полицейскому и ко всем желавшим слушать. Наверху, на балконе, куда по
рассеянности еще поглядывали, хотя Деламарш оттуда ушел, из-под зонтика
выбралась крупная женщина в мешковатом красном платье, взяла с перил бинокль
и посмотрела в него на людей внизу, которые мало-помалу отвели глаза Карл в
ожидании Деламарша смотрел на ворота дома и дальше - во двор, по которому
почти Беспрерывной чередой тянулись грузчики; каждый из них нес на плече
небольшой, но явно очень тяжелый ящик. Шофер отошел к своему автомобилю и,
чтобы не терять" времени зря, протирал тряпкой фары. Робинсон с пристрастием
ощупывал свои руки-ноги, видимо сам удивляясь незначительности испытываемой
боли, нагнув голову, принялся осторожно разматывать толстую повязку на ноге.
Полицейский привычно держал обеими руками свою черную дубинку и спокойно
ждал, с неистощимым терпением, каким и должен обладать человек его
профессии, несет ли он обычную службу или находится в засаде. Парень с
изъеденным носом уселся на тумбу у ворот, вытянув перед собой ноги. Дети
потихоньку, маленькими шажками, приблизились к Карлу - в голубой рубашке,
без пиджака, он казался им самым важным из всех, хотя и не обращал на них
внимания.
По времени, прошедшему до появления Деламарша, можно было оценить
порядочную высоту этого дома. А Деламарш спустился очень даже торопливо,
кое-как запахнувшись в халат.
- Ну, наконец-то! - вскричал он обрадованно и вместе с тем строго. При
каждом его широком шаге на мгновение приоткрывалось цветное нижнее белье.
Карл удивился, почему здесь, в городе, в громадном доходном доме Деламарш
разгуливает по улице совсем по-домашнему, будто на собственной вилле. Как и
Робинсон, Деламарш очень изменился. Его смуглое, чисто выбритое, тщательно
умытое лицо грубой лепки выглядело высокомерно и внушительно. Глаза, теперь
почти всегда прищуренные, поражали своим ярким блеском. Его фиолетовый
халат, правда, был старый, в пятнах и для него великоват, однако на фоне
этого неприглядного одеяния красовался солидный темный галстук из плотного
шелка.
- Ну? - спросил он всех сразу. Полицейский подступил поближе и
прислонился к капоту автомобиля. Карл коротко пояснил:
- Робинсон несколько утомлен, но, если постарается, лестницу одолеет;
шофер же ожидает денег в дополнение к той сумме, которую я уже заплатил за
поездку. А теперь я ухожу. До свидания.
- Ты не уйдешь, - сказал Деламарш.
- Я ему то же самое сказал, - отозвался из автомобиля Робинсон.
- И все-таки я ухожу, - отрезал Карл и сделал несколько шагов. Но
Деламарш догнал его и силой заставил вернуться.
- Я сказал: ты остаешься! - воскликнул он.
- Да отцепитесь вы от меня, - сказал Карл и приготовился, в случае
чего, добиться свободы кулаками, как ни малы были шансы на успех против
такого человека, как Деламарш. Но тут находились и полицейский, и шофер; по
в целом спокойной улице нет-нет да и проходили группы рабочих - допустят ли
эти люди, чтобы Деламарш обошелся с ним несправедливо? Карл не хотел бы
остаться с ним один на один в комнате, ну а здесь? Сейчас Деламарш спокойно
расплачивался с шофером, который, усиленно кланяясь, быстренько прибрал
незаслуженно крупную сумму и из благодарности подошел к Робинсону и
заговорил с ним, очевидно, о том, как удобнее выбраться из машины. Карл
решил, что остался без присмотра; возможно, Деламарша больше устроит его
безмолвное исчезновение; и если уж избегать ссоры, то лучше всего так, и
Карл быстро зашагал по мостовой. Дети кинулись к Деламаршу, чтобы обратить
его внимание на бегство Карла, но его вмешательство не понадобилось, так как
полицейский вскинул дубинку и скомандовал:
- Стой! Как твоя фамилия? - спросил он, сунул дубинку под мышку и
медленно вытащил блокнот.
