конце концов кнопку можно нажать, и двери откроются до полной остановки.
- Автостопом не пробовал? - спрашиваю.
- Если поѕнемецки не базаришь, они боятся брать.
Так и доберется до Мюнхена ночными. А там подкормят, передачу всучат,
обратный фаркартэ купят. А зря, лучше бы дойчмарками зарядили. Он же об-
ратно не сразу поедет, еще в Дюссельдорф зарулит к родне первой жены, в
душѕкабине носки освежит, носки у него одни, те, что на нем.
Кто победнее и рисковее, норовят вброд по низкой воде. Броды надо
знать.
Зеленая машина посветит прожектором и дальше едет, а они поднимаются
из вереска и шлепают, взявшись за руки, дети разных народов. Пожитки к
головам привязаны, лучше не смотреть, смех разбирает. Много румын. Вьет-
намцы, те вплавь, к надувным матрацам принайтованы ящики с сигаретами.
Лягушки квакают, это хорошо, не так слышно. Дальше лес стеной. Холодно,
дрожат. Им из чащи:
"Хальт!". Таксист для смеха. Веселому и переплатить не жалко. Такси
до Галле - четыреста марок.
Румыны собрались за Одер не ишачить, конечно, а воровать в супермар-
кетах.
Зубная паста у них шестьдесят пфеннигов, я сам покупал.
Один житель Олонешт нарушал границу мокрым способом несколько раз,
внука навещал, подрабатывал на подвязке хмеля.
Можно перейти мост за фургономѕтиром. Если пан пограничник проявит
бдительность, то скажете, что вы Уво, а за рулем Дирк.
Имена водителей высвечены на лобовом стекле светодиодами. В самом
неприятном случае откупитесь за десять марок. Лучше десять, двадцать мо-
гут вызвать подозрение. И вы же не к нему в Посполиту направились.
Есть еще способ, проехать на машине со знакомым немцем. Могут аусвайс
вообще не потребовать.
Отлавливают иноземцев вяло, данные паспорта, если он имеется, вносят
в компьютер и переводят нарушителя через речку.
2
Как ехать и как не ехать Можно поездом до Берлина, но билеты с рук
дороже, а в кассе их нет.
До Вроцлава дешевле, но неудобно. От Вроцлава везут нашими микроавто-
бусами.
Потом снова поездом. Не дай бог. К тому же поляки нас не любят.
По средам из СанктѕПетербурга ходит паром "Анна Каренина" с заходом в
Нюнесхамн. Правда, паромы иногда тонут, вы знаете. Летом чтоѕто ходит
или ходило до Гамбурга. Но в Гамбурге много соблазнов, кварталы для муж-
чин, СанѕПаули, Реноѕбан, порнобюллетень издают "СанѕПаули эксклюзив". И
потом, транссексуалы только частично слабого пола, могут и морду набить.
Открылось много турконтор, "Евровояж", "Мир без границ", совместных и
какихѕто благотворительных, но в последних все равно надо платить зеле-
ными.
Моя прижилась под крышей райисполкома.
- Тебе куда, сынок? - спросила бабушкаѕвахтерша.
Разыскал комнату. На двери табличка: "Инструктор по вопросам соц-
культбыта".
Захожу, хорошими духами пахнет. Девушка вписывает в билет заросшему
акселерату номер бортового телефона.
- А колотуху? - напоминает он.
Тюкнула печать.
Иду назад, бабушка спрашивает:
- Нашел?
- Все в порядке, - говорю.
- В гости?
- Подработать.
- А то мы на них не наробылы. - И заплакала. - Я там три рокы була.
Так и благословила меня слезами.
Если б не купил билет, уехал бы на три дня раньше. В автобусе обычно
есть пара свободных мест, но за наличные.
3
В бельэтаже по Европе На парапете у киевского цирка бутылки изѕпод
шампанского, автобус высокий, разноцветный, по бортам номера телефонов.
Многие собрались насовсем. Временно провожающие обещают тоже пересе-
литься.
- Коляска ваша? - Водитель в чреве автобуса трамбует ногой пожитки.
- А эта?
- Наша, наша.
Коляска, корзинка, картонка и маленькая собачонка. Собачонка одна на
всех, нежный щенок при нежном юноше. В авоське собачьи пожитки, жилетка,
мисочка, чтоб уши в супчике не мочил. Вычесал щеткой кобелька, достал
пачку увлажненных салфеток. Для кого? Себе вытер ручки.
- У меня таксу за полторы взяли, - говорит евроюноше непоседа с
кульком.
