перед этой развалиной. - Теперь в любую минуту! Я знаю! Котел, папа забыл
про котел! И ты тоже забыл!
- Нет, о, нет, нельзя, не может быть, ты, грязный мальчишка, я тебе
задам, ты у меня получишь все до капельки, о, нет, нет...
Оно вдруг повернулось к нему спиной и неуклюже двинулось прочь,
волоча ноги. На стене запрыгала, то увеличиваясь, то уменьшаясь, тень - но
тут же исчезла. Крик, как старый серпантин, шлейфом тянулся за этим
существом.
Через минуту лязгнула дверца лифта.
Вдруг на мальчика снизошло сияние,
(мамочка мистер Холлоранн Дик для друзей вместе живы они живы надо
выбираться сейчас взорвется сейчас жахнет прямо в небо)
подобное жаркому, сверкающему солнечному свету, и Дэнни побежал. Нога
отшвырнула с дороги окровавленный, потерявший форму молоток для роке.
Дэнни этого не заметил.
Заливаясь слезами, он бежал к лестнице.
Надо было выбираться отсюда.
56. ВЗРЫВ
Как развивались события после этого, Холлоранн не мог сказать до
конца жизни. Он помнил, что мимо них вниз, не останавливаясь, проехал
лифт, внутри него что-то находилось. Но Дик не сделал попытки разглядеть в
ромбик окошка, что это такое - судя по звукам, человеком оно не было.
Минутой позже на лестнице послышался топот бегущих ног. Сперва Венди
Торранс отпрянула к Холлоранну, а потом заковыляла по главному коридору к
лестнице так быстро, как только могла.
- Дэнни! Дэнни! Слава Богу! Слава Богу!
Она схватила мальчика и прижала к себе, застонав от радости и боли
одновременно.
(Дэнни)
Дэнни поглядел на него из объятий матери, и Холлоранн увидел, как
изменился мальчик. Бледное личико съежилось, глаза потемнели, стали
бездонными. Он как будто бы похудел. Увидев их рядом, Холлоранн подумал,
что мать выглядит моложе, несмотря на то, как страшно избита.
(Дик... нам надо уходить... бежать... от ель... вот-вот...)
Образ: "Оверлук", через крышу которого выбивается пламя. На снег
дождем летят кирпичи. Звон пожарных колоколов... не то, чтоб какая-нибудь
пожарная команда сумела добраться сюда раньше конца марта. Главное, что
проникло в его сознание - то, что это может произойти в любой момент.
- Ладно, - сказал Холлоранн. Он двинулся к ним, поначалу ощутив себя
так, будто плыл по глубокой воде. Его чувство равновесия пострадало,
правый глаз не желал четко видеть. От челюсти к виску и вниз по шее
расходились чудовищные вспышки боли, а щека казалась большой, как кочан
капусты. Но настойчивость мальчика заставила его двинуться с места, и от
этого стало немного легче.
- Ладно? - переспросила Венди. Она смотрела то на сына, то на
Холлоранна. - Что значит "ладно"?
- Нам надо уходить, - сказал Холлоранн.
- Я не одета... вещи...
Дэнни стрелой вылетел из ее объятий и помчался по коридору. Она
проводила сына глазами - он как раз исчез за углом, - и опять посмотрела
на Холлоранна. - Что, если он вернется?
- Ваш муж?
- Это не Джек, - пробормотала Венди. - Джек мертв. Его убил этот
отель. Этот проклятый отель.
Она ударила кулаком в стену и расплакалась от боли в порезанных
пальцах.
- Дело в котле, верно?
- Да, мэм. Дэнни говорит, он вот-вот взорвется.
- Хорошо. - В слове прозвучала полная завершенность, как будто все
уже было решено. - Не знаю, смогу ли еще раз спуститься по лестнице.
Ребра... он сломал мне ребра. И что-то в спине. Больно.
- Сможете, - сказал Холлоранн. - Мы успеем.
Но вдруг он вспомнил про зверей живой изгороди и задумался, что им
делать, если те охраняют выход. Потом вернулся Дэнни. Он принес сапоги,
куртку и перчатки Венди и свою курточку с перчатками.
- Дэнни, - сказала мать. - Твои сапожки.
