4. БЕНТ И ДЖИНГЛС
Вечером двадцать четвертого июля, через неделю после исчезновения
Давида Брауна, Трупер Бентон Роудс выезжал из Хейвена около восьми часов
вечера на полицейской машине. Рядом с ним сидел Питер Габбонс, известный
друзьям-офицерам как Джинглс. Сгущались сумерки. Не метафорические
сумерки, а вполне реальные. Бент Роудс вел машину, а перед глазами его все
стояла только что увиденная картина: множество лежащих вперемешку
оторванных рук и ног, хотя от отлично знал, кому они принадлежат.
Прекрати думать об этом, - приказал он себе.
Хорошо, согласился его мозг, но думать не прекратил.
- Попытайся все же связаться по рации с Троей, - попросил Бент
напарника.
Джинглс нажал на кнопку и попытался вызвать участок, но, кроме
легкого потрескивания, ничего не было слышно.
Бент вел машину со включенными фарами на скорости семьдесят миль в
час. Странно, почему в районе этого чертова Хейвена не работает рация.
Впрочем, разве только это странно сегодня вечером?
Верно, - согласился с ним его мозг. - И кстати, ты узнал кольцо?
Узнал руку, которую оно украшало? А как тебе понравилось это месиво? Не
хуже, чем в лавке мясника. Ее рука...
Прекрати, я сказал. НЕМЕДЛЕННО!
Ладно-ладно. И все же давай на секунду забудем, что ты не хочешь об
этом думать. Как тебе понравилась вся эта кровь?
Прекрати, пожалуйста, хватит!
Сейчас прекращу. Я понимаю, что сойду с ума, если буду все время
представлять себе это. Но ее руки, ее ноги... Несколько голов... глаза.
- Где же подкрепление? - растерянно спросил Джинглс.
- Не знаю.
Он тряпкой укрыл эту руку... Это было незачем делать, понимал он, и
все же укрыл руку Руфи.
Он сделал это, а начальник пожарной службы, кретин Элисо, ухмылялся,
глядя на него как будто перед ним аппетитно дымился ужин, а не лежала
убитая милая женщина. Все это было безумием.
- Что же там произошло? - задумчиво проговорил Бент.
- То, что никак не могло произойти. Городской зал взлетел на воздух,
как ракета.
- Та веришь, что это возможно?
- Нет. Но нельзя не верить собственным глазам.
- А если даже взлетел... - Бент неотрывно смотрел на дорогу. - Что ты
чувствуешь, Джинглс? Что ты почувствовал там? У тебя не было чувства, что
там случилось что-то ужасное?
- Может быть... - задумчиво протянул Джинглс. - Может быть. Я
безусловно что-то почувствовал.
- Что же?
- Не знаю. - Голос Джинглса задрожал. - Но я так рад, что мы уезжаем
оттуда...
И Джинглс, весельчак и задира Джинглс, вдруг заплакал.
Они ехали по шоссе. Сумерки окутали землю. Наступила ночь. Бент был
рад этому обстоятельству. Ему не хотелось смотреть на Джинглса... и не
хотелось, чтобы Джинглс смотрел на него.
Валяющиеся кругом части человеческих тел... Это было ужасно. Но самым
ужасным было видеть руку Руфи с кольцом на среднем пальце, потому что эта
рука была настоящей.
Оторванные руки, ноги и туловища в первый момент повергли его в шок,
пока он не сообразил, что оторванных рук и ног без крови не бывает. Он
оглянулся на Джинглса, чтобы поделиться с ним своей догадкой, и увидел,
что тот держит в одной руке дымящуюся голову, а в другой - оторванную
ногу.
- Куклы, - удивленно определил Джинглс. - Чертовы куклы. Откуда они
здесь взялись, Бент?
Он хотел сказать, что не знает, но передумал и ничего не ответил. И
только сейчас, в машине, он вдруг сказал то, что лежало глубоко в памяти и
вдруг всплыло на поверхность:
- У нее были куклы. У мисс Мак-Косленд. - И подумал: У Руфи. Думаю,
мы были достаточно хорошо с ней знакомы, чтобы я мог называть ее Руфь, как
называл ее Страшила. Мог. Ее любили все, кто был с ней знаком. Именно
поэтому так нелепо выглядит ее смерть...
