- Почему ты так нервничаешь? - спросил он с серьезным выражением
лица. - Ты знаешь что-нибудь, о чем не говоришь мне?
Почему я нервничаю? Смешно. Я всегда нервничаю рядом с тобой, дон
Хуан. Иногда сильнее, чем другие.
Казалось, он прилагал значительные усилия, чтобы не рассмеяться.
- Нагвали не самые дружественные существа на земле, - сказал он
извиняющимся тоном. - Я научился этому весьма нелегким образом в борьбе со
своим учителем, ужасающим нагвалем Хулианом. Казалось, от одного его
присутствия для меня мерк дневной свет. Иногда он, бывало, фокусировался
на мне, и мне тогда казалось, что моя жизнь висит на волоске.
- Ты, дон Хуан, несомненно оказываешь на меня такое же воздействие.
Он открыто рассмеялся.
- Нет, нет. Ты явно преувеличиваешь. Да по сравнению с ним я просто
ангел.
- Может быть, по сравнению с ним ты и ангел, только вот у меня нет
возможности сравнивать.
Он рассмеялся, а потом опять стал серьезным.
- Сам не знаю почему, но мне явно страшно, - объяснил я.
- Ты чувствуешь, что у тебя есть причина для страха? - спросил он и
остановился, чтобы рассмотреть меня.
Тон его голоса и то, как он поднял брови, создавали впечатление,
будто он подозревает, что я о чем-то умалчиваю. Очевидно было, что он
искал случая разоблачить меня.
- Твоя настойчивость меня удивляет, - сказал я. - Мне кажется, что
ты, а не я, и есть тот, кто что-то прячет в своем рукаве.
- Кое-что в моем рукаве имеется, - согласился он и усмехнулся. - Но
не в этом дело. Дело в том, что в этом городе есть нечто, что ждет тебя. И
ты не до конца знаешь, что это, или ты знаешь, что это, но не
осмеливаешься сказать мне, или ты вовсе ничего об этом не знаешь.
- Что же меня здесь ждет?
Вместо ответа дон Хуан возобновил прогулку, и мы продолжали ходить
вокруг площади в полном молчании. Мы несколько раз обошли площадь,
выискивая, где бы сесть. Вскоре несколько молодых женщин встали со скамьи
и ушли.
- Годами я рассказывал тебе о заблуждениях магов древней Мексики, -
сказал дон Хуан, усевшись на скамью и жестом предлагая мне сесть рядом.
С горячностью человека, который рассказывает об этом впервые, он
опять повторил мне то, о чем говорил много раз: что те маги, направляемые
исключительно эгоистическими интересами, все свои усилия сосредоточили на
совершенствовании методов, которые уводили все дальше и дальше от
состояния трезвости и ментального равновесия, что они в конце концов были
уничтожены, когда сложные конструкции их убеждений и методов стали
настолько громоздкими, что они были просто не способны поддерживать их
дальше.
Конечно, маги древности жили и множились в этих местах, - сказал он,
наблюдая за моей реакцией. - Здесь, в этом городе. Этот город на самом
деле был построен на развалинах одного из их городов. Здесь, именно в этом
месте маги древности и совершали все свои деяния.
- Ты это знаешь наверняка, дон Хуан?
- Очень скоро ты будешь знать это так же точна.
Мое возросшее беспокойство заставило меня делать то, чего я не
выносил: начать фокусироваться на себе. Дон Хуан, видя мое раздражение,
подлил масла в огонь.
- Очень скоро мы узнаем, кто тебе больше нравится: древние маги или
современные.
- Что за удовольствие тебе пугать меня этими странными и зловещими
разговорами, - запротестовал я.
Общение с доном Хуаном в течение тринадцати лет, помимо всего
прочего, приучило меня рассматривать панику как фактор, обычно
сопутствующий скорому возникновению какой-то очень важной ситуации.
Дон Хуан, казалось, колеблется. Я заметил, что он украдкой бросает
взгляды на церковь. Он даже казался рассеянным. Когда я заговорил с ним,
он, казалось, не услышал моих слов. Я повторил свой вопрос.