- Слишком поздно, - ответил он, не сводя со взрослых глаз в каком-то
отчаянном безумии. Мальчик поглядел на Дика, и вдруг в голове у Холлоранна
возник образ часов под стеклянным колпаком, часов из бального зала,
которые в 1949 году подарил отелю шведский дипломат. Стрелки показывали
без одной минуты полночь.
- О Господи, - сказал Холлоранн. - Боже милостивый.
Обхватив Венди одной рукой, Дик поднял ее, а другой рукой прижал к
себе Дэнни. И побежал к лестнице.
Когда Холлоранн сдавил сломанные ребра, а в спине что-то зашло одно
за другое, Венди пронзительно вскрикнула от боли, однако Дик не сбавил
ходу. Не отпуская их, он нырнул вниз по лестнице. Один глаз был широко
раскрыт в отчаянии, другой заплыл, превратившись в крохотную щелку. Дик
напоминал одноглазого пирата, похищающего заложников, чтоб потом получить
за них выкуп.
Во внезапном озарении он понял, почему Дэнни сказал, что слишком
поздно. Он ощутил, как в подвале назревает взрыв, назревает, чтобы
грохнуть, раздирая нутро этого проклятого дома.
И поднажал, стрелой пролетев по вестибюлю прямо к двустворчатым
дверям.
Оно торопилось по подвалу на слабый желтый свет единственной
лампочки, туда, где находилась топка. Оно всхлипывало от страха. Еще
немного - совсем немного - и оно заполучило бы мальчишку вместе с его
замечательной, ни с чем не сравнимой силой! Теперь проиграть нельзя было.
Это нельзя было допустить. Оно скинет давление в котле, а потом сурово
накажет мальчишку.
- Нельзя! - кричало существо. - О нет, нельзя!
Спотыкаясь, оно поспешило через комнату к котлу. Половина длинного
цилиндрического корпуса раскалилась докрасна, излучая ровный жар. Котел
пыхтел, скрежетал и, как чудовищная каллиопа [клавишный музыкальный
инструмент, состоящий из нескольких рядов парных свистков], с шипением
выпускал по всем направлениям облачка пара. Стрелка манометра убежала на
дальний конец шкалы.
- Нет, это нельзя допустить! - закричал смотритель-управляющий.
Существо положило руки - руки Джека Торранса - на вентиль, не обращая
внимания на запах горелого, который поднялся от обуглившейся плоти, когда
раскаленное докрасна колесо утонуло в ней, будто это была мягкая дорожная
грязь. Вентиль поддался. Существо с торжествующим воплем отвернуло его до
упора. Из котла с громовым ревом вырвался пар - словно дружно зашипела
дюжина драконов. Но прежде, чем пар полностью скрыл из вида стрелку
манометра, она явственно начала отклоняться обратно.
- Победа! - завопило существо. В поднимающемся горячем тумане оно
выделывало непристойные па, размахивая над головой охваченными пламенем
руками. - Успел! Победа! Успел! Успел вовремя!
Слившиеся в пронзительный вопль торжества слова поглотил
разрушительный рев - это взорвался котел "Оверлука".
Вывалившись из двустворчатой двери, Холлоранн пронес обоих по канаве,
прорытой в большом сугробе на крыльце. Он отчетливо видел зверей - кусты
живой изгороди, - четче, чем раньше, и в тот миг, когда он понял, что
сбылись его худшие опасения и звери перекрыли дорогу от крыльца к
снегоходу - отель взорвался. Дику почудилось, что все произошло сразу,
хотя позже, вспоминая ход событий, он понял - такого быть не могло.
Раздался несильный взрыв, звучащий словно бы на одной всепроникающей
ноте
(ВУУУУММММММММММММ...)
после чего в спину ударил теплый воздух, который как бы осторожно
подтолкнул их. Дыхание взрыва сбросило всех троих с крыльца, и, пока они
летели по воздуху, в голове у Холлоранна мелькнула спутанная мысль:
(вот так должен чувствовать себя супермен)
Упустив Дэнни и Венди, он врезался в сугроб. Снег набился под рубашку
и в нос, и Холлоранн смутно осознал, что пострадавшей щеке от этого
приятно.
Потом он с трудом вскарабкался на верхушку сугроба, не думая в этот
момент ни про зверей живой изгороди, ни про Венди Торранс, ни даже про
мальчика. Он перекатился на спину, чтобы видеть, как умирает отель.
