хрипловато, и ему пришлось прочистить горло.
- Когда он откроется - от четырех до шести сотен скатертей в неделю.
Плюс салфетки. Все из настоящего полотна. Он хочет, чтобы они имели
оттенок "белоснежная слоновая кость". Я сказал: никаких проблем.
Винни полез за сигаретой и медленно достал ее из пачки. Он успел
прочитать название. Кое-что в Винни Мэйсоне вызывало его глубокую
антипатию - дерьмо-вые сигареты, которые он курил. Надпись на коробке
гласила:
ЗАЛИХВАТСКИЙ МАТРОС
СИГАРЕТЫ СРЕДНЕЙ СИЛЫ
Кто на свете, кроме Винни, стал бы курить "Залихватского матроса"?
Или "Короля Сано"? Или "Английские овальные"? Или тому подобную дрянь?
Если бы кто-нибудь выпустил новый сорт под названием "Дерьмо на палочке"
или "Почерневшее легкое", Винни обязательно стал бы их курить.
- Я сказал ему, что нам придется обслуживать его в течение двух дней,
пока мы не переключимся на новый режим работы, - сказал Винни, дав ему
возможность напоследок вдоволь налюбоваться пачкой сигарет и убирая ее в
карман. - Я имею в виду, пока мы не переедем в Уотерфорд.
- Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, - сказал он.
Уничтожить его, Фред? Конечно, покажи ему, где раки зимуют, Джордж.
- Вот как? - Он щелкнул удлиненной золотой "Зиппо" и закурил.
Выдохнув облако дыма, он поднял брови, словно английский характерный
актер.
- Я получил вчера письмо от Стива Орднера. Он хочет, чтобы я зашел к
нему в пятницу вечером поговорить об уотерфордском заводе.
- Да?
- Этим утром, пока я внизу разговаривал с Питером Вассерманом, Стив
Орднер звонил мне. Мистер Орднер хотел, чтобы я ему перезвонил. Похоже
на то, что ему ужасно не терпится о чем-то узнать, а?
- Вполне возможно, - сказал Винни, озарив свое лицо улыбкой № 2:
Влажное покрытие, двигайтесь с осторожностью.
- Так вот, мне хотелось бы узнать, кто это сделал мистера Орднера в
одночасье таким нетерпеливым? Вот что мне хотелось бы узнать.
- Ну...
- Да брось ты, Винни. Кончай изображать из себя застенчивую
горничную. Сейчас уже десять часов утра, а я еще должен поговорить с
Орднером, я должен поговорить с Роном Стоуном, я должен поговорить с
Этель Гиббс по поводу прожженных воротничков. Признавайся, ты ковырялся
у меня в носу, когда я отвел глаза в сторону?
- Ну, мы с Шэрон были воскресным вечером у Сти... У мистера Орднера
на обеде...
- И ты чисто случайно упомянул, что Барт Доуз почему-то медлит с
Уотерфордом, а ведь новый участок 784-й автострады придвигается все
ближе и ближе, не так ли?
- Барт! - протестующе воскликнул Винни. - Это была дружеская беседа.
Все это было...
- Ну, конечно, никто в этом и не сомневался. Его маленькая записка с
приглашением также была очень дружеской. Уверен, что и наш коротенький
телефонный разговор также оказался бы очень дружеским. Но дело-то не в
этом. Дело в том, что он пригласил тебя и твою жену на обед в надежде на
то, что ты сболтнешь что-нибудь важное, и у него нет никаких причин для
разочарования.
- Барт... Он прицелился в Винни указательным пальцем.
- Винни, слушай меня внимательно. Если ты еще хоть раз вот так
насрешь у меня на ковре в гостиной, тебе придется подыскивать себе новую
работу. Имей это в виду.
Винни был потрясен. Он совсем позабыл про сигарету, которая медленно
догорала у него между пальцев. - Винни, я хочу тебе кое-что объяснить, -
сказал он, возвращаясь к нормальному тону. - Я знаю, что любой молодой
человек твоего возраста успел прослушать от пожилых людей моего возраста
вплоть до шести тысяч лекций на тему о том, как пожилым людям моего
возраста приходилось завоевывать мир, когда они были в твоем возрасте.
Но эту лекцию ты заработал, как пить дать.