- Да, мне кажется, я тоже слышал об этом, - сказал Джинглс. - Ее
хобби, верно? Я слышал об этом, но не помню где.
- Верно, хобби. Ее куклы. Я разговаривал как-то о ней со Страшилой...
- Со Страшилой? - переспросил Джинглс. - Страшила Дуган был знаком с
миссис Мак-Косленд?
- Да, и очень близко. Страшила был компаньоном ее мужа, пока тот не
умер. Так вот, он сказал мне, что у нее около сотни кукол, а может, две
сотни. Они, сказал он, ее хобби, хотя однажды она выставляла их в Августе.
Он говорил, что она была страшно горда этой выставкой и считала, что это -
самое большое дело, которое ей удалось сделать в жизни. А сделала она, как
мне известно, немало. Страшила так хорошо отзывался о ней, что мне
кажется... ну, что они были близки.
- Куклы... - повторил Джинглс. - А с первого взгляда и не подумаешь.
Если бы не отсутствие крови, я бы не...
- Но мы с тобой так и не знаем, зачем они были там. И что она там
делала.
Джинглс со страдальческим видом произнес:
- Странно, кому понадобилось ее убивать? Она был такой милой леди!
- Тебе не показалось, что это был несчастный случай?
- Нет. Взрыв не может произойти без причин. А вокруг все пахло
паленым маслом. Заметил?
Бент кивнул. Да, он еще никогда не слышал подобного запаха.
- Странная, ненормальная история. Странное место. Мне казалось
минутами, что я сам схожу с ума. А ты?
- Похоже... Эти обрывки...
- К черту обрывки! Я имею в виду саму улицу.
- Ее куклы, Бент. Что делали там ее куклы?
- Не знаю.
- У меня есть одна версия: может быть, кто-то ненавидел не только ее,
но и ее кукол, поэтому и взорвал их вместе с нею. И не смотри на меня как
на кретина. Так бывает иногда.
Вместо ответа Бент попросил Джинглса опять попробовать включить
рацию. В эфире царил сплошной шум, напомнивший Бенту старую микроволновую
печь своей бабушки.
Взрыв произошел в 15:05. Башенные часы, как всегда, пробили три,
отставая на полминуты, а через пять минут - БА-БАХ!..
Внезапно руль в его руках задымился, а фары вспыхнули. От
неожиданности Бент чуть не потерял возможность управлять машиной.
Автомобиль развернуло, и он оказался поперек дороги.
Мотор заглох, и некоторое время они ошарашенно смотрели друг на
друга, сжимая в руках автоматы.
В воздухе царил запах паленой резины.
- Что за чертовщина? - взревел Джинглс, а Бент подумал: Он тоже это
почувствовал. Это - часть всего того, что происходит в Хейвене. И он тоже
это почувствовал!
Ветер усиливался, напряжение нарастало. Странно, - думал Бент, -
ничего страшного не происходит. Но ему страшно. Он напуган до смерти.
Мимо них на бешеной скорости пронесся старенький грузовичок-"пикап",
обдав их облаком пыли. Когда гудение мотора перестало быть слышным, Бенту
показалось, что Джинглс сказал:
- Я видел этот грузовик в Хейвене, Бент. Он был припаркован перед
рестораном.
- Что-что?
Никакого ответа.
Он взглянул на Джинглса. Джинглс с расширенными от изумления глазами
на побелевшем лице смотрел на него.
Бент вдруг подумал: Микроволновая связь? Телепатия?
Оттуда, куда умчался грузовик, на них надвигалось облако пыли.
- О Боже! Мне это не нравится! - прошептал Джинглс.
Бент шагнул вперед, держа палец на спуске автомата, и тут мир
внезапно осветился ярко-зеленым светом.
5. РУФЬ МАК-КОСЛЕНД
Руфи Арлене Меррил Мак-Косленд исполнилось пятьдесят, но она
выглядела лет на десять, а в хороший день и на пятнадцать моложе. Каждый в
Хейвене сказал бы, что она была самым лучшим констеблем за все время
существования города. Наверное потому, что ее муж командовал городской
гвардией. А может, просто потому, что Руфь была Руфью. Так или иначе,
Хейвену повезло, что она жила там. Она была строга, но справедлива. Она
умела держать себя в руках. И она была совершенно бесстрашной.