Только теперь Карл рассмотрел его: сильный, кряжистый, но почти совсем
седой.
- Карл Россман, - сказал он.
- Россман, - повторил полицейский, явно потому только, что был
человеком медлительным и обстоятельным. Однако же Карл, по сути впервые
столкнувшийся с американскими властями, уже в этом повторении усмотрел
известную подозрительность. Да, дела его определенно незавидны, ведь даже
Робинсон, у которого своих забот хватало, оживленно жестикулируя, просил
Деламарша прийти на выручку Карлу. Но Деламарш энергично мотнул головой:
дескать, я вмешиваться не стану - и бесстрастно наблюдал за событиями,
спрятав руки в огромных карманах халата. Парень на тумбе у ворот объяснял
только что вышедшей со двора женщине обстоятельства происшествия. Дети
стояли полукругом позади Карла и молча таращились на полицейского.
- Предъяви документы, - сказал полицейский. Вопрос был, пожалуй,
формальный, ведь, раз ты без пиджака, едва ли у тебя с собой много
документов. Поэтому Карл молчал, надеясь, что сможет обстоятельнее ответить
на следующий вопрос и таким образом замять дело с отсутствием документов. Но
следующий вопрос был:
- Значит, документов у тебя нет?
Карл вынужден был ответить?
- При себе - нет.
- Плохо, - сказал полицейский, задумчиво осмотрелся и постучал двумя
пальцами по обложке своего блокнота. - Работаешь где-нибудь? - спросил он
наконец.
- Я был лифтером, - сказал Карл.
- Ты был лифтером, но теперь-то уже нет, чем же ты живешь сейчас?
- Буду искать новую работу, - Значит, тебя уволили?
- Да, час назад.
- Внезапно?
- Да, - сказал Карл и, как бы извиняясь, поднял руку. Он не мог
рассказывать тут всю историю, да если б это и было возможно, то все равно
оказалось бы бесполезно - рассказом о перенесенной несправедливости не
предотвратить несправедливость угрожающую. И коль скоро ни доброта старшей
кухарки, ни проницательность старшего администратора не помогли ему отстоять
свои права, то здесь, на улице, вообще нечего ожидать.
- Вот так, без пиджака, тебя и уволили? - спросил полицейский.
- Ну да, - сказал Карл; выходит, и в Америке власти тоже спрашивают о
том, что и так очевидно. (Как же злился его отец на нелепые расспросы
чиновников, пока хлопотал о заграничном паспорте!) Карлу до смерти хотелось
сбежать, спрятаться где-нибудь и не слышать больше этих вопросов. Ведь
полицейский задал тот самый вопрос, которого Карл боялся как огня и оттого,
вероятно, вел себя неосмотрительнее, чем в нормальных... обстоятельствах.
- В какой же гостинице ты служил?
Карл опустил голову и не ответил, на это он не хотел -отвечать ни в
коем случае. Нельзя допустить, чтобы его вернули в "Оксиденталь", да еще под
конвоем полицейского, чтобы там начались допросы, на которые вызовут его
друзей и недругов, чтобы старшая кухарка потеряла остатки уважения к Карлу,
она-то надеется, что он - в пансионе Бреннера, а увидит его под конвоем
полицейского, без пиджака, без ее визитной карточки; старший администратор,
тот, наверное, только понимающе кивнет, а старший портье заговорит о деснице
Господней, которая настигла-таки мошенника.
- Он служил в отеле "Оксиденталь", - сказал Деламарш, став рядом с
полицейским.
- Нет! - крикнул Карл и даже ногой топнул. - Это неправда!
Деламарш смотрел на него, иронически кривя губы, словно мог и еще
кое-что порассказать. Неожиданная вспышка Карла переполошила детей, и они
отбежали поближе к Деламаршу, предпочитая смотреть на Карла с безопасного
расстояния. Робинсон высунул голову из окошка автомобиля и недвижно замер в
напряженном ожидании, только ресницы время от времени вздрагивали. Парень у
ворот от удовольствия хлопнул в ладоши, женщина рядом толкнула его локтем,
чтобы он угомонился. Грузчики как раз устроили перерыв на завтрак, в руках у
каждого появились огромные кружки с черным кофе, в который они обмакивали
батоны. Кое-кто уселся прямо на бровку тротуара, все очень громко
прихлебывали кофе.
