это отправить тебя в суд высшей инстанции, где ты будешь судим по этим
двум преступлениям.
- Я знаю, - ответил Латур.
У Шварта не было больше его оптимистического вида.
- И, учитывая твои боевые заслуги и твою безупречную службу, как в
рядах армии, так и на посту помощника шерифа, я буду просить суд на
основании недостаточности доказательств виновности отпустить тебя под
залог. Правда, я сомневаюсь, что они на это согласятся.
- Я знаю, - повторил Латур.
Он еще чувствовал на своих губах вкус поцелуя Ольги. Она сказала ему:
- Пусть бог защитит тебя.
Для нее безразлично было, что ее муж обвинен в убийстве старика.
Единственная вещь, которая в ее глазах только имела цену, это было
сознание, что он из ее объятий перешел в объятия другой женщины. Может
быть, то было самолюбие или еще более глубокое чувство. Если ему удастся
когда-нибудь выбраться из этой ямы, он сразу же выяснит это.
Он заметил, что Шварт продолжает говорить.
- По моему мнению, - говорил адвокат, - мы должны держать свое мнение
при себе до процесса. Я хочу говорить о трех покушениях на твою жизнь и о
своей гипотезе, что тот, кто пытался убить тебя, убил Джека Лакосту и
изнасиловал его жену в надежде, что суд сделает то, что ему не удалось
сделать.
Латур чувствовал себя страшно безразличным. Ему почти казалось, что
он просто зритель, что это не он будет судим и не его обвиняют в столь
тяжких преступлениях.
- Делай, как знаешь, и как можно лучше, Джон. Ведь ты мой адвокат.
Немного подумав, он сказал:
- Кстати, попытайся повидать шерифа. Будет очень любезно с его
стороны отдать ключи от моей машины. Для Ольги. Ей пришлось проделать путь
до города пешком.
- Она прошла шесть километров?
- Да, чтобы принести мне завтрак.
Шварт поправил узел своего галстука.
- Понятно. Я поговорю с Величем, как только закончится заседание. А
твоя почта?
Латур пожал плечами.
- Все послания, которые я получаю - это квитанции на оплату. А с тех
пор, как у нас живет Георг, он настоятельно сам ходит за почтой, которую
приносят в определенные ящики. Ты так и не познакомился с моим шурином?
- Нет. Еще не удалось этого сделать, - ответил Шварт. - Но я
рассчитываю повидать его сегодня утром.
- Постарайся сделать это, - сказал Латур. - А потом скажешь мне свое
мнение о нем.
Шварт слегка мигнул глазами.
- Но не думаешь же ты, что брат твоей жены может быть замешан в этом
деле?
- Существует кто-то, кто меня очень не любит.
- Да, это совершенно очевидно, - сказал адвокат. - Ладно, я думаю,
будет лучше, если я пойду в зал заседаний. Но не забывай, что протоколы
этого заседания будут фигурировать в досье твоего дела в судебном
заседании и не давай себя запугивать прокурору. Когда он спросит тебя, как
ты смог сделать подобные вещи, ответь ему, что ты невиновен в обоих
предъявленных тебе обвинениях и предоставь мне дальше действовать.
- Как хочешь, - сказал Латур.
Сторож открыл дверь комнаты для обвиняемых, чтобы Шварт мог выйти
оттуда.
И тотчас компания пьяниц и бродяг, которые находились поблизости,
воспользовались моментом, чтобы броситься на Латура. Тяжелые кулаки
ударяли его по телу и лицу. Ногами его били в низ живота.
Руководил приступом Виллер.
- Ты очень пожалеешь, если тебя отпустят под залог, - злорадствовал
рыбак. - Представь себе, что все мы здесь не любим таких парней, как ты.
Позабавиться - это да, но сделать то, что сделал ты, это уже совсем другой
коленкор.
Вынужденный отбиваться, Латур с трудом выпрямился, в то время, как
сторож пытался навести порядок.
- Спокойнее, парни, спокойнее, - говорил он. - Я понимаю, что вы все
возмущены, но не следует этого делать здесь.