Человек дороги тут как тут. Уже не может. Если стрелять нечем, прихо-
дит провожать.
- Ну как? - спрашивает. Узнал меня. - Вас на тот автобус не подсади-
ли?
- Нет, - говорю. - У меня билет на этот.
- За марки бы взяли.
- У него другой маршрут.
- Ничего, - говорит, - можно от Берлина электричками через Бранден-
бург.
- Я через три месяца, не раньше, - говорит провожающий в возрасте. -
Раньше не выпустят. У меня в штампе отказа "Гэ Е".
- "Джи И", - поправляет непоседа. - Это ограничение в возрасте.
- Так что, меня не выпустят?
- Отказ на три месяца "Эм Ви", навсегда - "Эф Ай".
Компания или бригада обступила свои потертые сумки, всего четыре че-
ловека, стоят, прислушиваются. Похожи на командированных, но трезвые.
Один осторожно спрашивает меня:
- Вы валюту не допишете в декларацию? Я вас отблагодарю. - Он сразу
повеселел.
Интересно, как отблагодарит? Наверное, я не похож на обеспеченного
человека.
- Как его погремуха? - длинноволосый из турбюро чуть не обжег щенка
сигаретой, хотел погладить.
- Кличку дадут хозяева, - неохотно объясняет евроюноша.
- Это пит? - спрашивает с пониманием человек в очках. - Он там меньше
двух не стоит.
- Я за полторы отдам знакомым, - говорит евроюноша.
Водитель закрывает багажник. Лезем в бельэтаж. Собачник вложил в
пасть щенка таблетку. Будущий убийца задремал у него на коленях.
Девушки едут знакомиться или насовсем. Одна в плащеѕкрылатке, очки с
цепочкой.
Мучиться еще больше суток, румяна, конечно, останутся на спинке си-
денья.
Нервно смеется, волосы то распустит, то заколет.
Вторая практичнее, в спортивном. И с довеском, мальчик, кажется, хны-
чет, мамашу еще везет из Харькова. Эти на подготовленную почву.
Матерых гастарбайтеров не видно, ни двуручных пил в мешках, ни топо-
ров, ни веревок, ничего шанцевого. Правда, мой сосед в телогрейке, вроде
на леща собрался. А пальчики тонкие, белые, за ногтями следит. Или самый
хитрый, или с лесов упадет.
- Нет, не возьму, - говорит лежачая дама, у нее не фиксируется спин-
ка, - и не уговаривайте. Вы ворованные машины перегоняете...
- Почему обязательно ворованные?
- Вам лучше знать почему.
- Вы странная женщина. Наверное, никогда не выезжали.
- Думаю, побольше, чем вы, молодой человек.
- Сколько он вам дал? - поинтересовался сосед в фуфайке.
- Четыре сотни, - говорю.
Он усмехнулся в фуфайку, но ничего не сказал.
После шампанского останавливаемся часто. Девушка в очках спускается
из бельэтажа, подаю руку. Пальчики холодные.
- Спасибо. - Взмахнула крылышками и по тропинке.
- Туда не идите, - говорю, - там бабушка.
Очень раскрепощенная бабушка, приседает, где попало, я на нее чуть не
упал.
При ней муж, не старые еще, чтоб совсем наплевать на приличия. Что
это, местечковость или в знак протеста?
Девушка рассеянно прогулялась, лесок чахлый, много мусора, пыльные
кульки валяются. Веточку отломила, бросила, гадко.
- Сколько он вам дал? - спрашиваю.
- Кто? Четыреста с чемѕто.
- Плюс мои четыреста. На месяц в Алупке хватит. Отстать не хотите?
- А почему именно в Алупке?
- Там есть где остановиться. Товарищ снял комнату с видом на АйѕПет-
ри. Между прочим, Меркуцио играет.
- Он в Алупке на гастролях?
- Он там меняет рубли на купоны, но не ломщик. А вообще в двух теат-
рах играет.
На остановке у родничка не вышла.
- Сколько стоим? - спрашивают.
- Мы опаздываем. - Водитель лягнул колесо.
Куда опаздываем? Можно пересечь границу за сутки, а можно за полчаса.
Углубляюсь в кусты, слышу, ветка хрустнула, автолюбитель дружелюбно
побрызгал под елочку.
- Сарай наш, - говорит, - завелся.
Присматривает, а может, разговор мой с барышней подслушал.
Дверь закрылась, водитель просит:
- Посмотрите, все ли есть.
- Все, все.