- Ты ждешь кого-нибудь?
- Да, сказал он. - Можешь не сомневаться, жду. Ты поймал меня на
сканировании окружающего пространства моим энергетическим телом.
- И что ты почувствовал, дон Хуан?
- Мое энергетическое тело чувствует, что все на своих местах. Пьеса
начинается вечером. Ты - главный герой. Я характерный актер с маленькой
незначительной ролью. Мой выход - в первом акте.
- Что ты имеешь в виду?
Он не ответил мне, улыбнувшись с видом человека, который знает, но не
говорит.
- Я готовлю почву, - сказал он, - так сказать, разогревая тебя,
втолковывая идею о том, что современные маги извлекли серьезный урок. Они
поняли, что только в случае, если они будут полностью отрешенными, они
могут получить энергию и стать свободными. Это особый вид отрешенности,
который рождается не из страха или праздности, но из уверенности.
Дон Хуан умолк и встал, вытянув руки перед собой в стороны, а затем
за спину.
- Сделай то же самое, - посоветовал он мне. - Это снимает
скованность, а тебе нужно быть очень собранным перед лицом того, что
предстоит тебе вечером.
Он широко улыбнулся.
- Этим вечером к тебе придет или полная отрешенность или абсолютное
индульгирование. Это тот выбор, который должен сделать каждый нагваль моей
линии.
Он опять сел и сделал глубокий вдох. То, что он сказал, похоже,
забрало всю его энергию.
- Я думаю, что способен понять отрешенность и индульгирование, -
продолжал он, - потому что знал двух нагвалей: моего бенефактора, нагваля
Хулиана, и его учителя, нагваля Элиаса. Я видел различие между ними.
Нагваль Элиас был отрешенным до такой степени, что мог отказаться от дара
силы. Нагваль Хулиан тоже был отрешенным, но не настолько, чтобы
отказаться от такого дара.
- Судя по тому, что ты говоришь, - заметил я, - я мог бы сказать, что
сегодня вечером ты готовишь меня к какому-то испытанию. Это правда?
- У меня нет власти подвергать тебя испытаниям какого бы то ни было
рода, но у духа она есть.
Он сказал это с усмешкой, а затем добавил:
- Я просто его проводник.
- Что дух собирается сделать для меня, дон Хуан?
- Я могу только сказать, что сегодня вечером ты получишь урок в
сновидении так, как это бывало обычно, но это будет урок не от меня.
Кое-кто другой собирается быть твоим учителем и гидом этим вечером.
- И кто же это?
- Тот, кто может оказаться для тебя полной неожиданностью, - или не
будет неожиданностью вовсе.
- Какого типа урок сновидения я получу?
- Это урок о четвертых вратах сновидения. И он состоит из двух
частей. Первую я тебе вскоре объясню. Вторую часть объяснить тебе не
сможет никто, потому что это нечто, касающееся только тебя лично. Все
нагвали моей линии получали такой урок из двух частей. Но все они были
разные: они всегда в точности соответствуют особенностям личности каждого
нагваля.
- Твое объяснение совершенно не помогает мне, дон Хуан. Я только еще
больше нервничаю.
Мы долго молчали. Я был испуган, не мог успокоиться и не знал, что
сказать, чтобы это не выглядело жалко.
- Как ты уже знаешь, способность современных нагвалей непосредственно
ощущать энергию - это дело личного достояния, - сказал дон Хуан. - Мы
управляем точкой сборки посредством самодисциплины. Для древних магов
перемещение точки сборки было следствием подчинения другим - их учителям,
которые осуществляли эти перемещения темными способами и представляли их
своим ученикам как дары силы.
- Что-то сделать для нас может только тот, кто обладает большей, чем
у нас, энергией, - продолжал он. - Например, нагваль Хулиан мог превращать
меня по своему желанию в кого угодно: от дьявола до святого. Но он был
безупречным нагвалем и позволял мне быть собой. Древние маги не были
безупречными, и посредством непрерывных усилий достигали контроля над
другими, создавая ситуации, полные ужаса и мрака, которые передавались от
учителя к ученику.