- Совершенно точно, - сказал какой-то рабочий с промыслов. - То, что
нам нужно - это дерево и хороший кусок веревки.
Латур вытер платком рот. Его губы были разбиты, а правый глаз начинал
заплывать. Он подумал, правильно ли собрался поступить Шварт, когда думал
просить его освобождения под залог. Если большинство жителей Френч Байу
были такого же мнения, как и эти люди, у него могли произойти большие
неприятности.
Ирония судьбы заставила его улыбнуться. Если бы он овладел Ритой
тогда, когда она сама это предлагала, ничего такого не произошло. Но
теперь ее избили и изнасиловали, старый Лакоста был убит и это ему,
Латуру, приписывали оба преступления. Все это дело производило впечатление
хорошо составленного и приведенного в жизнь сценария.
Дело Латура рассматривалось последним. Когда он приблизился к выходу
из комнаты заключенных, то по толпе пробежала дрожь. Потом этот легкий шум
стих и уступил место полной угрозой тишине.
Я привожу их в ужас, - подумал Латур. Он поискал глазами Ольгу и
увидел ее в первом ряду за барьером, ограждающем место заседания от
публики. С удовлетворением на лице, в восторге от сложившейся ситуации,
рядом с сестрой сидел Георг. Мысли молодого русского ясно читались в его
глазах. Если Латура будут судить в высшей инстанции, он будет осужден и
казнен, Ольга будет свободной и сможет снова выйти замуж, на этот раз
более удачно, за богатого человека, и ему можно будет всю жизнь прожить
припеваючи за счет нового мужа Ольги. Может быть, Джону Шварту не мешало
бы сунуть нос в его дела, вернее, во времяпровождение Георга в последние
недели.
В полной тишине, которая сопровождала появление Латура, секретарь
суда прочел обвинительное заключение. Латур думал, что судья Блекли первым
делом спросит его, считает ли он себя виновным, но вместо того судья
обратился к прокурору, чтобы тот указал на сведения, указывающие его вину.
Это было очень мило, но это было приятно Латуру. Как бы теперь они не
относились к нему, но все же его бывшие коллеги старались сделать все
возможное, чтобы облегчить его защиту.
Недовольный прокурор обратился к шерифу Лаверсу. Несмотря на свои
собственные грешки и потрепанную репутацию, старик держался со скромным
достоинством, которое тронуло Латура.
Стоя очень прямо перед судом, Велич без всяких прикрас рассказал, как
им довелось обнаружить труп Джека Лакосты и его жену, живую, но
подвергшуюся насилию.
После того, как неизвестный человек сообщил по телефону, что услышал
два выстрела и крики, доносившееся с лужайки Лакосты, его первый помощник,
помощник Джек Пренгл и он, все трое, отправились к домику, где и нашли то,
что уже упоминалось.
После него свидетельствовал доктор Уолкер. Он заявил, что Лакоста был
уже мертв к его приезду, рассказал об увечьях, которые получила молодая
женщина, но не старался сгустить краски, рассказывая то, что говорила Рита
в бреду. К тому же, это было бесполезно. Как предупреждал Джон Шварт,
прокурор позаботился получить письменное доказательство молодой женщины,
подписанное ею сразу же, в госпитале. В этом показании Риты говорится:
"Я спала уже более часа, совершенно обнаженная, так как была сильная
жара, когда была разбужена стуком в дверь домика моего мужа. Я спросила
кто там, и человек мне ответил, что это Энди Латур, помощник городского
шерифа, который несколько часов назад проводил меня и моего мужа до нашего
дома, потому что он был пьян и упал без сознания на улице Лафит. Вместе со
мной, стуком в дверь был разбужен мой муж. Он подошел к двери и спросил у
мистера Латура, что тот хочет. Вместо ответа мистер Латур выстрелил два
раза через дверь, которую потом вышиб, чтобы войти внутрь. Было слишком
темно, чтобы я могла разглядеть его, но когда он дотронулся до меня, и
понял, что на мне ничего не надето, он стал, как бешеный. Он стал ласкать
меня несмотря на мои протесты, он ударил меня кулаком и повалил на пол, и
силой овладел мной. Сопротивление мое еще больше ожесточило его и он избил
меня. После его побоев я потеряла сознание. Все это происходило тогда,
когда мой муж лежал рядом с нами. Я утверждаю, что все, что я сказала,
правда, только правда и ничего, кроме правды."
