поддалась. Он догадался, что открыл ее с помощью отмычки - в жизни ему
доводилось сталкиваться с замками посложнее - однако ощутил некоторое
беспокойство, оттого что не мог полностью контролировать собственные
действия. И свет. Какого дьявола он решил отключить освещение, ведь
она, скорее всего, появится одна? Если на то пошло, откуда ему
известно, что Роуз еще не вернулась? Скажем, на второй вопрос ответить
легко: ее нет дома, потому что бык сообщил ему об этом, и он поверил
быку. Что касается первого, то не исключается вероятность того, что
Роуз будут {сопровождать}. Например, Герти вздумается довести подружку
до дома, или... гм, Фердинанд, помнится, намекал на приятеля? Норман
категорически отказывался верить в такое, но... "Ей нравится, как он
ее целует", - поведал ему Фердинанд. Дура, она ни за что не
осмелится... но лучше не рисковать.
Он начал спускаться по ступенькам, намереваясь вернуться к
черно-белой полицейской машине, скользнуть на водительское сидение и
ждать, ждать, пока Роуз не объявится, и в этот миг произошел последний
скачок, и это был {настоящий} скачок, ничуть не напоминающий провал,
его сознание взметнулось ввысь, как монета, сорвавшаяся с ногтя
большого пальца футбольного судьи и определявшая, кому наносить первый
удар по мячу или кому выбирать ворота, а когда сознание возвратилось,
захлопнул за собой входную дверь в вестибюль, бросился вперед в
темноту, и его пальцы сомкнулись на шее дружка Роуз. Он не знал,
откуда ему известно, что это действительно дружок, а не переодетый в
штатское полицейский, которому поручили доставить его жену домой в
целости и сохранности, но какая к черту разница? Он {знает}, и этого
достаточно. Его череп вибрировал, едва не разрываясь от клокотавших
внутри ярости и гнева. Не видел ли он, как этот сопляк
{(ей нравится, как он ее целует)}
размазывал слюну по ее роже, прежде чем войти? Может, даже
опустил ладошки ниже талии, чтобы пощупать ее ягодицы? Он не помнил,
не {хотел} вспоминать, не {нуждался} в воспоминаниях.
- Я ведь говорил! - закричал из кармана бык; даже в ярости Норман
отчетливо слышал каждое его слово. - Я тебе говорил, верно? Так вот
чему научили ее подруги! Замечательно! Великолепно!
- Я убью тебя, сучье отродье, - прошипел он в невидимое ухо
мужчины - дружка Роуз, - прижимая его спиной к стене вестибюля. - И
жаль, что Бог не позволит мне убить тебя дважды.
Он вцепился в горло Билла Штайнера и сжал пальцы.
11
- Норман! - закричала из темноты Рози. - {Норман, отпусти его}!
Рука Билла, легонько прикасавшаяся к ее локтю с того момента,
когда она вытащила ключ из замочной скважины входной двери, неожиданно
исчезла. В темноте она услышала торопливые шаги - {топот}. Затем
раздался более тяжелый стук тела, ударившегося о стену.
- Я убью тебя, сучье отродье, - прозвучал в темноте зловещий
шепот. - И жаль, что Бог не позволю мне...
"Убить тебя дважды", - закончила она мысленно фразу, прежде чем
он произнес эти слова вслух; одна из любимых угроз Нормана. Он часто
выкрикивал ее в адрес футбольного судьи, когда тот давал свисток не в
пользу "Янки", любимой команды Нормана, или же в спину водителя,
подрезающего его на повороте. "Жаль, что Бог не позволит мне убить
тебя дважды". А потом она услышала сдавленный булькающий хрип, и это,
конечно же, Билл. Билл, из которого мощные и безжалостные руки Нормана
выдавливают жизнь. Вместо ужаса, который он внушал ей всегда, Рози
ощутила прилив яростной ненависти, точно такой же, как и в машине
Хейла, а затем в полицейском участке. В этот раз ненависть едва не
затопила ее.
- {Отпусти его, Норман}! - закричала она. - {Убери от него свои
паршивые лапы}!
