говард,
это уже кое-что. Бери-ка "Арктическую кошку". Я залью в бак пяток галлонов
бензина. Думаю, она тебя свозит и туда, и обратно.
- Спасибо, - не очень уверенно ответил Холлоранн.
- Дашь двадцать долларов. Это будет вместе со спиртом.
Холлоранн нащупал в бумажнике двадцатку; вытащил и протянул Дэркину.
Тот запихал ее в карман рубашки, даже не поглядев.
- По-моему, нам, наверное, лучше махнуться одежонкой, - сказал
Дэркин, стаскивая парку. - От твоего пальтеца нынче вечером толку ни хрена
не будет. Придешь возвращать машинку, тогда махнемся обратно.
- Эй, да я не могу...
- Давай-ка не шуми, - перебил Дэркин, все еще мягко, - я тебя
замерзать не пошлю. Я-то пройду пару домов - и готово, вот он мой стол, а
на столе - ужин. Давай.
С легким изумлением Холлоранн обменял пальто на отделанную мехом
парку Дэркина. Над головой тихонько гудели лампы дневного света, и это
напоминало ему про светильники в кухне "Оверлука".
- Торрансов пацан, - проговорил Дэркин и покачал головой. -
Хорошенький щенок, верно? Пока снег взаправду не пошел, они с папашей
