- Потому что так желает {она}, а она всегда получает то, что
хочет. - Темнокожая женщина посмотрела на Билла, который не мог
оторвать взгляд от Рози. - А ты не пялься. В своем мире можешь
любоваться ею, пока глаза не заболят, мне все равно, но тут это не
позволяются. Отвернись, если не хочешь неприятностей.
- Рози? - нерешительно окликнул ее Билл. - Это {сон}, правда?
- Да, - подтвердила она, улавливая в собственном голосе холодок и
неожиданно возникшую рассудочность, о существовании которых и не
подозревала. - Да, это сон. Выполняй все, что она говорит.
Он повернулся резко, как солдат по команде "кругом", и посмотрел
на узкую тропинку у стены здания, скрывающуюся за углом.
- И эту упряжку для титек снимай тоже, - велела темнокожая
женщина, нетерпеливо ткнув пальцем в бюстгальтер Рози. - Под {дзатом}
не должно быть ничего.
Рози расстегнула и сняла бюстгальтер. Затем, не расшнуровывая,
сбросила кроссовки и сняла джинсы. Она выпрямилась, оставшись в
простых белых трусиках, и посмотрела на "Уэнди", которая
утвердительным кивком ответила на немой вопрос. - Да, и их тоже.
Рози стащила трусики, потом осторожно сняла с колючего куста
мареновое платье - {дзат}. Темнокожая женщина шагнула вперед, чтобы
помочь ей одеться.
- Я знаю, как его надевать, не мешай! - отмахнулась от нее Рози и
опустила на себя хитон, словно ночную рубашку.
Женщина измерила ее оценивающим взглядом, не проявляя ни
малейшего желания помочь Рази даже тогда, когда та замешкалась с
бретелькой {дзота}. Справившись с новым для нее одеянием, Рози
посмотрела на себя. Хитон оставлял обнаженным правое плечо, над левым
локтем сиял золотой браслет. Она превратилась в зеркальное отображение
женщины на холме.
- Можешь повернуться, Билл, - сказала она. Он так и сделал, после
чего оглядел ее с ног до головы, задержавшись чуть дольше, чем
следовало, на выпуклостях сосков, явственно проступавших через тонкую
ткань. Рози не возражала.
- Ты совсем не похожа на себя, - вынес он окончательное резюме. -
Выглядишь по-иному. Опасно.
- В снах бывает и не такое, - произнесла она, снова улавливая в
голосе холодновато-рассудочные интонации. Ей претил такой тон... и
одновременно нравился.
- Должна ли я рассказать, что от тебя требуется? - осведомилась
женщина. - Думаю, нет. Конечно, нет.
Рози повысила голос, и крик, сорвавшийся с ее губ, музыкальный и
дикий, ничуть не походил на ее прежний голос; это был голос той,
другой... и вместе с тем и {ее} голос тоже, да.
- {Норман}! - закричала она. - {Норман, я здесь, внизу}!
- Святой Иисус, Рози, нет! - ошалело уставился на нее Билл. - Ты
соображаешь, что делаешь?
Он попытался схватить ее за плечо, но она раздраженно сбросила
руку, наградив его предупреждающим взглядом. Ему не оставалось ничего
другого, как отступиться - что он и сделал, встав рядом с "Уэнди
Ярроу".
- Это единственный и, кроме того, {правильный} путь. К тому же...
- Она перевела взгляд на "Уэнди", и в ее глазах мелькнул огонек
сомнения. - Мне, собственно, и не придется ничего {делать}, верно?
- Верно, - согласилась женщина в голубом платье. - Хозяйка сама
справится. А если тебе вздумается помешать ей - или помочь в этом
деле, - скорее всего, она заставит тебя пожалеть об этом. От тебя
требуется единственное - делать то, что всегда делают женщины, как
считает тот придурок наверху.
- Одним словом, я должна увлечь его за собой, - пробормотала
Рози, в глазах ее отразилось сияние луны.
- Совершенно верно. Уведи его по тропинке. По тропинке через сад.
Рози набрала полную грудь воздуха и позвала его снова, чувствуя,
как браслет наполняет тело странным, безрассудно-сладким огнем; ей
нравился звук собственного голоса, мощный и уверенный, похожий на
боевой клич техасских рейнджеров, который недавно огласил стены
подземного лабиринта, клич, разбудивший затихающего младенца и
заставивший его плакать.