Винни открыл рот, чтобы возразить.
- Я не хочу, конечно, сказать, что ты вонзил мне в спину нож, -
сказал он, жестом остановив протесты Винни. - Если бы я так считал, то
уведомление о твоем увольнении лежало бы у меня на столе еще до того,
как ты сюда вошел. Ты просто вел себя как последний дурак. Ты попал в
большом дом и выпил три бокала за обедом, а потом подали суп и салат и
всякие вкусные разности, и прислуживала вам за столом горничная в черной
форме, а Карла играла роль хозяйки поместья, но без малейших признаков
снисходительности, а на десерт вас угощали земляничным тортом или
черничным пирогом со взбитыми сливками, а потом подали кофе с бренди, и
ты распахнул им всю свою душу. Ну что, признайся, так все это и
происходило?
- Вроде того, - прошептал Винни. Три пятых его лица выражали стыд, а
две пятых - упрямую ненависть.
- Он начал с того, что спросил, как там поживает Барт. Ты сказал, что
Барт в полном порядке. Он сказал, что Барт - чертовски классный парень,
но не станет ли он еще лучше, если будет чуточку побыстрее шевелить
ушами в уотерфордской сделке. Ты сказал, что, конечно, станет. Тогда он
сказал, кстати говоря, раз уж к слову пришлось, а как там продвигаются у
вас дела? Ты ответил, что вообще-то это не относится к твоей сфере
деятельности, а он сказал, да ладно, чего уж там, Винсент, уж кто-кто, а
ты-то должен быть в курсе всех дел. И ты сказал, что Барт еще сделку не
заключил, и ты слышал, что люди Тома МакАна интересуются этим местом,
но, может быть, это просто слухи. Тогда он сказал, что уверен в том, что
Барт знает, что делает, а ты ответил да-а, это уж точно, и вы выпили еще
по чашечке кофе с бренди, и он спросил тебя, думаешь ли ты, что
"Мустанги" победят в серии "плей-офф", а потом вы с Шэрон отправились
домой, получив приглашение зайти еще раз, так, Винни? Винни ничего не
ответил.
- И ты отправишься к нему на обед, когда Стиву Орднеру в очередной
раз понадобится твой донос.
- Простите меня, - угрюмо сказал Винни и начал было подниматься.
- Я еще не кончил.
Винни снова сел и уставился в угол комнаты тлеющим от ярости
взглядом.
- Двенадцать лет назад я занимал твою должность, ты знаешь об этом?
Двенадцать лет - тебе это, наверное, покажется большим сроком. Что же
касается меня, то я едва ли смогу ответить, куда эти годы подевались. Но
я помню эту работу достаточно, чтобы знать, что она тебе нравится. И что
ты хорошо с ней справляешься. Реорганизация химчистки и введение новой
системы нумерации заказов - это был настоящий шедевр.
Винни уставился на него в изумлении.
- Я начал работать в прачечной двадцать лет назад, - сказал он. - В
1953 году мне было двадцать лет. Мы с Мэри только что поженились. Я два
года учился на бизнес-курсах, и мы с Мэри собирались подождать, но,
видишь ли, в качестве противозачаточного средства мы использовали
прерванный половой акт. И вот мы занимались любовью, а кто-то внизу
хлопнул дверью, и этот звук вызвал у меня немедленный оргазм. Мэри
забеременела. Так что каждый раз, когда я чувствую себя довольным собой,
я просто напоминаю себе, что всю мою судьбу определила одна захлопнутая
дверь. Это унизительно, и это волей-неволей воспитывает в тебе смирение.
В те дни не было никаких послаблений в законе об абортах. Если девчонка
от тебя забеременела, то ты либо женишься на ней, либо сбегаешь от нее.
Третьего не дано. Я женился на ней и поступил на первую же работу,
которую удалось найти, то есть сюда. Я был помощником в мойке, то есть
занимался тем же самым, что делает парень по фамилии Поллак вот в эту
самую минуту. В те времена все операции выполнялись вручную, и мокрое
белье приходилось вынимать из стиральных машин и закладывать в огромный
выжиматель фирмы "Стонингтон", в который влезало пятьсот фунтов белья. А
если ты загрузил белье неправильно, тебе запросто могло отхватить
ступню. На седьмом месяце Мэри потеряла ребенка, и доктор сказал, что
она никогда уже не сможет иметь детей. Я работал помощником в течение
трех лет и за пятьдесят пять рабочих часов в неделю получал в среднем
пятьдесят пять долларов. Потом Ральф Албертсон, бывший в те времена
начальником мойки, попал в какую-то пустячную аварию и умер от
сердечного приступа во время спора с другим пострадавшим водителем. Он
был отличным парнем. В день его похорон вся прачечная была закрыта.