Он поднялся и внимательно осмотрелся по сторонам.
- Как видишь, этот город невелик, - продолжал он, - но для воинов
моей линии он имеет неповторимое очарование. Здесь находится источник
того, что мы есть, и источник того, чем мы не хотим быть. Мое время
заканчивается и я должен передать тебе определенные мысли, рассказать тебе
определенные истории, привести тебя в контакт с определенными сущностями,
так же, как это делал со мной мой бенефактор.
Дон Хуан сказал, что, как мне это уже хорошо известно - все, чем он
является и все, что он знает, - наследие его учителя, нагваля Хулиана. В
свою очередь, тот унаследовал все от своего учителя, нагваля Элиаса.
Нагваль Элиас - от нагваля Розендо; тот - от нагваля Лухана, нагваль Лухан
- от нагваля Сантистебана, нагваль Сантистебан - от нагваля Себастьяна.
Он повторил мне очень официальным тоном то, что объяснял уже не раз:
что перед нагвалем Себастьяном было еще восемь нагвалей, но те были совсем
другими. Они по-другому относились к магии, иначе понимали ее, хотя
оставались при этом в русле все той же магической линии.
- Ты должен вспомнить теперь и повторить мне все, что я говорил тебе
о нагвале Себастьяне, - потребовал он.
Его просьба показалась мне странной, но я повторил все то, о чем не
раз слышал от него самого или членов его отряда о нагвале Себастьяне и
мифологическом маге древности, бросившем вызов смерти, известного всем им
как "арендатор".
- Ты знаешь, что "бросивший вызов смерти" каждое поколение делает нам
дары силы, - сказал дон Хуан, - и именно особая природа этих даров силы
стала тем фактором, который изменил само направление нашей линии.
Он объяснил, что арендатор, будучи магом старой школы, обучился у
своих учителей всем сложностям перемещения своей точки сборки. Так как
тысячи лет странной жизни и осознания - это время, достаточное для
совершенствования чего угодно, - теперь он знает, как достичь и удержать
сотни, если не тысячи, позиций точки сборки.
Его дары одновременно являются как планом для перемещения точки
сборки в особые места, так и руководством по удержанию ее в избранных
позициях, достигая таким образом состояния соответствия.
Это был пик артистичности дона Хуана. Я никогда не видел его более
драматичным. Если бы я не знал его столь хорошо, я бы поклялся, что, судя
по интонациям его голоса, он охвачен глубоким страхом или беспокойством.
Его жесты могли бы создать у меня впечатление, что он актер, с
совершенством изображающий нервозность и озабоченность.
Дон Хуан внимательно посмотрел на меня и, словно делая тайное
признание, сообщил мне, что, к примеру, нагваль Лухан получил от
арендатора в дар не менее пятидесяти позиций. Он ритмически покачивал
головой, как бы молча призывая меня обратить внимание на то, что он только
что сказал. Я молчал.
Пятьдесят позиций! - воскликнул он драматически. - Даже дара в виде
одной или, самое большее, двух позиций точки сборки было бы более чем
достаточно.
Он пожал плечами как бы в замешательстве.
- Мне рассказывали, что арендатор чрезвычайно любил нагваля Лухана, -
продолжал он. Они были связаны такой тесной дружбой, что стали практически
неразделимы. Мне говорили, что нагваль Лухан и арендатор часто заходили в
церковь, особенно во время утренних богослужений.
Прямо здесь, в этом городе? - потрясенно спросил я.
- Именно здесь, - ответил он. - Возможно, более ста лет назад они
садились именно на это место, разве что на другую скамью.
- Нагваль Лухан и арендатор в самом деле гуляли по этой площади? -
снова спросил я, не в силах преодолеть свое изумление.
- Конечно! - воскликнул он. - Я взял тебя с собой сегодня вечером,