- Я зде-е-есь, внизу-у-у-у-у-у-у, Норман!
Билл, пожирающий ее глазами. Испуганный Билл. Она не испытывала
удовольствия, наблюдая жалкое выражение его {лица}, но ей {хотелось}
видеть его таким. {Хотелось}. В конце концов, он тоже мужчина. А
мужчинам следует время от времени напоминать, что и женщина способна
внушать страх, не так ли? Иногда в страхе мужчины перед женщиной
кроется ее единственная защита.
- А теперь иди, - велела темнокожая женщина. - {Я} останусь здесь
с твоим мужчиной. Нам ничего не грозит; тот, другой, пройдет через
храм.
- Откуда ты знаешь?
- Они всегда идут через храм, - прозвучал простой ответ женщины.
- Не забывай, кто он.
- Бык.
- Верно, бык. А ты та, кто прядет шелковую нить для шляпы,
которую наденет ему на голову. Только не забывай, что, если он тебя
настигнет, ничто и никто не остановит его. Если поймает, то убьет
тебя. Просто и ясно. И ни я, ни моя хозяйка не сможем помочь. Он хочет
испить твоей кровушки.
"Мне ли об этом не знать, - подумала Рози. - Уж это мне известно
гораздо лучше, чем тебе".
- Не ходи, Рози, - взмолился Билл, - Оставайся с нами.
- Нет.
Она оттолкнула его в сторону и пошла вперед; острая колючка
царапнула ее по бедру, и боль оказалась столь же приятной, как и
исполненный могучей силы крик. Даже ощущение, что из царапины сочится
кровь, доставило ей наслаждение.
- Маленькая Рози. Она повернулась.
- Ты должна дойти до конца раньше, чем он. Знаешь почему? -
Конечно, знаю.
- Что вы имели в виду, говоря, будто он - бык? - растерянно
спросил Билл.
В его словах звучала тревога, он показался ей мелким и
незначительным... И все же Рози никогда не испытывала к нему такой
любви, как в этот момент, и никогда ее чувства не достигнут такого
накала в будущем. Бледный, потерянный, он казался ей таким
беззащитным.
Билл снова закашлялся. Рози осторожно положила ладонь на его
плечо, опасаясь, что он отпрянет. Но этого не произошло.
- Оставайся здесь, - сказала она. - Оставайся здесь, ничего не
бойся и веди себя как можно тише.
И поспешила прочь. В последний раз край ее маренового хитона
мелькнул у дальнего угла храма, где тропа расширялась, а затем Рози
исчезла из виду.
Мгновение спустя ее крик, легкий и одновременно ужасный, снова
сотряс тишину ночи:
- {Норман, в маске ты выглядишь настоящим кретином... Я больше не
боюсь тебя, Норман}...
- Боже, он ведь убьет ее, - прошептал Билл.
- Может быть, - спокойно отреагировала женщина в голубом платье.
- Как бы там ни было, {кто-то} умрет сегодня навер... - Она умолкла на
полуслове и склонила голову набок, внимательно прислушиваясь.
- Что вы дел...
Коричневая рука мелькнула в воздухе и зажала ему рот. Женщина не
прилагала видимых усилий, но ему показалось, что рука ее состоит из
стальных пружин. Смутное предположение быстро переросло в уверенность
и потрясло сознание, когда он ощутил прикосновение ее ладони к губам,
когда подушечки пальцев надавили на щеку: это не сон. Как бы ни
хотелось ему поверить в обратное, это совсем не сон.
Темнокожая женщина привстала на цыпочки и прижалась к нему, как
возлюбленная, все еще закрывая ладонью рот.
- {Тс-с}, - еле слышно прошептала она ему в ухо. - {Он идет}.