Окна "Оверлука" разлетелись. В бальном зале колпак, прикрывающий часы
на каминной полке, треснул, развалился надвое и слетел на пол. Часы
перестали тикать; зубчики, стерженьки, балансир замерли. Раздался то ли
вздох, то ли шепот, вылетела большая туча пыли. В двести семнадцатом ванна
вдруг раскололась пополам, выпустив немного зеленоватой, едко пахнущей
воды. В президентском люксе вдруг вспыхнули обои. Двери бара "Колорадо"
неожиданно сорвались с петель и свалились на пол столовой. Огонь попал под
арку подвала на большие груды и стопки старых бумаг, и те вспыхнули,
фыркая, как бенгальские огни. Кипящая вода извергалась на языки пламени,
но не гасила их. Бумаги скручивались и чернели, как осенние листья,
горящие под осиным гнездом. Топка взорвалась и разнесла потолочные балки
подвала: ломаясь, они осыпались, как кости динозавра. Ничем не
сдерживаемая газовая горелка, питавшая топку, взметнулась ревущим огненным
столбом сквозь треснувший пол вестибюля. Ковровые дорожки на ступеньках
лестницы загорелись и наперегонки погнали пламя к площадке второго этажа,
как будто жаждали сообщить чрезвычайно приятное известие. Отель сотрясала
канонада взрывов. В столовой с треском и звоном, сбивая столы, рухнула
люстра - двухсотфунтовая хрустальная бомба. Пять труб "Оверлука" изрыгнули
пламя к промоинам в тучах.
(Нет! Нельзя! Нельзя! НЕЛЬЗЯ!)
Существо визжало; визжало, но голоса уже не было - осталась лишь
воющая паника, смерть и проклятия, слышные только ему одному; оно
растворялось, лишаясь рассудка и воли; оно рвало паутину и искало, искало
и не находило, выбираясь, выбираясь в, удирая, уходя в пустоту, в ничто,
оно осыпалось...
57. ИСХОД
Рев сотрясал весь фасад отеля. Стекла вылетели на снег и поблескивали
там алмазной крошкой. Изображавшая собаку фигура живой изгороди, которая
направлялась к Дэнни с матерью, попятилась, расписанные тенью под мрамор
зеленые глаза стали равнодушными, хвост поджался под брюхо, ляжки опали от
малодушного страха. В голове Холлоранна зазвучал ее полный ужаса вой, к
которому примешивалось испуганное, недоуменное мяуканье больших кошек. С
трудом поднявшись на ноги, чтобы подойти к Венди и Дэнни и помочь им, он
увидел нечто более кошмарное, чем все прочее: все еще укутанный снегом
кролик бешено колотился в стальную сетку ограды на дальнем конце детской
площадки и та, как цитра из плохого сна, вызванивала некое подобие музыки.
Треск и хруст тесно сросшихся веток и прутиков, составлявших тело кролика
и ломавшихся, как кости, долетал даже сюда.
- Дик! Дик! - закричал Дэнни. Он пытался поддержать мать, помочь ей
дойти до снегохода. Вещи, которые он прихватил для нее и для себя,
оказались раскиданы между тем местом, где они упали и тем, где стояли
теперь. Холлоранн вдруг сообразил, что молодая женщина одета в ночную
рубашку и халат, Дэнни - без курточки, а на улице мороз.
(Господи, да она босиком)
Барахтаясь в снегу, он двинулся обратно, подбирая их с Дэнни куртки,
сапоги Венди, перчатки. Потом побежал назад, к ним, время от времени
проваливаясь выше колен и неуклюже выбираясь из снега. Венди была страшно
бледна, шея с одной стороны - в крови, и эта кровь застывала на морозе.
- Не могу, - пробормотала она, едва ли сознавая, что творится вокруг.
- Нет, я... не могу. Извините.
Дэнни поднял на Холлоранна умоляющие глаза.
- Все будет тип-топ, - сказал тот и снова подхватил Венди. - Пошли.
Все трое направились туда, где снегоход застрял в снегу после
разворота. Холлоранн усадил женщину на пассажирское сиденье и накинул на
нее куртку. Приподняв ноги Венди, которые еще не были отморожены, но
холодны, как лед, он как следует растер их курточкой Дэнни, а потом обул в
сапоги. Лицо Венди было белым, как алебастр, затуманенные глаза