- Заткнись, проститутка! - прозвучало в ответ из темноты, однако
в голосе Нормана она явственно уловила не только злость, но и
удивление. До этой секунды она ни разу не приказывала ему - ни разу за
все время супружеской жизни - и не говорила {с} ним таким тоном. И еще
кое-что - она ощутила слабое тепло на руке чуть выше того места, к
которому прикасался Билл. Браслет. Золотой браслет, который подарила
ей женщина в мареновом хитоне. И мысленно Рози услышала ее властное
повеление: "Прекрати свое жалкое овечье блеяние, женщина!"
- {Отпусти его, я тебя предупреждаю}! - закричала она Норману и
зашагала к тому месту, откуда слышались сдавленный хрип и тяжелое
дыхание. Она шагала, как слепая, выставив перед собой руки, скривив
губы не то в усмешке, не то в оскале.
"Ты не смеешь задушить его, - думала она. - Ты не задушишь его, я
тебе не позволю. Тебе следовало держаться от меня подальше, Норман.
Тебе следовало оставить нас в покое, пока не слишком поздно".
Ноги, беспомощно колотящие по стене, прямо перед ней. Она
отчетливо представила Нормана, который прижимает к стене Билла,
оскалившись в кусачей улыбке, и неожиданно превратилась в стеклянный
сосуд, доверху наполненный бледно-розовой жидкостью - чистейшей
рафинированной слепой яростью.
- {Дерьмо вонючее, ты что, не слышал, что я тебе сказала}?
ОТПУСТИ ЕГО НЕМЕДЛЕННО, СКОТИНА!
Она протянула левую руку, которая казалась ей сильной, как
орлиный коготь. Браслет невыносимо жег руку - она почти видела, как он
сияет тусклым янтарным светом, пробивающимся через свитер и одолженную
Биллом куртку. Но она не ощущала боли - лишь опасное возбуждение. Она
схватила мужчину, избивавшего ее на протяжении четырнадцати лет, и с
удивительной легкостью оттащила в сторону. Сдавив его плечо под
скользкой водонепроницаемой тканью плаща, швырнула Нормана в темноту.
Раздался быстрый топот ног, словно не поспевающих за телом, затем
глухой звук удара и грохот разбитого стекла. Кэл Кулидж, или кто бы
там ни висел на стене, свалился.
Рядом и внизу она услышала кашель Билла, лихорадочно хватающего
ртом воздух. Рози вытянула руки, растопырив пальцы, нашла его плечи и
крепко взялась за них. Он согнулся чуть ли не вдвое, отчаянно борясь
за каждый вдох и тут же выкашливая воздух из легких. Это ее не
удивило. Она на себе испытала силу Нормана.
Рози просунула правую руку ему под мышку и подхватила чуть выше
локтя, боясь взяться за Билла левой рукой, опасаясь невольно причинить
ему боль. Рози чувствовала, как в левой руке гудит, пульсируя,
небывалая сила. Самое удивительное, наверное, заключалось в том, что
ей нравилось ощущать собственное могущество.
- Билл, - прошептала она. - Идем. Идем со мной.
Ей нужно поднять его наверх. Она не понимала почему, пока что не
понимала, но ничуть не сомневалась в том, что, когда потребуется,
понимание придет само. Но он не сдвинулся с места, повис у нее на
руках, кашляя и задыхаясь.
- {Идем же, черт возьми}! - прошептала она хрипло и
раздраженно... и спохватилась, сообразив, что с ее языка едва не
сорвалось: "Черт бы {тебя} побрал". И она понимала, чей голос
напоминает ей собственный лихорадочный шепот, о да, даже в такой
отчаянной обстановке прекрасно это понимала.
Впрочем, он сделал шаг, а сейчас это главное. Рози повела его
через вестибюль с уверенностью собаки-поводыря. Билл продолжал
кашлять, его горло раздирала подступающая рвота, но шел.
- {Стой}! - заорал на них Норман откуда-то из темноты. Голос его
звучал одновременно официально и отчаянно. - Стой, не то буду
стрелять!