Только тронулись:
- Стойте! Деда с бабкой забыли.
Ту самую парочку без комплексов.
- Вы же всегда дольше стояли, - говорит бабка вместо извинений.
Нигде в мире нет такой армии опоздавших. Опоздания планируются, на
них рассчитывают. Если я опаздывал, то всегда ктоѕнибудь сдавал билет.
Один даже предъявил билеты всего вагона. Он в Кургане задержался у
газетного киоска, стал листать "Новый мир", увлекся, а поезд ушел. Де-
журный говорит ему:
"Подождите, вы не один".
Опоздавший: "Извините, не могу ждать, я проводник". А под мышкой у
него сумка с билетами и "Новый мир". Оказалось, студентѕзаочник. "Моя
тема, - говорит, - Брюсов".
Или представьте, опаздывает водный пассажир. Буксиры отлепили судно
от стенки, уже метровая полоса воды, а он догоняет с чемоданами. Матросы
из ластѕпорта, выреза в борту, кричат: "Прыгай!". Пароход не поезд, че-
ловек и прыгает с трапѕсходней, но не успевает пригнуться, ударяется
лбом о корпус судна и летит на бетонный причал вместе с матросом, не от-
пускает его. Высота метров семь. Я видел это с борта другого судна.
Те, кто на ПМЖ, уложили детей и на них спят. Справа зарево в небе,
объезжаем большой город. Разбитая дорога, как последнее проклятье, до-
мишки вплотную, не отстают, будки, будки, непрерывный пригород без горо-
да. Ктоѕто горбатится под козырьком заведения, допивает ночную водку.
Двенадцатый час. Кажется, скоро. Повороты, встречные фургоны с ревом
толкают воздух, чужие номера, наши изношенные легковушки просели, еще
прицепы тащат. И сетка, навесѕмодуль, прожектора, строгость, волокита
под видом порядка.
- Чья собака? - спрашивает таможенник.
Евроюноша предъявляет штампы прививок. Питбуль проснулся, но плетется
неуверенно, от таблетки его пошатывает. С прививками все в порядке, а у
хозяина просрочена виза. Разбили голову, ограбили, лежал в киевской
больнице.
Звонил из больницы в посольство. Сказали: "Предъявите выписку из
больницы, там пропустят". Теперь ему надо ехать во Львов в консульство.
Снова лезем в голубятню. Надоело. Какиеѕто бесполезные огни в камы-
шах, кусты щетинятся, столбы, шесты и столбики, ничейность и снова ре-
зервация.
Неувязка с детьми. У когоѕто не записаны дети в паспорте или записаны
не те.
Предъявляют сонных детей.
- Проше отвожць торбэ, - говорит таможенник. Передали блок сигарет и
сразу: - Проше, пани, до машины.
Автолюбители разлили в темноте "Распутина". Открыли чтоѕто острое,
намазали на хлеб.
- Вы к нам не присоединитесь? - спрашивают.
Отказываюсь, хотя хочется есть. Девушка в очках тоже отказалась, ей
всучили апельсин.
Водитель пришел собирать плату за проезд. Мой молчаливый сосед расс-
читываетя марками, похоже, не первый раз катается. Мало ли, с собакой же
высадили.
Очередь машин уже оттуда. Пятеро в спортивном провожают сарай глаза-
ми, лица злобные. Ночная охота.
Сосед даже не оглянулся.
- Один коллектив тоже собрался в Голландию за машинами, - рассказыва-
ет. - Из Житомира. Наняли автобус, проехали километров восемьдесят.
Ночь. Лес. Поперек дороги две машины, и ребята с калашниковыми.
Едем через городок. Загулявшая парочка. Улицы освещены, непривычно.
Теперь совсем все.
Опустил спинку кресла. Харьковская мамашаѕбабушка назад токнула:
- Вы же меня придушите! - Поднимаюсь, сдвигаю рычаг, уложил. - Вот
тоже наказание, - говорит. - А назад как?
- Скажете, - говорю, - я вас подниму.
- Вы не спите? - спрашивает сосед. - В первый раз?
- Да, - говорю.
Был когдаѕто в Бременхафене, в Гамбург заходили. А что я там видел?
Всегда спешили, комуѕто на вахту. Завернули с двумя матросами в порнома-
газин, а наша уборщица осталась ждать. Выходим, ее нет. Сидит в сквери-
ке, плачет, стыдно ей.
Купили мороженого.
- А вы далеко? - спрашиваю.
- До Хамма. Я машины перегоняю.
- Пошлину не увеличили?