Руфь родилась и выросла в Хейвене; она была правнучкой преподобного
мистера Дональда Хартли, которому так не нравилось, что город
переименовали. В 1955 году она окончила исторический факультет Мэнского
университета, став третьей женщиной, обучавшейся на этом факультете за все
время его существования, и сразу же после этого вышла замуж за Ральфа
Мак-Косленда, закончившего факультет права. Это был высокий, сильный и
по-настоящему хороший человек. Он мечтал командовать городской гвардией,
потому что до этого ею командовал его отец. Руфь и Ральф любили друг
друга.
Она легла в супружескую постель девственницей. Ее немного беспокоило
это, но он был нежен, и она не ощутила почти никакого дискомфорта.
Они жили в огромном доме в старовикторианском стиле, состоящем из
множества огромных комнат, образующих анфилады. Материально их брак был
прекрасно обеспечен любящими родителями Руфи и Ральфа, и, казалось, не
было никаких проблем для беспокойства.
Ральф ходил на службу, а Руфь некоторое время наслаждалась созданием
семейного гнездышка, а потом увлеклась общественной деятельностью. Она
упорядочила фонды местной библиотеки, активно участвовала в самых разных
комитетах и фондах и даже возглавила хейвенское общество защиты животных.
Она без страха подходила к любой собаке или кошке, независимо от
того, бродячие они или нет. Она не боялась заразиться никакими болезнями,
а ее искреннее желание помочь почти всегда располагало к ней животных.
И лишь один раз ее укусила собака. Руфь пришла в дом человека по
фамилии Моран. Хозяев дома не было. Собака бегала вокруг дома. Она
завиляла хвостом, увидев входящую во двор Руфь, но, когда та протянула к
собаке руку, внезапно вцепилась в нее зубами и отскочила, нацеливаясь на
ногу. Руфь поторопилась покинуть двор Морана, на ходу перевязывая
кровоточащую руку носовым платком. А потом...
Что бы вы сделали, если бы чья-то собака укусила вас? Пристрелили бы
ее? Потребовали бы денежную компенсацию? Руфь поступила иначе. На
следующий день она позвонила Морану, представилась, описала ситуацию и
предложила ему... сделать добровольное пожертвование в фонд защиты
животных. Мистер Моран начал возражать. Мистер Моран кричал. Мистер Моран
осыпал Руфь всеми возможными оскорблениями, какие только мог изобрести.
Руфь терпеливо выслушала его и спокойно сказала:
- Мистер Моран, как вы думаете, если мой адвокат передаст дело в суд,
сумеет ли он доказать, что ваша собака кусала меня и раньше?
Тишина на противоположном конце линии.
- Кусала не менее двух раз?
Тишина.
- Или трех...
- Грязная сука, - с тоской в голосе выругался Моран.
- Что ж, - так же спокойно ответила Руфь, - не могу сказать, что
беседа с вами доставила мне удовольствие, но все же надеюсь, что вы
сделаете правильные выводы и последуете моему совету.
Мистер Моран сделал правильные выводы. Спустя неделю Руфь получила от
него конверт в адрес фонда защиты животных. Внутри лежала записка и
однодолларовая банкнота с большим пятном посредине, природу которого она
не смогла определить. Записка гласила: "Этим я подтираю мою задницу,
сука!"
Руфь взяла банкноту за уголок и отнесла в ванную. Там она окунула
доллар в стиральный порошок, включила машину - и через две минуты достала
из нее чистую, почти новую купюру. Прогладив ее утюгом, она положила ее в
сейф, где лежали все средства фонда, и записала в канцелярскую книгу:
"Б.Моран, добровольный взнос: 1 доллар".
Единственным, что омрачало ее жизнь, было отсутствие детей. После
пяти лет бездетного супружества они с Ральфом обратились к специалистам.
Их обследовали и сделали заключение, что они оба совершенно здоровы,
посоветовав при этом не оставлять надежду.
Но Руфь так и не смогла забеременеть. Может быть, отсутствие детей и