"Нет, ты не посмеешь, это испортит тебе все удовольствие", -
подумала она, но он все-таки выстрелил, выпустил в потолок пулю из
револьвера сорок пятого калибра, принадлежавшего одному из мертвых
патрульных. Тесное помещение вестибюля сотряслось от грохота, глаза у
нее заслезились от дыма воспламенившегося пороха. Выстрел
сопровождался короткой вспышкой красновато-желтого огня, настолько
яркой, что на сетчатке ее глаз, словно татуировка, отпечаталось все
увиденное, и она подумала: в этом-то и состояла его цель - оценить
пейзаж и увидеть, какое место в нем занимают они с Биллом. Как
выяснилось, только-только подбирались к лестнице.
Билл издал сдавленный рвотный звук, грузно навалился на нее, и
Рози оперлась о стену. Она напряглась, чтобы удержаться и не упасть на
колени, и в этот момент в темноте раздался топот Нормана, снова
бросившегося к ним.
12
Рози шагнула сразу на вторую ступеньку, волоча Билла за собой. Он
слабо отталкивался ногами, стараясь помочь; вероятно, ему это
удавалось, но слишком плохо. Поднявшись с Биллом на вторую ступеньку,
Рози выбросила левую руку в сторону и, словно шлагбаумом, перегородила
вешалкой вход на лестницу. Когда Норман напоролся на вешалку и
разразился отборными проклятиями, она отпустила Билла, который
опустился на ступеньку, но не упал. Он по-прежнему не мог отдышаться,
и она почувствовала, как он опять наклонился, стараясь перевести дух,
пытаясь вернуть дыхание.
- Держись, - пробормотала она, - Держись, Билл, я сейчас.
Она поднялась на две ступеньки, обошла его и спустилась с другой
стороны, чтобы суметь действовать левой рукой. Раз уж решила втащить
его наверх, то потребуется вся сила, которой пронизал ее руку золотой
браслет. Она обхватила Билла за пояс и внезапно почувствовала, что ей
не составляет ни малейшего труда поднять его. Рози зашагала с ним по
ступенькам тяжело дыша и наклоняясь немного вправо, в противовес
нелегкой ноше, но не задыхалась. И у нее не подгибались колени. Ей
показалось, что таким образом она могла бы, если потребуется, поднять
его по любой лестнице. Время от времени Билл пытался помочь ей,
опуская ногу и оттискиваясь, но чаще носки его ботинок волочились по
ступенькам. Потом, когда они достигли десятой ступеньки - по ее
подсчетам середины лестницы, - он начал помогать чуть ощутимее. И
очень вовремя, потому что внизу раздался звук рвущейся ткани и треск
деревянной вешалки, не устоявшей под напором
двухсотпятидесятифунтового веса Нормана. Она снова услышала звуки,
сопровождающие его приближение, только в этот раз, как показалось, не
топот, а шум, производимый человеком, поднимающимся по лестнице на
четвереньках.
- Не надо играть со мной в кошки-мышки, Роуз, - прохрипел он.
С какого расстояния? Трудно судить наверняка. И хотя ветвистая
вешалка замедлила его продвижение, Норман не походил на человека,
получившего серьезную травму или находящегося в полубессознательном
состоянии.
- Остановись там, где стоишь. Даже не пытайся убежать. Я только
хочу поговорить с тоб...
- {Не приближайся}! - Шестнадцать... семнадцать...
восемнадцать... Свет в верхнем коридоре тоже не горел, и здесь было
темно, как в угольной шахте. Затем Рози едва не упала, когда
занесенная над девятнадцатой ступенькой нога не обнаружила под собой
твердой опоры и провалилась в пустоту. Значит, в лестничном пролете не
двадцать ступенек, как она считала, а всего восемнадцать.
Замечательно. Они сумели добраться до второго этажа быстрее, по
крайней мере, {это} им удалось. - {Не приближайся ко мне, Нор}...
Жуткая мысль заставила ее остановиться на полуслове, проглотить
последний слог имени мужа, словно кто-то нанес удар под дых, не дав
договорить. Она застыла, скованная леденящим страхом.
Где ключи? Не оставила ли она их в замочной скважине входной
двери?
Она отпустила Билла, чтобы проверить левый карман куртки, и в тот
же миг пальцы Нормана мягко и цепко обхватили ее лодыжку, словно