Подписано: "Миссис Джек Лакоста".
Когда секретарь прочел это показание, в зале не было слышно никакого
движения или звука. Судья Блекли прочистил себе горло и сделал знак
Латуру.
- Обвиняемый, встаньте.
Латуру пришлось сделать страшное усилие, чтобы встать. Он теперь
знал, что может чувствовать заключенный во время судебного заседания. Он
мог быть уверенным в своей невиновности, но чувствовал себя приговоренным.
Его разбитая губа и опухший глаз стесняли его. Он с трудом дышал, ожидая
вопроса судьи.
- Признаете ли вы себя виновным? - наконец спросил Блекли.
- Нет, я невиновен в двух приписываемых преступлениях, - ответил
Латур. - Я не убивал Джека Лакосту. И несмотря на то, что кажется миссис
Лакоста, это не я атаковал домик ее мужа.
Он не успел закончить последние слова, как гневное возмущение
овладело залом. Латур бросил взгляд назад. Улыбка Георга была еще более
довольной. У Ольги расстроенный и обеспокоенный вид.
Судья Блекли стукнул по своему столу.
- Тишина в зале! - приказал он, обращаясь к публике. Потом он
повернулся к Латуру. Тихим, сухим голосом он продолжал:
- Совершенно понятно, что сейчас идет речь о предварительном
следствии. Но, учитывая все доказательства обвинения, представленные здесь
перед судом, у меня могут быть достаточные основания, чтобы сомневаться в
невиновности обвиняемого, и потому я принимаю решение предъявить ему
обвинение перед вышестоящим судом в убийстве человека по имени Джек
Лакоста и в преступном насилии над его женой.
Угрожающий шепот пронесся по залу. Можно было различить отдельные
слова, отдельные фразы:
- К счастью!... Это грязный парень! Что он из себя воображает?...
Девушка уж должна хорошо знать, а?... Вероятно, тот же подонок, который
изнасиловал уже троих... Одна из учениц говорила, что он сделал с нею
что-то невероятное... Отлично... Это как раз то, что мне говорили...
Наложено шесть швов...
Судья снова стукнул по столу:
- У обвиняемого есть защитник?
- Да, - ответил Латур.
Блекли повернулся к Шварту.
- Адвокат защиты имеет что-либо сказать перед судом, пока обвиняемого
не вернули в тюрьму под надзор шерифа Велича до того времени, пока не
будет назначен день суда в высшей инстанции?
Шварт вполголоса поговорил с Латуром:
- Мне не нравится реакция публики, - честно признался он. - И еще
пятьсот человек, которые находятся около тюрьмы на лужайке. Это должен
решать ты. Но я не думаю, что будет благоразумно прямо обращаться с
просьбой о твоем освобождении под залог. Я лично считаю, что будет лучше,
если ты переждешь в тюрьме, а я постараюсь, пока это немного успокоится,
собрать как можно больше убедительных доказательств для последующего
следствия. Я боюсь, что сейчас могу только все испортить.
Латур смотрел на Шварта с безразличным видом. Он дошел до такого
состояния, что ему все становилось безразличным. Его сердце и разум
отяжелели. Он чувствовал себя потерянным в джунглях ненависти, в которой
он был неповинен.
- Делай, как лучше, - сказал он. - Ты знаешь закон и ты знаком с
реакцией толпы. Ведь ты мой защитник.
Шварт поправил узел галстука и обратился к судье:
- В настоящее время, ваша честь, защита не находит нужным делать
никаких заявлений.
По-прежнему сухим голосом Блекли продолжал:
- В таком случае, я приказываю, чтобы подсудимый находился под
присмотром шерифа Велича и был препровожден в тюрьму Френч Байу до того