- По-видимому, вы знаете этого молодого человека? - спросил полицейский
Деламарша.
- Лучше, чем хотелось бы, - ответил тот. - В свое время я сделал для
него много хорошего, а он мне за это отплатил злом, что вам, наверное,
понятно даже после столь короткого допроса, который вы ему устроили.
- Да, - сказал полицейский, - ушлый малый.
- Вот именно, - подтвердил Деламарш, - но это еще не самое скверное его
качество.
- Даже так?
- Да, - сказал Деламарш; он уже разглагольствовал вовсю и при этом так
жестикулировал в карманах, что весь халат мотался из стороны в сторону, -
это тот еще субчик! Я и мой друг - он там, в автомобиле, - помогли ему в
беде, он тогда понятия не имел об американском образе жизни, только-только
приехал из Европы, где тоже оказался не у дел; ну, мы взяли его с собой,
позволили ему с нами жить, все ему объяснили, хотели раздобыть ему работу,
думали сделать из него порядочного человека, вопреки всем настораживающим
приметам; а он однажды ночью попросту исчез, скрылся, да еще при таких
обстоятельствах, о которых я лучше умолчу. Так оно было или нет? - спросил в
конце концов Деламарш и дернул Карла за рукав рубашки.
- Эй, ребятня, назад! - крикнул полицейский, потому что дети
подобрались уже настолько близко, что Деламарш чуть не споткнулся об одного
из них. Между тем грузчики, ранее недооценившие возможности поразвлечься
допросом, навострили уши и тесным кольцом собрались позади Карла, который
теперь не смог бы сделать назад и шага, да к тому же все время слышал
невнятицу их голосов: грузчики больше шумели, чем разговаривали на
совершенно непонятном английском, по-видимому изрядно сдобренном славянскими
выражениями.
- Спасибо за информацию, - сказал полицейский и взял под козырек. - На
всякий случай я заберу его с собой и сдам в отель "Оксиденталь".
Но Деламарш возразил:
- Я должен просить вас пока что уступить мальчишку мне, мне нужно с ним
кое-что уладить. Обязуюсь потом лично доставить его в гостиницу.
- Этого я сделать не могу, - сказал полицейский. Деламарш продолжил:
- Вот вам моя визитная карточка. Полицейский с уважением осмотрел
карточку, но заявил, любезно улыбаясь:
- Нет, это ни к чему.
Если до сих пор Карл опасался Деламарша, то теперь видел в нем
единственный шанс на спасение. Правда, его старания отбить Карла у
полицейского весьма подозрительны, но, во всяком случае, его будет легче,
чем официального блюстителя порядка, упросить не возвращаться в гостиницу. И
если Карл даже явится туда под руку с Деламаршем, это куда лучше, чем под
конвоем полицейского. Но пока что Карлу, само собой, нельзя было и виду
показывать, что он предпочитает остаться с Деламаршем, иначе все пропало. И
он с беспокойством смотрел на руку полицейского, которая могла в любое
мгновение подняться, чтобы схватить его.
- Я должен по крайней мере узнать, почему его так внезапно уволили, -
сказал наконец полицейский, пока Деламарш с досадой смотрел в сторону и мял
в пальцах визитную карточку.
- Но он вовсе не уволен! - неожиданно для всех выкрикнул Робинсон и,
опершись на шофера, высунулся из автомобиля. - Наоборот, у него же там
прекрасное место. Он - главный в общей спальне и может приводить туда кого
угодно. Просто он ужасно занят, и, если хочешь от него что-то получить,
ждать приходится долго. Он все время торчит у старшего администратора или у
старшей кухарки и является их доверенным лицом. Об увольнении не может быть
и речи. Не знаю, зачем он так сказал. С чего это его должны уволить? В
гостинице со мной произошло несчастье, и он получил задание доставить меня
домой и, поскольку был в тот момент без пиджака, так, без пиджака, и поехал.