После того как его подобающим образом похоронили, я пошел к Рэю
Таркингтону и попросил, чтобы меня назначили на освободившееся место. Я
был уверен, что получу его. Благодаря Ральфу я знал о стирке все.
- В те времена, Винни, прачечная была семейным бизнесом. Она
принадлежала Рэю и его папаше, Дону Таркингтону. А Дон получил ее в
наследство от своего отца, который основал "Блу Риббон" в 1926 году.
Рабочего профсоюза в прачечной не было, и, пожалуй, ребята из рабочего
движения сказали бы, что все три Таркингтона были патерналистскими
эксплуататорами необразованных рабочих и работниц. Именно так дело и
обстояло в действительности. Но когда Бетти Кизон поскользнулась на
влажном полу и сломала себе руку, Таркингтоны оплатили счет за лечение и
выплачивали ей десять долларов на еду каждую неделю до тех пор, пока она
не смогла вернуться на работу. А на каждое Рождество они устраивали
сногсшибательный обед в приемочной - никогда за всю свою жизнь я больше
не ел таких вкусных пирогов с курятиной, а ежевичное желе, и рулеты, и
шоколад на любой вкус, и пудинги с миндалем и изюмом на десерт. Дон и
Рэй дарили на Рождество каждой женщине по паре сережек, а каждому
мужчине - новый модный галстук. У меня дома в шкафу для одежды все еще
висят мои девять галстуков. Когда Дон Таркингтон умер в 1959 году, я
надел один из них на его похороны. Он давно уже вышел из моды, и Мэри
меня ругала на чем свет стоит, но я все равно его надел. В помещениях
было темно, часы тянулись медленно, и работа была нудной и тяжелой, но
ты чувствовал, что людям есть до тебя дело. Если ломался выжиматель, Дон
и Рэй немедленно спускались вниз вместе с остальными и, закатав рукава
своих белых сорочек, выжимали простыни вручную. Вот чем был семейный
бизнес, Винни. Что-то в это роде.
Так вот, когда Ральф умер, а Рэй Таркингтон сказал, что он уже нанял
парня со стороны на должность начальника мойки, то я просто не мог
понять, что это такое происходит. А Рэй и говорит: я и мой отец хотим,
чтобы ты вернулся в колледж. А я говорю: здорово, конечно, только на
какие шиши? Может быть, на автобусные билетики? А он вручает мне чек на
две тысячи долларов. Я смотрю на этот чек и глазам своим не верю.
Спрашиваю его, что это такое. А он отвечает, что этого, конечно,
недостаточно, но хватит на комнату, книги и плату за обучение. А
остальное заработаешь здесь, во время летних каникул, о'кей? А я
спрашиваю: существует ли способ вас отблагодарить? А он говорит: да, три
способа. Первый - вернуть этот заем. Второй - выплатить по нему
проценты. Третий - принести обратно в "Блу Риббон" все то, чему ты
научишься. Я взял чек домой и показал его Мэри, и она расплакалась.
Просто закрыла лицо руками и расплакалась.
Взгляд Винни был исполнен искреннего изумления.
- Итак в 1955 году я вернулся в колледж и получил степень в 1957-ом.
Я вернулся в прачечную, и Рэй поставил меня руководить водителями.
Девяносто долларов в неделю. Когда я заплатил первый взнос в счет
погашения долга, я спросил у Рэя, какой он назначит процент. Он говорит:
один процент. Я говорю: Что? Он говорит: то, что слышал. Что ты тут
стоишь? У тебя что, заняться что ли нечем? Я говорю: отчего же, есть
чем, поеду-ка я в город и привезу сюда доктора, чтобы он проверил, все
ли в порядке у вас с головой. Рэй расхохотался во всю глотку и велел мне
убираться к чертовой матери из его кабинета. Я полностью вернул долг в