Билл услышал шелест травы и опавшей листвы под чьими-то шагами,
затем его слуха достигло тяжелое надсадное дыхание с присвистом в
каждом вдохе. Такое вдыхание ассоциировалось в его сознании с людьми,
гораздо более грузными, чем Норман Дэниелс - с теми, кто весит по
меньшей мере триста фунтов. Или с крупными животными. Женщина медленно
отняла руку от лица Билла, и они застыли, вслушиваясь в звуки
приближающегося существа, Билл обнял ее за плечи, она положила руку
ему на пояс. Так они и стояли, и Билл вдруг исполнился странной
уверенностью в том, что Норман - или то существо, в которое тот
превратился, - не пойдет через храм. Он (оно) обойдет здание и
наткнется на них. Он - бык - остановится, взрыхляя копытом землю,
низко пригнув похожую на наковальню голову, а потом бросится на них,
погонит по узкой тропе, настигнет, затопчет их, поднимет на рога,
разорвет в клочья.
- Тс-с-с-с, - выдохнула она.
- {Норман, ты идиот}...
Звуки окутывали их, как туман, как лунный свет.
- Какой же ты дурак... неужели ты действительно думал, что
сумеешь поймать меня? Глупый старый бык!
Последовал взрыв звонкого презрительного смеха, вызвавшего в уме
Билла образы битого стекла, глубоких колодцев и пустых комнат в
полночь. Он содрогнулся и почувствовал, что все его тело покрылось
гусиной кожей.
Со стороны холма, от передней части храма, какое-то время не
доносилось ни звука (лишь редкие порывы ночного бриза приглаживали
колючий кустарник, словно рука, приводящая в порядок всклокоченные
волосы), затем тишина воцарилась и там, откуда взывала Рози. Плоский
лунный диск над головой спрятался за облако, подкрасив его края в
серебристый цвет. Небо сверкало россыпями звезд, но Билл не заметил ни
одного известного ему созвездия. Затем:
- Норррма-а-аннн... ты уже не хочешь поговори-и-и-и-ить со мной?
- Как же, как же, обязательно поговорю, - пробурчал Норман
Дэниелс.
И Билл почувствовал, как темнокожая женщина в испуге прильнула к
нему; его сердце едва не выпрыгнуло из груди и забилось где-то под
самым кадыком. Нормановский голос прозвучал на расстоянии не более
двадцати ярдов. Как будто до этого он намеренно производил сильный
шум, позволяя им следить за его продвижением, а потом решил, что
наступило время затаиться, и с этого момента вел себя {совершенно}
бесшумно.
- Поговорю, как же, обязательно поговорю с тобой {начистоту},
падаль.
Указательный палец темнокожей женщины предостерегающе прижался к
его губам, но Билл не нуждался в предупреждениях. Их взгляды
встретились, и Билл вдруг заметил; она совсем не уверена, что Норман
проследует через храм.
Тишина продолжала раскручиваться в спираль вечности. Даже Рози,
казалось, ждала.
Затем, теперь уже дальше, опять раздался голос Нормана:
- Эгей, старый хрыч! Ты-то что здесь делаешь?
Билл опустил голову и вопросительно взглянул на свою спутницу. Та
отрицательно покачала головой, признаваясь, что и ей происходящее
непонятно. Затем случилось нечто ужасное: ему захотелось прокашляться.
Настойчивый зуд за мягким небом нарастал, сводя его с ума. Он прижался
ртом к плечу, стараясь во что бы то ни стало удержать кашель в горле,
чувствуя на себе пристальный встревоженный взгляд женщины.
"Я не продержусь долго, - подумал он. - Дьявол, Норман, чего {же}
ты копаешься? До сих пор ты проявлял завидную прыть".
И словно в подтверждение его мысли: - {Норман! Сколько же можно
ждать, мать твою? Почему ты такой} МЕДЛИТЕЛЬНЫЙ? {Норман}!
- Сука, - прозвучал утробный голос на другой стороне храма. - Ах
ты сука!
Скрип шагов по крошащимся каменным ступенькам. Спустя мгновение
шаги стали сопровождаться гулким эхом, и Билл догадался, что Норман
вошел внутрь здания, которое темнокожая женщина назвала храмом. Он
понял еще, что приступ кашля, к счастью, прошел, так и не начавшись.
Он крепче прижал к себе женщину в голубом платье, наклонил голову
и прошептал ей на ухо:
- Что нам теперь делать?
- Ждать, - защекотал его ухо ответный шепот.
2
Неприятное открытие, заключавшееся в категорическом нежелании
